Ирина Баранова - Свидетель

Люди выстраиваются в шеренгу… Такие же, как и он — ни к чему не годные, обреченные на медленную смерть. Отчаявшиеся. Нахлебники, захребетники…

Человек, как видимо, самый главный из прибывших, внимательно осматривает их всех, медленно прохаживаясь вдоль строя. Выражение на лице — смесь брезгливости с надменностью. Азарову происходящее почему-то напомнило сцену из фильма про войну: они — пленные солдаты, а мужик этот — фашистский офицер. И сейчас их или расстреляют, или… Что еще может сделать с ними этот незнакомец, Азаров додумать не успел — тот заговорил. И уже с первых слов стало понятно — глумится, издевается. Да что говорить, он даже представиться не подумал. И то верно — кто они тут такие?

— Ну что, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы! Сегодня разнарядки на ликеро-водочный завод не поступало. Так что придется довольствоваться тем, что есть. Да хоть вот уборкой вашей засранной станции, для начала. Сейчас вас всех перепишут, а потом — немедленно! — каждый пойдет заниматься делом! И предупреждаю: отлынивать бесполезно! Мне плевать, что у некоторых и руки и ноги из одного места растут! Так вот, будете трудиться — будет пайка. Откажетесь — будет палка! — мужчина рассмеялся неожиданному каламбуру.

Говоривший был смутно знаком Азарову. Где-то он его видел.

Все послушно выстраиваются в очередь. Да и посмели бы ослушаться: платформа окружена пришлыми. «Шаг влево, шаг в право — побег, прыжок на месте — провокация».

— Азаров Дмитрий Николаевич, журналист…

— Ну-ка, ну-ка! Азаров, говоришь? Журналист, значит?

«Ну вот… Опять. Сейчас скажут, что ни на что не годен! Да я готов хоть дерьмо подбирать, только…»

— Коллеги и единомышленники! Друзья! Представляю вам грозу питерской мафии, неподкупного Азарова Дэ Эн! — и, уже обращаясь к нему. — Какая встреча! Вот уж не ожидал, так не ожидал!

Азаров похолодел: он узнал, вспомнил, где мог видеть этого «фашистского офицера» — Ратников, Феликс Ратников, герой его последнего очерка, там было его фото. А это, рядом с ним, ухмыляется… Черный! Бандит Жека Черный! Господи! Спаси и сохрани… Марк! Успеть его спрятать! И жену!

Ратников, между тем, привстал, схватил Азарова за ухо (словно кота нашкодившего), подтащил к себе и прошептал:

— А ты рад встрече, писарчук? Ну?!

— Р-рад, — а что он еще мог сказать?

— Так крикни об этом, гнида ты журналистская. Да погромче!

Фу, кажется, понесло…

Ратников нашел Азарова вечером того же дня, сразу же после того, как тот вернулся с работ.

— Как самочувствие, боец невидимого фронта? Фу, как от тебя воняет-то! — он оглядел убогое «жилище» — пара матрасов, брошенных на краю платформы, фыркнул. — Я думал, вы, журналюги, мужики, а оказывается, только врать горазды. Тонка кишка-то! Держи, малыш! — Ратников протянул Марку шоколадку.

Плитку взяла Алиса: ребенок забился под руку матери и тихо поскуливал — с некоторых пор он боялся чужих. Жена сидела и не понимала, что происходит. Кто этот человек? Что ему нужно от них?

— Не оставите нас наедине с драгоценным мужем?

— Да, да. Конечно, — Алиса подхватила Марка и отошла в глубь платформы.

— Ну, когда приступишь к своей работе, писарчук? — Ратников глядел Азарову прямо в глаза, но тому казалось — заглядывает в душу.

— Феликс… Какой?.. А что надо делать?

Он и в самом деле не знал, чем мог быть полезен Ратникову. Разве что в качестве шныря, уборщика, раба. Или в качестве жертвы для показательной казни. Ох, знать бы тогда, что так все обернется!..

