Сергей Лукьяненко - Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

Карамазов пожал плечами:

– Имена, Харин. Все имена.

Визирь умел париться. Для человека восточной национальности он делал это даже подчеркнуто вкусно. Шедченко он обрабатывал вениками с таким азартом, словно это и было его подлинное призвание.

– Сейчас дубовыми пройдусь, – приложив его последний раз, сообщил он. – Терпишь, полковник?

Лежащий на полке Шедченко пробурчал что-то неразборчивое.

– Ладно. Перерыв… – Визирь присел, похлопал себя по волосатой груди. – Коля, мог ты подумать, когда улетал из Киева, что через пару дней российский депутат узбекского происхождения станет тебе задницу веничком полировать?

– Знаешь, Рашид, лучше бы я в Киеве в баню сходил.

Визирь засмеялся:

– Кто ж спорит. Все перемены в мире – к худшему. Тут и сомнений никаких нет. Но в критической ситуации ты сделал лучший выбор, поверь.

– Чему учили… – Шедченко поднялся, перелез на полку повыше. – Рашид, не думай, что я тебя хоть немного идеализирую. Ты продажен, как и все остальные. На твоей совести много чего лежит.

– Честный ты человек… – Визирь потер щеки. – О, сейчас третий пот пойдет…

– Рашид, почему ты убил своего прототипа?

Визирь вздохнул:

– Власть не делят, дорогой. Сила лишь растет, знания умножаются, но Власть – не делят на двоих. Слабейший должен был уйти. Он ушел.

– Тебе не жалко его, Рашид? Ведь он – это ты.

– Вот именно. Рашид Хайретдинов продолжен во мне. Его мечты – мои. Я люблю его детей и забочусь о его жене. Никто и никогда не увидит отличий.

– Ты веришь в Бога?

– Ну, прямо интервью… – Хайретдинов завозил по телу ладонями, словно помогая порам открыться. – Рашид – верил. Я нет. Понимаешь, Коля, когда живешь в сотый раз, то трудно принять постулаты религии. Христос… он был славный парень. Я ему симпатизировал, и не моя вина все же, что так вышло. Как он нас всех…

Хайретдинов засмеялся.

– Нет, это было прекрасно. Обратить свое поражение в победу… Преклоняюсь. Это была великолепная победа, чистейшая… – Он покосился на Шедченко. – Только вот больше у него прийти не получается. Когда люди хотели добра и милосердия, когда не было никаких оснований – он вспыхнул. А теперь… у того, что мы назовем Светом, просто не получается вступить в игру вновь. Нет оснований. Нет прототипов. Зато для Тьмы кандидаты находились всегда.

Он встал.

– Все, пошли остывать…

– Рашид… – Шедченко положил руку ему на плечо. – Ты-то сам себя кем считаешь? К чему ты ближе?

Визирь прищурился:

– Ты ведь правды хочешь, Коля?

– Если ты можешь ее сказать.

– Толпой бандитов и скотов управлять невозможно. Людьми, которые считают себя счастливыми, управлять проще, чем доведенными до отчаяния. Вот и вся моя мораль.

Шедченко кивнул, и они вышли из парной.

Нет, они больше не казались сестрами-близнецами. Просто сестры. Одна старшая, красивая, уверенная, заставляющая людей провожать ее взглядами. Другая растерянная, напуганная, словно ребенок, хватающаяся за ее руку.

Они сели в такси, и Анна, поймав быстрые взгляды водителя, вздрогнула. Как он может так смотреть… как смеет так откровенно желать!

Конечно, Марию грязь его взглядов не заденет. И все же как неприятно. Анна прижалась к ее плечу, и сразу стало легче. Мария легонько погладила ее по щеке. Как хорошо…

Водитель перестал оглядываться. Небось подумал какую-то гадость. Ничего, ничего, когда свет ее воссияет над миром – он тоже поймет. Еще будет гордиться, что вез их.

– Мы приедем в гостиницу, – ласково сказала Мария. – Ты ляжешь баиньки. А мне надо будет прогуляться.

– Куда? – Анна вскинула голову. – Зачем?

– Нам ведь многое нужно, Аня. Вокруг враги. Я должна кое-что сделать.

– Я с тобой!

– Нет, ты будешь спать. Я вернусь через пару часов и разбужу тебя. Поняла?

Анна кивнула. Да, да, она не может с ней спорить. Но и уснуть не сможет. Будет лежать в темноте и молиться. Ждать…

Кирилл сидел напротив писателя и его двойника. Вагон был полупустым, до конца ветки оставалось всего две остановки, а час пик уже давно прошел.

Визитера

…он ведь тоже Визитер, только другой…

словно не волновало, что он может убежать. Он взял у писателя плейер и сейчас сидел с видом подростка, дорвавшегося до любимой игрушки. А Ярослав то смотрел на Кирилла, то отводил глаза, едва их взгляды пересекались.

мы тебя не обидим…

Какая разница в общем-то? Эти или другие. Кто-то все равно убьет его. Так, за компанию с Визитером. Потому что в мире нет двух правд, она всегда одна, но разная для каждого человека. И старик бы их убил, верь он в себя чуть больше…

Кирилл почувствовал, как он устал.

Так нельзя уставать.

Кирилл закрыл глаза. Вагон потряхивало, он притормаживал на каких-то подземных поворотах, снова набирал ход. Путь во тьме.

Может быть, попросить этих двоих – пусть все кончится сегодня. Только быстро.

Он очень устал…

Его похлопали по плечу, и Кирилл вздрогнул, очнулся от дремоты. Визитер – он отличал его лишь по одежде – кивнул.

– Пойдем, приехали.

Кирилл побрел за мужчинами. Из поезда вытекали последние пассажиры, паренек в метрополитеновской форме брел вдоль вагонов, заглядывая в двери.

Конец пути. Поезд дальше не пойдет.

– Нам недалеко, – бросил через плечо Визитер. – Не отставай.

Они вышли на ночную площадь перед станцией. Визитер покосился на писателя.

– Пить сегодня будем?

– Да. Отмечать твой успешный контракт. Что ты наобещал-то?

– Космическую оперу.

– Боже мой… Меня тошнит от них.

– Хорошо, я сам напишу.

– А если тебя прибьют?

– Тогда все это перестанет иметь значение, Ярик… Кирилл, тебе взять лимонада?

– Возьмите пива. Покрепче. – Кирилл так и не понял, что им двигало – то ли глупый вызов, то ли и впрямь захотелось выпить спиртного.

– О мужчина… Наш человек, правда, Ярик?

Визитер двинулся к ларькам, Кирилл остался с писателем. Тот опять покосился на него, быстро сказал:

– Ты не бойся, нам нужны союзники. Все очень запутанно, понимаешь…

– Вы-то сами понимаете?

Писатель пожал плечами. Он и впрямь выглядел добродушным и запутавшимся.

все кажутся хорошими – вначале…

– Скажите, а вы продолжение «Солнечного котенка» написали? – спросил Кирилл. Писатель покачал головой.

– А напишете?

– Нет. Извини, я больше не пишу о детях.

– Жалко, – честно сказал Кирилл.

– У тебя будет еще много книг, – тихо сказал писатель. – Какая разница, кто их напишет и как будут звать героев.

– Почему «какая разница»? Мне ваши книжки нравятся.

Я их героев люблю.

Писатель поежился, плотнее застегнул воротник.

– Это все глупости, – непонятно сказал он. – Нельзя любить персонажей. В жизни достаточно реальных людей.