Елизавета Шумская - Чудеса в ассортименте

– Я был уверен, что вам понравится. – Принц кивнул, словно в такт своим мыслям. – Здесь еще и вид просто отличный.

Вивьен подошла к перилам, достаточно высоким, чтобы заслонять часть открывающегося пейзажа. С этой стороны дома парк имел вид совсем естественный. От леса его отличали только извивающиеся ухоженные дорожки, почти полностью скрывающиеся за деревьями. Да кое-где проглядывали белые крыши беседок – круглых или ромбовидных. Было в этом пейзаже что-то умиротворяющее.

– И правда красиво.

– И спокойно, не правда ли? – Посол встал рядом с девушкой, слегка облокотившись на перила. – Именно в этом суть чаепития на открытом воздухе, так популярного в нашей стране. В середине дня или вечером в любое время года мы стараемся устроить себе такое. Чашки и чайник с горячим напитком выносятся в сад, на веранду или просто балкон. Стол обязательно должен быть накрыт скатертью. Печенье или тосты с джемом, конфеты – все что угодно может быть угощением. Но большинство все же предпочитает просто чай. Его вкус совершенно иной, если пить этот славный напиток не в помещении. Свежий воздух делает его словно более настоящим. Этот союз умиротворяет и дает минуту свободы от обычной дневной суеты, которая существенно портит нам всем жизнь, не так ли, манихинге?

Вивьен, признаться, заслушалась. Голос у принца был более привлекательным, чем внешность. В нем не было жесткости, он не пугал. По крайней мере сейчас.

– Вы правы, – задумчиво кивнула девушка. – Никогда не размышляла об этом, но мне кажется, все так и есть.

– Попробуйте. – Сейчас принц будто был совсем иным человеком. – Это хорошая традиция. Я хотел бы, чтобы ей следовали и в этой стране.

Простая фраза вряд ли имела подтекст, и, скорее всего, ее следовало понимать буквально. Но тем не менее она вдруг заставила Вивьен сжаться, будто чужеземные обычаи, включая и такие милые, уже насаждались на ее родине, причем с применением оружия.

– Я много лет провел в этой стране, но еще не знаю ее так хорошо, как мне бы хотелось, – продолжал тем временем посол. – В Форевии намного меньше цорков по сравнению с Эльмигерном. Может, поведаете, манихинге Леру, есть ли у вашей расы какие-нибудь забавные обычаи? Кто знает, может, даже связанные с чаем?

Вивьен, стараясь ничем не выдать своих мыслей, улыбнулась и задумалась, о чем можно поведать принцу.

– А знаете, есть кое-что. Это, конечно, не традиция в буквальном смысле этого слова, но нечто похожее. Если вы когда-нибудь будете наблюдать за тем, как чай пьют цорки, вы заметите, что они редко ставят чашки на стол, а все больше держат их в руках и иногда покачивают. От этого чай в них колеблется и даже движется по кругу. Разумеется, вместе с чаинками. Благодаря всему этому, плюс отражение на поверхности, плюс воображение, порой складывается ощущение, что видишь… мм… нечто особенное. Обычно мы выглядываем там букву. Первую букву имени. Считается, если чаинки сложились в нее, то человек, имя которого начинается на эту букву, сейчас думает о тебе.

– А если у тебя много знакомых с именем на эту букву? – с самым серьезным видом поинтересовался мужчина.

– Наверное, тот, кто первый пришел в голову, – пожала плечами Вивьен.

– Логично, – кивнул посол. – Милый обычай.

– Да. Причем так делают абсолютно все цорки, порой даже не отдавая себе в этом отчета. Но с этой привычкой покачивать чашку и заглядывать в нее совершенно невозможно совладать. – Девушка вновь улыбнулась.

– Может, это связано с особенностями вашего дара? У всех же цорков он есть. Может, это пристрастие к материалам как-то влияет?

Вивьен с сомнением глянула на посла.

– Гадать на чаинках или кофейной гуще свойственно многим расам, – заметила она.

– Это верно, – кивнул мужчина. – И все же, как вы обнаруживаете свой дар? Ведь они бывают такие разные. Порой совершенно уникальные. Случайно или есть какая-то методика?

– И так, и так. И этих методик довольно много. Более того, скажу я вам, у нас самые сильные специалисты по вопросам, мм, профессионального определения. Цорк, не нашедший своего призвания, несчастен. Но в моем окружении таких нет. Все как-то находят себя. Иногда случайно, иногда благодаря интуиции, иногда цорку даже снится, что он может, иногда благодаря методикам, иногда после кропотливого перебирания возможных вариантов, а их почти бесконечное количество, но рано или поздно…

– А как это случилось с вами, манихинге?

Леру улыбнулась, вспомнив свои первые опыты.

– У меня нет какой-нибудь особой истории, которую можно было бы рассказывать как анекдот, – пожала плечами она. – Мне просто всегда нравились материалы. В детстве я постоянно брала в руки различные предметы и будто застывала. Особенно если их материал подвергался совсем простой обработке. Мне казалось, что он говорит со мной. Родители то и дело заставали меня то прижимающейся щекой к глиняному кувшину, то гладящей доски из-под каких-нибудь упаковок. У меня в комнате жила целая коллекция собранных где попало камней. С моря, куда мама с папой возили меня с Ренсом и Эрни летом, я привозила рюкзаки гальки и ракушек. Родители однажды попытались убедить меня выложить хотя бы половину, я прорыдала весь вечер, но не рассталась ни с одним камушком, – усмехнулась девушка. – Первые поделки я начала создавать, как только более-менее ловко начала двигать пальцами. Ну а личностное качество первый раз пробудилось, если не ошибаюсь, в сплетенной мною из трав кукле.

– И что она могла делать? – Принц казался искренне заинтересованным.

Вивьен рассмеялась:

– Когда Ренс пытался утащить у меня конфеты, она кусала его за пальцы.

Мужчина сначала даже опешил, а потом громко расхохотался:

– Вы потрясающи, манихинге Леру.

Эрни не поверил своим ушам, когда услышал эту фразу от посла. Но потом стало еще хуже: через стекло сыщик увидел, как Вивьен, его Вивьен, стоит совсем рядом с небрежно облокотившимся на перила принцем и улыбается ему. Она говорила, а рослый мужчина в дорогой одежде отвечал ей. Кто бы мог подумать, что Лаужер-он Маядскальский будет так непринужденно болтать с девушкой совсем не аристократического происхождения. Но хуже всего – она с ним болтала.

«Куда только делась ее вечная робость перед вышестоящими, – с неожиданной ревностью подумал Эрни. – Более того, она сама говорила, мол, не выносит, даже боится красавчиков! И вот, посмотрите, нежная улыбка, смех, непринужденность!

А ведь этот мерзавец всего в шаге от того, чтобы сломать ей жизнь! Ей и ее близким! Его люди похитили ее. Держат тут пленницей. И она отлично знает, какие на самом деле цели у этого негодяя! Неужели близость настоящего принца затмила ей разум? А заодно и…»