Ирина Баранова - Свидетель

— Они в шесть вечера сменяются. Ждать будете?

— Буду. Где можно?

— Остановиться? Да тут и оставайтесь. Стол-стул есть, накормить мы вас накормим, отваром напоим, чтоб не кашляли, матрас принесем, выспитесь. Книжку почитать, если что… Ждите. Не беспокойтесь.

— Штар…

— Весь внимание.

— Мне бы…

— А, — мужчина засмеялся, — конечно. Сейчас вас проводят и все покажут. Да, хочу сразу предупредить, и чтоб недомолвок не было. Договоримся: вы из этой комнаты дальше туалета не выходите.

— Почему? — Кристи расстроилась: такая удача — целый день пробыть в этом необычном месте, и вот, оказывается, она под домашним арестом!

— Не обижайтесь. Наши, особенно старички, не очень вас видеть хотят. Все той, давнишней, обиды не забудут.

— Понимаю…

— Да ни черта вы не понимаете! — Штар вдруг заговорил с раздражением. — Когда тот ужас творился, вы под землей сидели, а мы все это видели. Как небо горело — видели, дождь черный — видели, детей своих хоронили… Вы когда-нибудь наверх выходили не тут, через Девяткино, а в городе? Сходите! Увидите, сколько скелетов и скелетиков по вестибюлям валяется… И все они к вам просились. А вы не пустили… А-а!

Он махнул рукой и отвернулся. Кристи показалось, что он заплакал.

— Вы так говорите, будто я во всем этом виновата…

— Извините меня, не сдержался. Но теперь-то вы, надеюсь, не будете рваться туда, где вас никто не ждет и не рады?

— Не буду.

— Я к вам Аню пришлю, вы, вроде как, нашли общий язык. Она и любопытство удовлетворит, если что. Говорливая девушка. Ну все. Удачи. Рата я на похоронах сегодня увижу, передам, что вы до ночи задержитесь, а дрезину уже отправил.

Аня появилась с плетеной корзинкой, укрытой сверху куском ткани.

— Сейчас есть будем. И я с тобой, чтоб не скучно. Тебе отдельно приготовили, да только, думаю, не удержишься, нашего попробуешь, поэтому я побольше захватила. Вот, смотри, что тут…

— Не надо пока, не хочу. Вот чаю бы…

— Чай будет. Но и поесть бы надо. Уверена: увидишь — не откажешься…

Аромат от корзинки действительно шел умопомрачительный. У Кристи помимо ее воли рот наполнился слюной. И действительно, что это она? Ведь утром едва успела перекусить.

— Давай, что у тебя там?

— Не испугаешься? А то я могу и «чистым» накормить. Только это уже совсем не то.

Девушка хитро посматривала в ее сторону, одновременно продолжая освобождать корзину. На столе одно за другим появились кастрюлька с вареной картошкой, квашеная капуста, творог, молоко в неизвестно каким образом выжившей во время всех этих передряг кринке и еще что-то, удивительно вкусно пахнущее. Это, впрочем, она отодвинула в сторону.

— Грибы тушеные. Но это лесные. Мы едим, а для вас — кто знает, что будет. Это же все-таки лес. Там совсем уж грязно. Ну, с чего начнем?

— Со всего. И плевать мне на радиацию! Не каждый день такое попробуешь.

— Вот и я подумала, что если часто есть, то да, ничего хорошего не будет. Ну, а один-то раз? Мазай, вот, частенько «диету» нарушал. И — ничего.

Кристи подумала, что неизвестно, что было бы с ним, если бы не эта трагедия, но вслух ничего не сказала. Тем более что для себя все уже решила.

— Ты картошку с молоком любишь? Козье это, полезное, — и Аня засмеялась, поняв, что сморозила глупость.

Кристи засмеялась вместе с ней:

— И с молоком, и с капустой, и с грибами. И жареную, и пюре… И вообще не мешай, я есть буду!

Они опять засмеялись.

Ели молча. Кристи смаковала каждый кусок.

— Все, ешьте мои глазоньки, а я не хочу. Спасибо!

