Дэниел Полански - По лезвию бритвы

Голос прервал мои размышления, и я даже не сразу понял, что со мной говорит Воробей. Мальчик, пожалуй, впервые завел разговор без понуждения.

— Что произошло, когда вас забрали в Черный дом?

Четверть квартала я думал, как ответить на этот вопрос.

— Я вернулся на королевскую службу.

— Зачем?

— Они воззвали к моему патриотизму. Для королевы и для страны я сделал бы все, что угодно.

Мальчишка спокойно обдумал ответ и изрек:

— А мне наплевать на королеву.

— Честность — это преувеличенная добродетель. И мы все любим королеву.

На это Воробей ответил глубокомысленным кивком, и мы перешли канал, в нескольких ярдах от которого уже показалось место преступления, обозначенное суетливым скоплением людей.

Там было полно законников, и, вопреки укоренившейся традиции недобросовестного исполнения своих обязанностей, за расследование последнего случая они, похоже, принялись со всем тщанием. Криспин стоял в центре всего этого хаоса, рядом с телом убитой девочки, вел записи наблюдений и раздавал распоряжения подчиненным. Наши взгляды столкнулись, однако Криспин отвел глаза и вернулся к своим обязанностям, не подавая виду, что заметил меня. Чуть дальше, на перекрестке, Гискард опрашивал свидетелей, и я узнал нескольких парней, что обрабатывали меня в прошлый раз. Они тоже болтались поблизости, склонные скорее творить насилие, нежели расследовать его.

— Побудь здесь.

Воробей уселся на ограждение, а я протиснулся сквозь водоворот суеты, проскочил через оцепление и подошел к своему бывшему напарнику.

— Здорово, агент.

Он ответил, не поднимая глаз и продолжая заносить записи в свой обтянутый черной кожей журнал.

— Зачем ты здесь?

— Ты разве еще не в курсе? Я так сильно по тебе скучал, что отправился к Старцу и вымолил его взять меня назад на работу.

— Да, слышал. Час назад приходил гонец от Краули. Я думал, что ты воспользуешься временем, отпущенным тебе Особым отделом, чтобы бежать из города.

— Ты всегда слабо верил в меня.

Внезапно журнал полетел на землю, а рука Криспина вцепилась в отворот моей куртки. Обычно сдержанный, он неожиданно вышел из себя.

— Мне наплевать, какой договор ты заключил со Старцем. Это мое дело, и я не допущу, чтобы ты вмешивался в него со своей ненавистью.

Я схватил его за руку и отвел ее в сторону.

— На сегодня с меня довольно грубости стражей закона. И все же отрадно видеть, что Корона вспомнила о том, что к югу от Андела тоже живут люди. В прошлый раз ваше участие принесло менее чем скромные плоды. Насколько я вижу, ваша работа большей частью состоит в том, чтобы стоять вокруг трупа и изображать скорбь.

Быть может, это звучало несправедливо, однако немного охладило Криспину голову.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.

— Почему бы для начала не рассказать мне, как нашли тело?

— Тут и рассказывать нечего. Тело обнаружил рыбак, когда шел на пристань. Он сообщил об этом гвардейцам, а те доложили нам. Судя по состоянию тела, девочка была убита прошлой ночью, а ранним утром труп бросили здесь.

Я опустился на колени перед ребенком и приподнял покрывало. Девочка была совсем юная, моложе той, что нашел я. Ее спутанные волосы казались черной грязью на светлой коже.

— Малышку… обесчестили?

— Она чистая, не такая, как в прошлый раз. Единственная рана — прямой разрез на шее, от которого девочка и умерла.

Я снова спрятал тело под покрывалом и поднялся с земли.

— Что говорит ваш скрайер? — поинтересовался я.

— Пока ничего. Ей нужно немного времени, чтобы поработать с телом.

— Я хотел бы побеседовать с ней.

Криспин недовольно задумался над моей просьбой, но мы оба понимали, что его разрешение лишь формальность. Старец желал моего участия в этом деле, а его слово — закон.

— Попозже днем Гискард должен заглянуть в Коробку. Думаю, можешь пойти вместе с ним.

— Это первая просьба, — продолжил я, — а вот вторая. Мне нужно, чтобы ты достал списки всех магов, которые были задействованы в операции «Вторжение» при Донкнахте перед самым концом Войны. Сведения о них наверняка глубоко зарыты, но они где-то есть. — Я недоверчиво покачал головой. — Армия не любит выдавать свои секреты.

Криспин внимательно посмотрел на меня, затем опустил взгляд на землю.

— Это военные документы. Как агент Короны, я не имею к ним доступа.

— Может, через кого-то. В конце концов, за десять лет службы ты обзавелся связями и мог бы использовать все свое аристократическое обаяние. Только не говори, что ничего не можешь придумать.

Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были чисты, как стекло.

— Почему ты здесь?

— В каком смысле?

— Почему ты здесь? Что ты делаешь сейчас на месте преступления? Зачем пытаешься найти убийцу девочки? — Гнев исчез, теперь в глазах Криспина читались только усталость и беспокойство. — Ты не агент, у тебя нет никаких полномочий. Какое ты имеешь ко всему этому отношение?

— Думаешь, я делаю это по доброй воле? Старец был готов пустить мне кровь. Только таким образом я мог получить свободу.

— Беги. Убирайся из Низкого города. Если боишься Старца, беги, беги без оглядки. Я позабочусь о том, чтобы никто из твоих не пострадал. Просто… исчезни.

Я пнул башмаком лежащий на земле камень.

— Что? Нечего сказать? Ни одного остроумного возражения?

— Какая тебе забота?

— Может, просто хочешь показать, насколько ты умнее всех нас? Или задумал что-то, чего я не вижу? Уходи. Ты не агент. Я бы даже сказал, что ты бесконечно далек от него. Если вдруг позабыл, что произошло с тобой за последние пять лет, то позволь мне напомнить: ты наркоман и преступник, ты грабишь отцов и матерей и не щадишь никого, кто встанет на твоем пути. Ты стал всем тем, что сам ненавидел, и я не хочу, чтобы ты впутывался в мое расследование.

— Я был лучшим сыщиком за всю историю службы, и я по-прежнему думал бы и за тебя, и за всех остальных, если бы не разругался с начальством.

— Только не притворяйся, будто твое падение было сознательным выбором. Кто-то другой, быть может, и поверит в твою болтовню, но я-то знаю, почему ты не агент, вовсе не потому, что ты просто не желал подчиняться правилам.

Я подумал, как было бы здорово износить до дыр эту безупречно чистую серую форму.

— Я не забыл, не переживай. Помню, как ты стоял заодно с трибуналом, когда мое имя вычеркнули из списка и разбили мое Око.

— Мне ничего другого не оставалось. Я предупреждал тебя не соваться в Особый отдел и особо предупреждал не связываться с той женщиной.

— Предусмотрительный, благонадежный Криспин. Не создавать никаких трудностей, не замечать очевидного. Ты хуже Краули. По крайней мере, тот признает себя тем, кто он есть.