Сергей Лукьяненко - Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

Нет, это был не Заров, но кто-то другой, знакомый…

– Кирилл, это ты? Кирилл…

Случайность торжествует. Он позвонил Веснину. Это значит, надо попросить его помощи? Это значит, нельзя отказываться от помощи друзей?

Это значит, позволить им умирать вместо себя?

Кирилл повесил трубку.

– Я ошибся, – сказал он.

– Лопух! – Визитер смерил его укоризненным взглядом. – Денег же почти нет!

Он выскочил из будки, побежал к киоску. Кирилл смотрел ему вслед. Потом перевел взгляд на соседний таксофон – там стоял молодой парень с букетиком цветов под мышкой. Мама всегда говорила… говорит… что мужчины не умеют носить цветы в руках. Словно веники носят…

Парень поймал его взгляд, подмигнул. Кирилл отвернулся.

Им не надо помощи.

Все лгут.

Свое надо брать обманом или силой. Силы у них мало.

Он вновь повернулся к парню, показал глазами на телефон, виновато улыбнулся. Парень, не прекращая разговаривать, достал из кармана жетончик. Кирилл вышел, заглянул в его таксофон. Парень сунул ему жетон, шепнул:

– Держи.

Когда Визитер вернулся, Кирилл уже набрал номер. Стоял, слушая длинные гудки.

– Алло?

– Ярослав?

Долгая-предолгая пауза.

– Да, Кирилл.

– Вы меня узнали? – Он чуть-чуть удивился.

– Да. Где ты?

– Не скажу.

Снова тишина.

– Кирилл, ты все понимаешь… Я могу что-то сделать для вас?

Ему хотелось кричать, обругать этого взрослого и сильного человека, способного за такой короткий срок наплевать на ту тень доверия, что появилась между ними.

Значит, ты умеешь плакать лишь о себе, писатель Ярослав Заров?

– Мы уехать хотим, – сказал он. – Далеко. Во Владивосток. Но у нас денег нет.

– Вы голодные? – глупо спросил Заров.

– Пока нет, – ответил Кирилл. Виз показал ему большой палец: «Молодец!» Он отвечал как надо, давил на всю ту лживую жалость, что еще оставалась в Зарове.

– Кирилл… я знаю, вы на стройке ночевали…

– Откуда знаете?

– От Визиря. Вечером я туда подойду. Только объясни дорогу, я не хочу его спрашивать. Он заподозрит.

– Давайте в восемь? Доедете до метро «Домодедовская», – начал Кирилл. – Потом полквартала пройдете…

– Только не надо делать трагического лица, – сказал Визирь. – Жизнь…

Ярослав кивнул.

– И смерть.

– Что поделать-то? Не повезло мальчику, что он стал Прототипом. Но кто из вас от этого в восторге? Я знаю, и вы с Шедченко об этом говорили.

– Откуда?

– Догадаться несложно, Ярик. Люди, которые попадают в жернова судьбы, не бывают этим довольны.

– Все равно это гнусно.

Визирь кивнул. Помолчал секунду и резко спросил:

– А у тебя есть варианты? Хочешь победы Визитера? После пройденного им пути? Считаешь, он натворит меньше бед, чем старый, жестокий и подлый Посланник Власти?

– Нет, Визирь. Иначе я не был бы здесь.

Секунду Хайретдинов буравил его испытующим взглядом.

– Хоть это понял, литератор… Во сколько они придут на стройку?

– В девять, – сказал Заров.

– Точно?

– Ровно в девять, – повторил он. – И, кажется, хотят снова там ночевать…

– Это уже не важно. Дети. – Визирь пожал плечами. – Могут сто раз передумать. Могут вообще не прийти, между прочим. Так что рано расстраиваешься.

– Что ты теперь будешь делать?

– Ждать звонка Марии. – Визирь даже удивился вопросу. – И пускать наживку.

Они сменили гостиницу под утро. Теперь на какое-то время это станет нормой поведения. Мальчишек можно не принимать в расчет, но Визирь не должен знать, где они.

«Золотое кольцо» было классом пониже. И номерок уже не такой приятный оказался. Но ради безопасности стоит потерпеть.

Поселившись, Мария и Илья вновь уснули. Ненадолго, до восьми. Спустились в ресторан, достаточно заурядный и дорогой.

Мария переоделась и словно превратилась в другую женщину. Строгий костюм, юбка ниже колен, туфли на высоком каблуке. Карамазов наблюдал за ней, хмурился.

Ему больше нравилась прежняя, спортивная и резкая Посланница Добра.

Они ели молча и быстро. Как и все в ресторане, пожалуй.

– Стоит позвонить Хайретдинову, – заметила Мария.

– Зачем?

Мария скорчила гримаску.

– Поинтересоваться впечатлениями от вчерашнего. Прогуляемся?

Из номера, конечно, звонить не стоило. Они поднялись туда на минуту, оделись, вышли на Смоленскую площадь. Пошли к набережной. Карамазову показалось, что улицы пустыннее обычного. И вряд ли причиной была скверная погода – город успел привыкнуть к ветру и дождю.

Скорее вести о вчерашнем стали для многих последней каплей. Город сжимался, втягивался, подобно улитке, в панцирь домов.

Город боялся.

– Думаешь, Визирь капитулирует? – спросил Илья. – У меня такого впечатления не сложилось.

– У меня тоже. Но он напуган, сильно напуган. Вчера ты едва его не достал.

– Заров… сука! – Илья грязно выругался. – Геройства ему захотелось!

Мария успокаивающе коснулась его плеча.

– Главное, что мы ушли. Шедченко в реанимации. Визирь под присмотром спецслужб.

– Под плотным?

– Не знаю. Он довольно хорошо прикрывается в своей норе. Я знаю лишь, что он до утра просидел с генералом. Объяснялся.

Карамазову показалось, что Мария раздражена. И он даже догадывался чем.

– Твоя Сила стала меньше?

Девушка не ответила. Они прошли еще метров двадцать, потом Илья заметил:

– Зря ты убила Анну.

– Я не убивала ее! – Мария вскинулась как ужаленная. – Она лишила себя моей любви! Сама! И ушла!

– Убежала.

– Это не важно. – Посланница Света словно замкнулась. – Ушла. Не захотела Любви и Добра. Предала меня.

– Чем это опасно для нас?

– Если бы ты умел любить, – едко сказала Мария, – то ничем.

Карамазов почувствовал, как заколотилось сердце.

– Ты что, хочешь сказать…

– Успокойся. Я не о твоих постельных подвигах, ты силен как бык. Я о Любви.

– По-своему я тебя люблю, – примиряюще сообщил Илья.

– К сожалению – именно по-своему.

Мария остановилась. Уставилась на идущего навстречу мужчину. Тот говорил по радиотелефону.

– Очень кстати, – сказала она и шагнула навстречу. – Простите, мне нужен телефон.

Илье показалось – он даже головой качнул, – что мужчина на миг заколебался. Потом неуверенно щелкнул сбросом и протянул трубку Марии. Та, не глядя на человека, стала набирать номер.

Где-то в глубине души сонно шевельнулась Тьма…

– Слабости Любви, – шепнула она. – Любовь слабеет в одиночестве… слабеет. Тебе это никогда не грозит, Илья…

Карамазов осклабился.

Это он и так знал.

Когда Заров протянул руку к телефону, Визирь погрозил ему пальцем.

– Полагаю, это уже меня. Простите, Ярослав.

Он снял трубку, поднес к лицу, не произнося ни слова. Писатель услышал негромкий далекий шепоток.