Евгения Грановская - Последняя загадка парфюмера

Несколько лет ушло у Брокара на то, чтобы завоевать рынок и расширить дело. Спустя восемь лет после основания «заводика» Генрих Афанасьевич приобрел усадьбу в Серпуховской части, а затем и несколько соседних участков. «Заводик» превратился в настоящую фабрику. Молодой Брокар не гнушался никакой работой. Он появлялся в цехах раньше своих технологов, вникал в каждый нюанс производства, внимательно отслеживал новинки европейской парфюмерии. Однажды он положил перед Шарлоттой несколько кусков мыла и сказал:

– Мон шер, взгляни на эти предметы и выбери среди них лучший!

Шарлотта внимательно осмотрела благоухающие куски мыла, потерла их пальцами, понюхала, после чего выдвинула один из кусков вперед и уверенно сказала:

– Этот!

Брокар засмеялся и расцеловал жену.

– Мое мыло лучше европейских сортов! – объявил он. – И это только начало! Увидишь сама, скоро мои духи и одеколоны побьют французские!

Однако с духами по-прежнему не получалось.

– Ну что там у тебя? – спросил Брокар, недовольно поглядывая на Бурдакова.

– Идея простая, – ответил тот. – Послезавтра из Парижу должна прибыть партия духов Любэна.

– Ну.

– Вот я и говорю: хорошо бы нам взять французские духи и перелить в наши флаконы. А потом выставить на продажу и посмотреть, что будет.

Брокар нахмурился:

– Ты понимаешь, что предлагаешь? Это же подлог. Преступление.

Бурдаков махнул рукой:

– Да бросьте вы. Вы же сами мне внушали, что настоящий «афер» нельзя делать в белых перчатках. Ваши слова.

Генрих Афанасьевич посмотрел на беснующуюся внизу толпу и задумчиво потер ухоженными пальцами бугристый, высокий лоб.

– Идея хороша, – проговорил он наконец. – Много дерзости требует, но дерзости нам с тобой не занимать. Сам придумал или подсказал кто?

– Кто ж подскажет? – самодовольно отозвался Бурдаков. – Ясное дело, сам!

Брокар прищурил темные глаза:

– У тебя, кажется, скоро именины? Если дело выгорит, получишь от меня роскошный подарок.

Бурдаков усмехнулся в русую бороду.

– Спасибо, коли так, – сказал он. – Но я не из-за подарка. Я единственно, чтобы преданность вам мою доказать и делу нашему общему помочь.

– Ну так, так, – примирительно сказал Брокар. – Сегодня же обсужу эту мысль с женой.

– Гляди, гляди, сама княгиня Эдинбургская! – раздались крики внизу.

– Царская дочь!

По залу пробежал ропот. В павильон Брокара в окружении многочисленной свиты величественно вплыла герцогиня Эдинбургская Мария. Толпа почтительно расступилась. Светлое платье Марии имело фасон скромный, но изысканный. Дамы, делая книксен, провожали ее восхищенными взглядами. Герцогиня рассеянно кивала направо и налево.

«Ни дать, ни взять – звезда, спустившаяся с неба», – насмешливо подумал Бурдаков, смывая с губ извечную усмешку и делая приличествующее ситуации лицо.

Брокар вышел навстречу герцогине и поцеловал ей руку.

– Ваше высочество, я чрезвычайно рад, что вы откликнулись на мое предложение и посетили сей павильон! – спокойно произнес Брокар.

– Отчего же не посетить? – ответила герцогиня. – Говорят, что парфюмер вы замечательный.

Она лукаво прищурила глаза. Затем окинула взглядом душистый фонтан, и губы ее тронула улыбка.

– Забавно, – произнесла она. – Говорят также, что вы мастер делать разные фокусы и дарить экзотические подарки. Чем собираетесь удивить на этот раз?

– Ровным образом ничем, – ответил Брокар. – Если вы не против, я бы хотел преподнести вам букет цветов.

– И только? Ну слава богу. А я уж подумала – будете заставлять меня прыскаться вашими духами.

Брокар подал знак, и малый в щегольском костюме, расшаркиваясь и улыбаясь во весь рот, поднес ему небольшую корзинку цветов. Брокар взял у малого корзинку и протянул герцогине.

– Ваше высочество, вот цветы, о которых я говорил. Буду рад, если они вам понравятся!

Один из сопровождающих хотел было принять корзинку, но герцогиня отстранила его небрежным жестом и взяла корзинку сама.

– Замечательные цветы! А как пахнут! – Она вдохнула аромат цветов и слегка прикрыла глаза от удовольствия. – Как пахнут! – тихо повторила она. По телу герцогини пробежала легкая дрожь. Лицо ее покраснело, губы слегка приоткрылись. Мария вздохнула всею грудью и, благосклонно взглянув на Брокара, промолвила: – Право, господин Брокар, таких цветов нет даже в оранжерее моего мужа. Где вам удалось их раздобыть?

Брокар склонил голову в вежливом поклоне:

– Ваше высочество, я парфюмер. И в своей гордыне не стесняюсь иногда состязаться с самим Господом Богом. Я сделал эти цветы сам.

– То есть как сам?

– Они из воска, – сказал Брокар.

Свита герцогини ахнула.

– Постойте… Вы хотите сказать… – Мария внимательнее глянула на цветы. – Но ведь они совершенно неотличимы от настоящих. И запах! Как вам удалось передать все его оттенки? Я люблю цветы и готова была поклясться, что ароматы настоящие! Они просто вскружили мне голову!

«Еще бы не вскружили, – с усмешкой подумал стоявший поодаль Бурдаков. – Эссенция «Женская услада». Брокар над ней два месяца потел».

– Ароматы изготовлены в лаборатории по моим рецептам, – скромно ответил Брокар.

– Удивительно! – проговорила герцогиня. Лицо ее порозовело еще больше. – Непостижимо! Это просто чудо, господа! Ароматы и впрямь кружат голову! Возьмите их, пока я не лишилась чувств! – Она передала корзинку свите и вновь обратилась к Брокару: – И вы всю жизнь сочиняете ароматы?

– Да, ваше высочество, с юных лет, – вежливо ответил Брокар.

– И вам никогда не хотелось заняться чем-нибудь другим?

– Никогда. Обоняние – самое главное и самое сильное из чувств, которыми одарила нас природа.

Герцогиня улыбнулась:

– Значит, человеку без ароматов никак?

– Никак, ваше высочество. Человек, по моему скромному разумению, – это сумма запахов, которые он вдыхал, чувствовал, ощущал в течение жизни. И более ничего.

– Интересно. Не скажу, чтобы я была полностью согласна, но, по-моему, в ваших словах есть много справедливого. Думаю, мне нужно купить ваших духов и эссенций.

Брокар медленно поклонился.

«Обаял звезду, – восторженно подумал Бурдаков. – Ну теперь пойдет дело!»

Праздничный ужин в этот день готовился под непосредственным руководством госпожи Брокар. Луковый суп (Генрих Афанасьевич пристрастился к нему еще в пору юности и до сих пор любил) получился точно таким, каким его подают в парижском «Прокопе». Аромат руанской утки разносился по всему дому. Само собой, не обошлось без спаржи и выписанных из Парижа артишоков. А на десерт было подано любимое Брокаром пирожное, доставленное из кондитерской Бартельса, что на Чистых прудах.