— Что-то не больно много ты съела. Давай творожку еще?

— «Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!». Не, Ань я и так обожралась, как кутенок.

— Не поняла, собака тут причем?

— Кутенок. Они меры не знают, когда наедятся, пузико аж по полу волочится.

— А-а-а! — девушка вновь засмеялась. — Знаешь, а у нас тут кот был…

— Кот?!

— Ну да. А что такого? Их тут прорва. Они же как: если есть человек — всегда к нему тянутся.

— Анна, извини, тебе сколько лет?

Девушка разом посерьезнела.

— Удивляешься, что столько всего знаю? Так я же не в лесу выросла, с людьми. И книги у нас есть. И школа, какая ни какая. А так… Двадцать мне. Летом исполнилось.

— Так что?..

— Все верно. Я как раз в тот день и родилась. Утром. А вот как выжить повезло, так это к родителям. Они рассказывали, но тебе эта история вряд ли интересна будет.

— Мама-папа живы?

— Оба. И брат еще есть. Но из детей я — самая старшая. Потом долго не рождались. Почти все уже тут, в Мурино.

— Детей много?

— Не очень. У нас семей не так много. И совсем старики есть, и пожилые, которые детей уже не могут иметь. Вообще в этом проблема большая.

Кристи пришло на ум, что вот Рат не задумывался, как решить аналогичную проблему. Но, видимо, с этими людьми такое не пройдет. Не согласятся.

— Знаешь, мы же и в исследованиях ваших согласились участвовать поэтому…

— В каких исследованиях?

— Ой, а ты не знаешь? Тогда я тебе ничего не говорила.

— Нет уж, продолжай! Я же тоже из Евиного племени, любопытная.

— Про племя ничего не поняла, но ладно, слушай! Только, не выдашь?

— Да могила!

— Ну, ваши предложили узнать, что такое с нами, почему не умерли после удара. Наши согласились не сразу. Сначала ругались долго. Они же все помнят, как это было, и обижены очень. Но Штар уговорил, сказал, что иначе вымрем все. Из-за того, что в конце концов все будут родными, родственниками. Значит, надо будет жен и мужей со стороны брать. А дети тогда как? Если они в ваших пойдут? А тут, может, уколы какие изобретут. Лекарство, в смысле.

— Так если про детей, это проще всего на практике проверить.

— Ты что? А если он в ваших?! И умрет?!

— Прости, не то сболтнула, точно.

— Мне вот уже среди наших пары нет, все маленькие еще. Или уже старенькие, — Анна грустно улыбнулась. — Но за вашего я бы и сама ни за кого не пошла — не смогу в метро жить. Жутко там.

Действительно ведь, жуть. Это они привыкли уже, смирились. Дети, так те вообще, что такое солнце, только по рассказам и по книжкам знают. А тут как рай. Для нее, по крайней мере. Чтоб перевести разговор на более приятную тему, Кристи спросила:

— Ань, а расскажи, как вы тут вообще живете?

— Как живем?.. Да что рассказывать-то? Тебе не интересно будет. Работаем. Много. Теплицы, оранжерея… Скотину держим. Коз, птицу. Кого подобрать сумели, когда сюда переселялись. Так что с мясом у нас не очень. Не часто на столе бывает. Картошку вот едим. Тыкву, капусту. Ну сама знаешь, вам это же даем. Пробовали зерно растить, но невыгодно. Все, что в теплицах, — чистое. А вот остальное чистым не получается, хоть мы каждый год землю и чистим.

— В смысле?

— Ну… Как объяснить?.. Вот, смотри. Мы выращиваем траву, потом выдергиваем ее с корнями, собираем и сжигаем подальше от усадьбы. Трава всю гадость из земли выбирает, главное, чтоб дым потом на наши участки не шел. Золу зарываем поглубже, в ней самая отрава. Потом, если участок такой закрыть сверху, теплицу там поставить, то земля чистая останется. Не закроешь — с дождем опять нальет. А для полива воду очищаем. Просто все. Ладно, давай чаю?