Александр Золотько - Прощай, Америка!

– А вы меня ударили, – с обидой в голосе заявил Лукаш. – Я вообще с вами не хочу ни о чем разговаривать после этого… Этот ваш козел…

Не переигрывай, предупредил себя Лукаш. Ты дурак, но не полный кретин. Пора уже нервничать и бояться. Не прекращать хамить, но делать это неуверенно и даже с истерикой.

– Вы кого из себя корчите? Джеймса Бонда? У вас тоже номер с двумя нолями? Право на убийство? И право нести чушь? – журналист потихоньку начал сползать к истерике.

– Знаете, Майкл…

– Не знаю и знать не желаю! – сорвался Лукаш. – И до тех пор, пока меня не освободят от этих железок, я ни о чем говорить не буду… Слышали? Не буду!

А сзади у него стоял тот самый Дэн. И ничего нельзя было с этим поделать. И блокировать удар этого Дэна тоже было нельзя. Черт!

Хорошо бьет. Толково и со знанием дела. Больно. Ничего пока не сломано, но боль пронзила все тело, заставила Лукаша закричать не притворяясь. Наверное, он смог бы вытерпеть эту боль и молча, но туповатый журналист – нет. Да и нет журналисту особого смысла терпеть и играть в молчанку.

– Я вам поясню, Майкл, – сказал Джон Смит. – Вы, похоже, просто не в курсе. Разговор может проходить в несколько этапов и разными способами. Вначале я просто поставил вам вопрос и предложил поступить разумно. Вы, как большинство людей на вашем месте, отказались. Почему? Очень просто. Вы не поверили в серьезность происходящего. С вами ведь ничего не может случиться, вы ведь главный герой этого фильма, а главные герои почти всегда доживают до финальных титров. Вы взяли флешку, даже не зная, что на ней. Просто сунули в карман, походя, без задней мысли…

– Я не брал никакой флешки…

Удар, крик, тишина.

– Не перебивайте меня, пожалуйста, – попросил Джон Смит. – Иначе Дэн вас просто искалечит. Так вот, вы сунули флешку в карман, просто так. И поехали в Вашингтон. Но в городе на вас напали и отобрали ноутбук. И вы поняли, что во флешке может быть что-нибудь важное и ценное. И вы решили флешку утаить…

«Господи, как все эти пенсионеры-убийцы похожи друг на друга… Угрозы произносят ласковым, доброжелательным тоном, используя контраст между формой и содержанием. На некоторых это действует, на русского простака должно подействовать. Смит ведь не знает, чем именно закончилось подобное упражнение в Бриджтауне».

– Можно, я скажу? – тихо попросил Лукаш, с видимым усилием сдерживая дрожь в голосе.

– Да.

– Мне это уже говорил специальный агент Шейкмен. И про флешку, и про то, что я ее утаил… Только он так и не смог понять, где я ее спрятал. Они, сволочи, меня обыскивали в клинике. Пока я был в отключке, они меня до нитки обшмонали…

– Простите, что?

– Обыскали. Может, даже рентгеном просвечивали и в задницу заглядывали… И ничего не нашли. И в машине – тоже не нашли.

– И в отеле – тоже, – добавил Джон Смит.

– Ну?

– Вот вы мне и скажите – куда дели чужую вещь? Нехорошо себе оставлять чужое.

– Я ничего себе не оставлял! – повысил голос Лукаш, оглянулся на Дэна и втянул голову в плечи.

– Без физического воздействия вы в серьезность происходящего не поверили, – вздохнул Джон Смит. – Значит, придется перейти ко второй фазе. Вам станут причинять боль, но так, чтобы это не отразилось на вашей внешности. Без синяков и ссадин. Допрос – это форма сотрудничества. У вас есть шанс выйти отсюда. И этот шанс есть до тех пор, пока мы не перейдем к третьей фазе. К сожалению, в этой фазе вам придется наносить повреждения и травмы, и выпускать вас в таком виде на свободу будет неосмотрительно с моей стороны. Это только в кино и книгах при допросах бьют по лицу и кричат: «Будешь говорить?» Нет, при настоящих допросах человека ломают… в прямом и переносном смысле так, что он просто сам захочет рассказать все, что от него хотят услышать. Вначале он может надеяться на скорое прекращение экзекуции, потом – на то, что его не очень сильно покалечат. Ну и в самом конце он все скажет для того, чтобы побыстрее умереть. Это для него будет единственным способом прекратить мучения. Но умрете вы только тогда, когда я вам это позволю… Может, остановимся на первом этапе? Дело в том, что только положительный результат может прекратить допрос. Вы говорите, что взяли флешку и сообщаете мне, где она спрятана… Флешку находят, привозят, а вас – отпускают. Я даже готов рассмотреть возможность вашего поощрения некоей суммой денег.

– Но я не брал этой флешки… – выдохнул со всхлипом Лукаш. – Не брал…

Было бы неплохо закрыть лицо руками, голос от этого звучит глуше и как-то безысходнее, но наручники не пускают.

– Может быть. Но тогда это для вас совершенно безвыходная ситуация. Мы будем продолжать допрос, причиняя вам боль. Вы упорствуете, мы работаем. И так до тех пор, пока мы не убедимся, что вы и вправду не брали ничего, и только тогда вы умрете. Я это вам объясняю, чтобы все встало на свои места. Если вы и вправду взяли – у вас есть возможность все исправить. Если не брали – вам не повезло. А флешка действительно сгорела в доме.

– Да с чего вы вообще решили, что это флешка была? Почему вы так решили?

Джон Смит встал со стула, со стоном выпрямил спину.

– Я точно знаю, что она там была. Генерал приготовил ее для меня. По моей просьбе…

Увлекся англичанин… Это ж какого он мнения о Лукаше, все болтает и болтает, вместо того, чтобы просто перейти к делу. Ну не объяснять же ему, что если он слишком много расскажет Лукашу, то потом нельзя будет журналиста отпускать на свободу. Это ведь и Лукаш поймет. Не сразу, конечно, но рано или поздно – поймет. И запаникует, впадет в истерику. Его придется приводить в чувство, а это – потеря времени. Еще какая потеря. Небрежность в сценарии допроса снижает его продуктивность. Ведь пустячок, а может все испортить. Оба первых этапа допроса, рассчитанные на то, что пациент будет надеяться выбраться отсюда живым, просто слетают на фиг. Нужно переходить сразу к третьему, а психика еще не раскачана, еще не разогреты нервы и не расшатан инстинкт самосохранения… На спецкурсе больше тройки Смит бы не получил.

А Лукаш его сдал на отлично.

Это ж сколько времени можно было бы сэкономить… С другой стороны – пусть тянет. Время вроде бы работает на Лукаша, может, и появится в голове хоть какой-то план, позволяющий выжить… получить информацию и выжить…

– Да, – сказал Джон Смит. – Он приготовил ее для меня. Когда Олег Данилович уходил на Запад из Советского Союза, то работал он не на Америку… не только на Америку. Мы успели завербовать его первыми, потом рекомендовали завербоваться еще и к американцам. Денег в два раза больше и, если что, это на американцев обидится СССР, а не на нас. Побег ему обеспечивали мы… Я обеспечивал, если хотите. И Олег Данилович почти год находился в Англии, прежде чем американцы вытребовали его к себе.