Евгения Грановская - Клиника в роще

Откуда-то потянуло запахом горелого мяса. Вера двинулась было дальше, но вздрогнула и замерла. В конце коридора стоял невысокий человек в темной рясе, с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Сложив ладони «лодочкой» и опустив подбородок на грудь, человек что-то тихо бормотал себе под нос.

Вера прислушалась и с удивлением поняла, что человек говорит на латыни. Напрягла слух и уловила:

– …Et expecto resurrectionem mortuorum, et vitam venture saeculi! Amen! [3]

Познаний Веры в латыни хватило, чтобы понять общий смысл фразы. Что-то о воскрешении мертвых и будущих веках. Похоже на окончание католической молитвы.

Вера приготовилась бежать от странного человека, но вдруг узнала его – Венедиктов. И на нем вовсе не ряса, а обыкновенная куртка с капюшоном. Она хотела окликнуть юношу, но тот заговорил первым:

– Вера Сергеевна, вы меня не узнали? Это я, Ваня!

Огромным усилием воли Вера взяла себя в руки.

– Что произошло?

– Сработала аварийная система, – объяснил Венедиктов. – Двери открылись, пациенты набросились на врачей и охранников.

– Когда все случилось? Сколько времени прошло?

Юноша рассеянно пожал плечами:

– Точно не знаю. Наверное, полчаса. Может быть, больше.

– А где… – начала Вера следующий вопрос. Осеклась потому что вдруг услышала:

– Именем Божьим и силой, данной мне Господом, пресеку я твой черный путь.

– Что? – спросила она недоуменно.

– Я ничего не говорил, – ответил Ваня. – Вы хотели о чем-то спросить.

Вера поморщилась от боли в затылке. Неужели у нее начинаются слуховые галлюцинации?

– Вы ранены? – обеспокоенно поинтересовался Ваня.

– Немного. Где они теперь?

– Пациенты? Все ушли.

– Куда?

– Я не знаю. Сначала они убили тех, кто попался им на пути, а потом ушли. Кричали, что снова станут свободными.

Вера закусила губу и попыталась осмыслить услышанное. Ей по-прежнему казалось нереальным все, что она видит вокруг. Наконец она разжала губы:

– А ты почему не ушел?

– Я не псих, – серьезно заявил Венедиктов. – И я свободен.

Девушка хотела еще что-то спросить, но вдруг увидела, что левая рука юноши забинтована. Он проследил за взглядом Веры, поднял на нее глаза и сказал:

– Это я на вас напал в лесу. Я отобрал у вас штопор.

Вера почему-то нисколько не удивилась его признанию.

– Зачем ты это сделал?

– Мне приказали.

– Кто?

Ваня снова пожал плечами:

– Не знаю. Иногда я слышу его голос, который звучит у меня в голове. Он ничего не объясняет, а просто приказывает. А если я не слушаюсь, мне делается очень больно.

Еще несколько секунд Вера стояла, холодно и подозрительно глядя на Венедиктова, затем развернулась и, пошатываясь, побрела по коридору. На полу и стенах виднелись пятна крови, но она старалась на них не смотреть.

– Вы куда? – крикнул ей вслед Венедиктов.

Вера не ответила. Свернула за угол и подошла к кабинету заведующего.

Черневицкий сидел, откинувшись на спинку кресла, – расслабленный, словно спал, мирно сложив руки на столе. Живот его был распорот от груди до паха и забит окровавленными клочками бумами. В каждый глаз заведующего были вставлены маленькие часы. Вера не удивилась, увидев, что секундные стрелки на циферблатах движутся в обратную сторону.

Ливень за окном усилился.

Девушка подошла к столу и сняла телефонную трубку. Но вместо привычных гудков услышала тишину. И вдруг она увидела мобильник, торчащий у Черневицкого из нагрудного кармана сорочки. С гулко бьющимся сердцем Вера протянула руку и вынула сотовый из забрызганного кровью кармана. Нажала на кнопку, дисплей загорелся… но тут же стало понятно, что связи нет.

Бросив на стол бесполезный мобильник, Вера осторожно обшарила карманы пиджака Черневицкого и в одном из них обнаружила плоский прямоугольник с магнитной полоской. Стараясь не смотреть на заведующего, она быстро обошла стол и приблизилась к вмонтированному в стену небольшому сейфу.

– Что вы делаете? – раздался у нее за спиной голос Венедиктова.

– Хочу открыть сейф, – не оборачиваясь, ответила Вера.

– Зачем?

Девушка промолчала. Она вставила ключ в прорезь сейфа, и тут же раздался мягкий щелчок. Вера вынула ключ и распахнула дверцу. Внутри сейфа были две полки. На верхней лежали аккуратные брикетики денег в банковской упаковке. На нижней – несколько пластиковых папок.

– Я слышу хоры небесные и вопли грешников в аду… – пробормотал у Веры за спиной Венедиктов.

Не обращая внимания на его болтовню, девушка взяла со стопки верхнюю папку. Именно то, что она искала! Откинув обложку, углубилась в чтение. Глаза ее расширялись все сильнее и сильнее.

Евгений Андреевич Осадчий… Прибыл в клинику… Возглавлял секту мессалиан… договор с силами ада… человеческие жертвоприношения… ритуальные убийства: четырнадцать детей в возрасте от двух месяцев до трех лет… сердца убитых детей толкли в ступе с медом и перцем, после чего…

К горлу Веры подкатила тошнота. Она не могла поверить собственным глазам. Евгений Осадчий, милый, интеллигентный парень, убил четырнадцать детей? И не просто убил, а…

Веру снова замутило.

– Вы не можете здесь оставаться, – тихо сказал за ее спиной Венедиктов. – Рано или поздно они придут сюда и убьют вас.

– Да, надо уходить, – Вера захлопнула папку и швырнула в сейф.

Девушка повернулась и, не глядя на юношу, зашагала к двери. Почему-то ей было неприятно смотреть на него – в голове все еще шелестели тихие слова на латыни, услышанные в коридоре. А парнишка двинулся следом.

Вместе они миновали коридор, холл и направились к лестнице. В нос Вере снова ударил запах горелого мяса. И вскоре она увидела, откуда он шел.

Обугленная дверца подсобки валялась на полу. Рядом лежал обгоревший женский труп, от которого все еще шел легкий дымок. Лицо женщины было полностью обезображено.

Вера пошатнулась, но Ваня поддержал ее под руку.

– Не смотрите, – промолвил он. – Не надо.

Они прошли мимо тела. Вера старалась не глядеть в сторону подсобки, но периферийным зрением успела заметить там еще один обугленный труп.

Достигли лестницы. Венедиктов шел позади и что-то тихо шептал себе под нос. Вера не хотела прислушиваться и все же услышала пару фраз:

– Господь, направь мои помыслы и деяния на правильный путь… Не дай свершиться неправедному суду…

Вера не выдержала и спросила:

– Ты что, молишься?

– Я? – юноша медленно покачал головой: – Нет.

«Но я же слышала», – хотела сказать Вера, однако не стала. Какая, к черту, разница – молится он или нет. Каждый спасается от безумия по-своему.

Наконец спустились на нижний этаж. Вера замерла у двери и прислушалась. Из холла доносились приглушенные голоса, и голоса эти явно приближались.