Александр Золотько - Прощай, Америка!

«Раскачивать его нужно энергично, – напутствовал Петрович. – Если дашь послабление – придется потом разгребать дерьмо. Ты же не хочешь разгребать дерьмо, Миша?»

«Не хочу», – подумал Лукаш.

– У вас, простите, кофе нет? – спросил Лукаш, неожиданно прервав свой рассказ о последнем посещении Пентагона. История была дежурная, но забавная. Когда Лукаш ее рассказывал вновь прибывшим в Зеленую Зону, те откровенно ржали. Американцы, услышав ее, старательно переводили разговор на другую тему.

Возле самого Вашингтона, через реку, но на территории уже штата Вирджиния, неподалеку от Пентагона, имел место быть мемориал морской пехоты США. Большинство иностранцев отчего-то были искренне уверены, что знаменитый памятник морпехам, тот, что с наклонным древком и настоящим знаменем, находится на Арлингтонском кладбище. А он, формально, даже не в столице Штатов. И почти год назад кто-то из миротворцев по пьяному делу решил, что флаг его родины будет смотреться на этом памятнике органичнее, чем этот звездно-полосатый матрац. И флаг был радостно поднят. Поначалу чуть не возник скандал, местные ветераны чего-то там возмущенно писали и кричали, но кто будет обращать внимание на такие мелочи, как истерику престарелых пиндосов?

А для ребят, приехавших в Штаты со всего мира, – развлечение. Очень бодрит и мобилизует. За год борьба за право поднять свой флаг превратилась в традицию, обросла всяческими правилами. Дольше двух недель подряд один флаг не может реять над символом победы и американского мужества, каждые две недели происходили схватки между соискателями – по десять человек от страны, без оружия и смертоубийства, попарно. Четвертьфинал, полуфинал, финал, со ставками, букмекерами и поддержкой болельщиков. Сейчас там висит белый флаг с красным кругом посередине, японцы в прошлое воскресенье победили немцев и теперь ужасно горды собой…

Лукаш начал живописать финальную драку немцев с японцами в баре, потом вдруг попросил кофе, без паузы.

– Кофе? – переспросил застигнутый врасплох генерал. Он явно думал о чем-то о своем, расслабился, пока гость нес всякую необязательную чушь. – Кофе… Да, конечно…

Ну ведь понятно, что, если отказать журналисту в кофе, тот попросит чаю, а если и по поводу чая послать, то согласится, наконец, на обещанный лимонад. Это значит, что генералу так или иначе придется оставить гостя одного в комнате. И это значит, что тот может совершить какую-нибудь глупость, если и в самом деле тупой журналист, или гадость, если тупым журналистом только прикидывается.

Лукаш бы гостя в одиночестве не оставил в такой ситуации. Но то – Лукаш. Выбор за генералом.

И куда, интересно, подевался Джонни? Не может же он столько времени отвечать на вопросы шерифа. Посмотреть поближе на пятьдесят тысяч евро – это для Джонни соблазн. Не удерживает же его шериф под прицелом своего «питона» на крыльце?

– Значит, кофе… – пробормотал генерал уже совсем дежурным и скучным тоном.

Он принял решение и теперь начинает действовать.

Генерал встал со стула. Лукаш улыбнулся чуть виновато.

– Сэм! – позвал генерал, не отводя взгляда от лица Лукаша.

Открылась правая дверь, и в комнату быстро вошел коренастый парень лет тридцати пяти. Ничего особенного, обычный сельский парень. В опущенной руке он держал пистолет, «кольт» тысяча девятьсот одиннадцатого года, калибром одиннадцать целых сорок три сотых миллиметра. Пушка старая, но очень надежная. Еще из нее иногда стреляют полуоболочечными пулями. Такая входит как приличная, пробивает дырку своего калибра, а уже внутри свинец расплющивается, пуля превращается в этакий грибок и вырывает из спины мишени кусочек побольше… Куда побольше…

– Сэм, ты позвонил шерифу? – спросил генерал.

– Позвонил, – медленно, словно через силу, произнес Сэм. – Сказал… что у Илая… проблема в доме… снова брат напился, нож схватил… шериф сказал, что сейчас придет…

– Хорошо, – кивнул генерал. – Тогда позови парня, который стоит на крыльце. В костюме.

Сэм глянул в окно, кивнул и приоткрыл дверь.

– Сэр, вас просят зайти, – сказал Сэм и отступил в сторону.

– Извините… – начал Джонни, переступая порог.

За что именно он хотел извиниться, Джонни так и не сказал. Не успел. Сэм врезал Джонни рукоятью пистолета куда-то за ухо, Джонни упал.

«Наверное, лицо разбил», – подумал Лукаш, отворачиваясь.

Сэм втащил Джонни в комнату, прикрыл дверь.

– На кухню его, наручники и кляп, – сказал генерал. – Потом вернись к окну и посмотри, чтобы никто к дому не сунулся…

– А если сунутся? – спросил Сэм, подумав.

– Сообщишь мне, я тебе скажу, что делать.

Генерал повернул стул и сел на него верхом. Опер подбородок о руки, сложенные на спинке стула. Молча рассматривал Лукаша, пока Сэм оттаскивал федерала на кухню, пока возился там с ним, защелкивая браслеты и придумывая, чем заткнуть рот.

– Такие дела, – сказал генерал, когда Сэм наконец прошел через комнату на свой пост. – Не очень хорошо получилось, но и времена такие нехорошие…

Лукаш был испуган. Губы сжаты, пальцы стиснуты в кулаки, чтобы не дрожали. Журналист весь скрючился, словно ожидая удара. Он не понимает, что происходит сейчас с ним. Почему вдруг появился какой-то Сэм, вырубил федерала… Журналист ведь только попросил чашечку кофе! Всего лишь чашечку…

– Ну? – сказал Джеймс Форд.

– Что – ну? – Лукаш сглотнул. – В каком смысле?

Голос слабый, дрожит, гуляет по высоте и тембру. Того и гляди – сорвется журналист в истерику. А вдруг профессор социологии оказался патриотом и обиделся на корреспондента за всех солдат миротворческого корпуса сразу? Может, у него какие-то личные воспоминания связаны с тем памятником? Вот сейчас подойдет к журналисту и ударит прямо в лицо…

Во взгляде Лукаша явственно читался ужас.

Генерал закрыл на несколько секунд глаза, пошевелил губами. Лукашу показалось, что генерал ругался, причем ругался по-русски.

– Что ты должен был мне сказать? – спросил генерал.

– Я? Простите, я что-то не так сделал? Я хотел… интервью… просто… Я вас как-то обидел? – Лукаш облизал губы. – Вы, наверное, недолюбливаете федералов?.. Это ваше право… ваше право… Мне, конечно, будет жаль Джонни, но это ваши внутренние дела… Я журналист. Лукаш Михаил… Майкл…

Лукаш вздохнул со всхлипом.

– Я тебе задал вопрос, – по-русски сказал Колоухин, делая большие паузы между словами. – Что ты должен был мне сообщить?

Лукаш снова вздохнул.

Генерал встал, прошелся по комнате. Лукаш честно проводил его взглядом.

– Послушай, Миша… – генерал чуть наклонился, чтобы заглянуть Лукашу в лицо. – Все это очень весело, занятно и даже смешно…