Ирина Баранова - Свидетель

Алекс стащил с кровати одеяло, кинул ей:

— Прикройся!

Дважды уговаривать девчонку не пришлось.

— За что тебя? — спросил он, заранее зная ответ: кто же на такую «красоту» позарится?

Однако ошибся.

— У меня мужа посадили год назад. Андрея Креховца.

На Грина словно ушат ледяной воды вылили. Андрей Креховец, беглец. Человек, которого он обрек на смерть и мучения и который был невиновен… А теперь и его жена в придачу. Это что, совпадение такое? Или наказание за лжесвидетельство?

— Знаешь что, Женя Креховец? Пожалуй, мы с тобой сейчас пообедаем. Ты голодная? Нет? А вот я — даже очень! Сейчас позвоню, и нам сообразят что-нибудь.

Он уже протянул руку к коммуникатору, когда в дверь постучали, а, в след за этим, в комнату вошла Кристи.

— Можно?..

Кристи перевела дух только в Резиденции. На ее счастье, в коридоре в тот момент никого не было. Но, пожалуй, на станции еще долго будут обсуждать, как она мчалась куда-то, не обращая ни на кого внимания и не отвечая на приветствия.

Да уж вляпалась, так вляпалась. Ну и поделом! Дожидаться надо, когда пригласят. А то — рванулась. Можно подумать, что там ее ждали… В носу защекотало. Хватит притворяться и лгать самой себе: очень хотелось, чтобы ждали. Перед глазами опять возникла картина: растерянный Сашка в «семейных» трусах по колено, девушка, испуганно глядящая на нее. Женька? Точно, Женька. Вздохнула: конечно, сколько ей? Девятнадцать? Или двадцать? Не важно. Главное, что молодая, хорошенькая. Не то что она, грымза старая…

«Ой, дорогая моя, куда-то тебя не туда понесло! — Кристи фыркнула. — Или ревнуешь?». И сама себе тут же ответила: «Ревнуешь!».

Но, если подумать, ситуация — смешнее придумать сложно. И как теперь они встречаться будут? А ведь этого не избежать. Ну ладно, она за себя отвечает, постарается не рассмеяться, когда ту же Женьку увидит. Но вот бедная девчонка наверняка умрет от одного ее вида. И Саша еще. Но и тут она справится. Обязательно справится…

Ладно, что случилось, то случилось. Возможно, придя к себе домой, она и поревет немножко — надо дурь-то выплакать. Но пока не до этого. Сейчас надо договориться с Ратом на завтра, уломать его, убедить, что с муринцами ей встретиться просто необходимо.

Кристи постучала в дверь, подождала, пока кто-то ответит. Потом тихонько приоткрыла ее: никого. Да что это такое? Придется тащиться позднее или завтра с утра пораньше. Непруха какая-то…

Интересно, сколько сейчас времени? Часов девять, не больше. А спать уже жутко хочется. Ну и денек был! Хорошо, что закончился. Все, решено: ждать Рата она не будет, пора баиньки, сил набираться. А порошок-то действительно волшебный. Или это адреналин бурлит, болезнь гонит?

С этими мыслями Кристи решительно двинулась вон из Резиденции.

Но уйти не успела: невольно остановилась у комнаты, которую занимали Координатор с Марком. Ай, нехорошо подслушивать чужие ссоры, но что поделать, если эти двое орали так, что в коридоре было слышно. Вернее, орал один Марк:

— …И не смотри на меня так, не пойду я дежурить!

Что ответил ему Азаров, Кристи не разобрала, только недовольное бурчание. Потом раздался грохот: что-то (или кто-то?) упало, и опять скулеж Марка:

— Ты чего?! Больно!

— Запомни, щенок: я на любое преступление пойду ради тебя, и ты знаешь это! И поэтому ты будешь делать так, как я тебе говорю!

На этот раз фраза была произнесена четко и достаточно громко, поэтому Кристи смогла ее расслышать. И оценить по достоинству: сколько лет она знала Координатора, но даже подумать не могла, что он может так разговаривать! Слова не произносились — впечатывались, вколачивались: «Запомни. Щенок… На. Любое. Преступление…». Если бы не голос, в жизни бы не сказала, что это говорил Азаров. Совершенно другой человек. На преступление пойдет… Интересно, что он в виду имел?

Господи, она, наверное, уже с ума сходит! Как это там называется? Паранойя? Или что-то другое? Ну сказал мужик слово такое, а она невесть что выдумывать начала! Все, сматываться отсюда надо поскорее. На сегодня ее попа лимит приключений выбрала, не хватало еще и тут оконфузиться…

Дом, милый дом! Пусть ты неказист, пусть по размерам чуть больше могилы, но ты родной, твои стены защитят, успокоят…

Кристи открыла дверь: как и у всех, у нее не было замка, но вместо палки она использовала вертушок, который одновременно открывался с обеих сторон. Ну еще крючок изнутри был. Привычно протянула руку к выключателю…

— Крис…

Сумка выпала у нее из рук: вот это визит. И что теперь делать?

— Крис… Ты извини, но я не мог не объясниться. Ты не так все поняла, эта девочка…

Господи, зачем он это говорит? Кристи душил смех: почему-то вспомнился анекдот про мужа, некстати вернувшегося из командировки. Она, конечно, не муж, но все равно, ситуация на поверку оказалась достаточно комичной. И еще эти труселя в нелепый цветочек… Нет, конечно, не до жиру — быть бы живу, но все равно… Она не выдержала, расхохоталась.

Алекс был ошарашен такой реакцией: он ожидал всего — слез, ледяного равнодушия, скандала… Что тут смешного?!

— Саш, проехали, — Кристи вытерла слезы, хохотнула в последний раз. — Просто ты такой смешной был, в этих… — она опять фыркнула, но тут же успокоилась и продолжила уже совсем серьезно. — И вообще, это моя вина — зашла не вовремя. Стоило бы сообразить, что ты можешь быть занят. Извини. И за смех извини, и за то, что кайф обломала…

Лучше бы она ударила его! Закатила сцену, выгнала. Да что угодно, только не это. Только не такое вот: «кайф обломала»… Он беспокоился, боялся, как она все это восприняла, что переживает, боялся. А тут… Оказывается, это просто смешно.

Алекс пошел было к двери, но Кристи остановила его:

— Не уходи. Смотри, что у меня есть.

Женщина протянула ему зеленый листок — кусок янтаря на оборванном шнурке…

Молодой мужчина (Алекс с трудом узнал в нем Мазая) покупает кулон. Он выбрал его среди многих других за необычную форму и редкий зеленый цвет. Это жене… Сегодня он забирает ее из роддома. С дочкой…

Вот крохотная ручка теребит зеленоватую каплю на шее матери, хватает в кулачок, тянет на себя, тонкая цепочка обрывается. Мать смеется и слегка журит маленькую проказницу: ничего страшного, цепочку можно отремонтировать…

Вот опять Мазай, он рвется наружу из переполненного метро навстречу толпе. В кармане — тот самый кулон с починенной цепочкой… Цепочка потом куда-то исчезает (об этом кулон промолчал), на ее месте оказывается обыкновенный черный шнурок, а сам кулон перемещается на грудь Мазаю, глубоко под одежду. Мазай греет его своим телом, а маленький кусочек солнечного камня согревает его, даря воспоминания о погибшем счастье…