Ратников, увидев его замешательство, рассмеялся:

— Да не боись ты, журналюга! Ничего особенного! Просто врать! За деньги и по заказу. То, что ты и раньше делал.

От этих слов Азарова бросило в жар: откуда Ратников знает про заказные статьи? Но тут же успокоился: какое кому сейчас дело до того, что было в прошлом? Все сгорело, вместе с тем миром провалилось в тартарары!..

Ратников на его замешательство даже внимания не обратил:

— Ну а если без смеха, то мне нужен помощник. Зам по пропаганде. Как, пойдешь моим рупором? — спросил, и тут же сам ответил. — Пойде-ешь, куда ты денешься! Это привычнее, чем сортиры чистить! Да и жрачка не в пример сытнее будет. Ты ведь пожрать вкусно любишь? Или отвык уже? Ничего, опять привыкнешь. Тебе полагается, ты же теперь у нас визирь при падишахе. Верховный глашатай. Или нет, не то, — Ратников на секунду задумался, — вот как: Координатор аппарата управления. Координатор! А он должен быть гладким и сладким. Как, доволен?.. На сборы пять минут. Жду тебя на «Гражданке».

Брезгливо пнув грязный матрас и покачав напоследок головой, Ратников ушел. Алиса вернулась, как только тот отошел от мужа.

— Чего он?

— Назначил меня Координатором…

— Кем?

— Замом своим, помощником! Визирем! Глашатаем! — он выкрикивал эти слова так, словно Алиса была виновата в чем-то.

— Почему ты кричишь на меня? Хватит истерить! В руки себя возьми, а то смотреть противно!

— Ты не понимаешь. Он унизил меня, дважды за день унизил! Растоптал! — Азаров готов был расплакаться.

— Ты идиот, Димасик. Унижение — это подыхать тут от голода. От того, что ты ни на что оказался не способен, кроме как заделаться золотарем! Ты пойдешь и согласишься.

Ах, каким тоном она это говорила! Как гвозди в крышку гроба вколачивала. И ведь не поспоришь… Она-то чем виновата, или Марк?..

— Думаешь, он спрашивает согласия? Собирайся. Идем на Гражданский проспект.

— А-а, какие люди! Ничуть не сомневался, что ты появишься.

Ратников развалился на стуле, положив ноги на стол перед собой. Чувствовалось, он в превосходнейшем настроении. И это было действительно так: пожалуй, еще никогда в жизни Феликс не взлетал так высоко. Причем без всякой опасности больно упасть. На столе — бутылка водки, открытая банка балтийской кильки и хлеб, вкус и запах которого Азаров уже успел забыть. Дмитрий судорожно сглотнул слюну, попытался отвести глаза, но так и не смог, поэтому густо покраснел. Благо в полумраке этого было не видно.

— Ну что скажешь, писарчук?

— Не помешал? — голос хрипел от волнения.

Азаров в этот момент сам себе был противен. Нет, ему и раньше приходилось хаживать «на поклон», но то было совсем другое — тогда это было не так унизительно. Скорее просто необходимость напомнить о себе нужному человечку. Алиса всегда за этим строго следила, сама подсказывала, к кому, когда и с чем надо подойти. Вот и сейчас — послала поблагодарить.

— Как устроился? Жена-то довольна? — и Ратников, не дожидаясь ответа, хохотнул. — Надеюсь, теперь-то ты не будешь поганить мой светлый образ?!

Господи, еще бы не довольна! После всего того, что они пережили — отдельная комната, чистые матрасы, нормальная еда. И душ… У них на «Мужества» тоже сначала был душ, но быстро вышел из строя. А починить оказалось некому. Сколько же они не мылись? Азаров почувствовал, что еще немного, и он разрыдается. Нет, они действительно благодарны Ратникову! И Алиса, и он сам. Да, если честно, он ноги Феликсу сейчас готов целовать! Но почему же, при всем при этом, ему так противно?!