Алексей Калугин - Чем черт не шутит

Да и как тут догадаешься – мы с Ансом даже предположить такого не могли.

А Антоше так и вовсе было все равно.

Время перевалило за полночь.

Однако фальшивые окна «Оскара Уайльда» красиво поддерживали иллюзию, что на улице еще только ранние сумерки. И, вопреки здравому смыслу, не хотелось покидать уютное заведение. Где негромко звучала музыка, тихо журчали речи за соседними столиками, неслышно скользили меж ними вежливые официантки и в помине не было бесшабашно-разгульных компаний, добивающихся всеобщего к себе внимания громким, раздражающим гоготом над плоскими шутками и тупыми остротами.

Будучи уверены в том, что ничего значимого сегодня уже не произойдет, мы с Гамигином расслабились и получали удовольствие по полной программе. Райский сырный пирог, последовавший за основными блюдами, замечательно шел под пиво. Чувство сытости давно уже перешло в пресыщение, но остановиться и не есть больше эту вкуснятину было невозможно.

Антоша, получивший таки и благополучно разделавшийся со вторым чудо-сэндвичем, также прибывал в благостном расположении духа и травил анекдоты из жизни хакеров. Чисто техническая сторона рассказываемых им историй лично мне зачастую оставалась непонятной. А вместе с ней исчезал и юмор. Но я продолжал улыбаться, слушая Антошин треп. Мне было сытно, хорошо и спокойно.

До тех пор, пока не заверещал коммуникатор.

Кто мог звонит мне после полуночи?

Да, в общем-то, кто угодно.

Мне хотелось бы, чтобы это оказалась Лоя, которая думает обо мне и поэтому никак не может уснуть. Но надежды на это было мало. Я ни разу не слышал, чтобы Лоя жаловалась на бессонницу.

Я достал коммуникатор. Который, как оказалось, хотел сообщить, что у меня одно новое сообщение. Поступившее с номера, не значащегося в записной книжке.

Ну, хорошо, посмотрим.

Я открыл сообщение.

«Эй! Где все? Где я?»

Понятно. Кто-то здорово перебрал и отправил сообщение не на тот номер.

«А кто ты?» – написал я.

Ответ последовал незамедлительно.

«Я есмь Начало и Конец!!!»

Белая горячка, отягощенная манией величия.

Продолжать диалог не имело смысла. Он явно не собирался вливаться в конструктивное русло.

Я заблокировал номер, с которого летели дурацкие эсэмэски, и прежде, чем выключить коммуникатор, решил еще разок взглянуть, как там дела у конкурентов.

Я полагал, что в столь поздний час все люди, ангелы и демоны должны если и не спать, так уж хотя бы отдыхать, спокойно и мирно. Примерно так, как это делали мы с Гамигином. Но то, что я увидел, вздернуло меня, как скомороха на дыбе.

Машина, в которой, если верить моему верному клопу, находился Метатрон Хадисский, неслась по улице Викторенко в направлении Ленинградского проспекта. А «Москвич» следивших за нами демонов уже сворачивал с Красноармейской на улицу Академика Илюшина.

Что происходит?

Куда подевались мир и покой?

Откуда явилась сумятица?

И что послужило тому причиной?

Все эти вопросы молнией промелькнули в моей голове и, слепившись в комок, будто смятый из разноцветных кусков пластилина, покатились мячом, посланным профессиональным ударом титулованного гольф-мастера. Не задерживаясь под сенью девушек в цветах – в сторону Свана. Вопросы сейчас – только помеха. Тормоза, скрежещущие от напряга. На раздумья – нет времени.

На часах – без двух минут час ночи.

Я срываюсь со своего места, хватаю Гамигина за рукав и волоку его к выходу.

Анс растерян.

Растерян настолько, что не сопротивляется и не задает вопросов.

Краем глаза я успеваю поймать непонимающий взгляд Антоши. Который так и замер с кружкой в руке, поднятой до подбородка.

Не до него сейчас. Пусть думает что хочет.

Навстречу нам выбегает хост с безумно вытаращенными глазами. Он раскидывает руки в стороны, как будто собирается остановить нас. Не знаю, что уж он там для себя решил, но на объяснения с ним нет времени. Чуть пригнувшись, я толкаю хоста локтем под ребра. Не сильно, только чтобы заставить его сделать шаг в сторону. И уже почти у выхода резко сворачиваю направо. В узкий коридор, ведущий в кабинет хозяина.

Власенко сидит за столом, просматривает лежащие перед ним бумаги. Ему наше драматичное явление почему-то кажется вполне естественным. Во всяком случае, внешне его удивление никак не проявляется.

– Петр Николаевич! Позарез нужна машина! Срочно!

Власенко молча открывает ящик стола, достает из него ключи и кидает их мне.

– Желтая «Хонда» на стоянке у входа.

Люблю иметь дело с людьми, не задающими лишних вопросов.

– Я ваш должник!

– Разберемся.

Когда мы выбегаем из коридора, хост и гардеробщик уже ждут нас. Держат в руках нашу одежду. Мы с Ансом ныряем в плащи и, не застегиваясь, выбегаем на улицу.

Дождь.

Анс бежит за мной, ни о чем не спрашивая. Он еще не знает, в чем дело, но понимает, что у этой гонки непонятно с кем и за какой приз, есть своя причина.

Желтая «Хонда». Не лучший вариант – слишком заметна. Но лучше, чем ничего.

Я прыгаю за руль.

Анс – на соседнее сиденье.

Педаль газа утоплена в пол.

Машина срывается с места и несется по мокрому асфальту, вспарывая тьму лезвиями фар.

Так.

Теперь у нас есть время. Немного, но – есть.

Я протянул Ансу коммуникатор, так и оставшийся включенным на системе наблюдения.

– Веди меня.

– Понял.

Демону не надо ничего объяснять – теперь он и сам все видит.

Святоши пересекли Ленинградку и через площадь Тельмана выехали на улицу Черняховского. Мы движемся в том же направлении, только Анс выбирает дорогу дворами – так короче, да и машин меньше. Демоны уже подъехали к Тимирязевской академии.

Место замечательное.

Но какого лешего им там нужно?

Во втором-то часу ночи?

– Направо!

Мы выехали на Пасечную улицу. Справа – оранжереи, слева – учебные корпуса.

– Влево!

Я резко вывернул руль.

Машина проехала между двумя учебными корпусами, в которых не горело ни одно окно.

Справа блеснула вода.

Точно, там ведь искусственный пруд.

– Налево!

В темноте мы въехали, должно быть, в палисадник. Колеса «Хонды» перепахали какие-то грядки. Пару раз нас как следует тряхнуло. Машина проломила живую изгородь.

– Стоп!

Я остановился, едва не ткнувшись бампером в ствол лиственницы.

И тут же погасил все габаритные огни.

Справа от нас находился выезд на Лиственничную аллею. По которой проезд транспорта был закрыт. Слева, метрах в трех, находилась кирпичная стена академического корпуса. На втором этаже горели три окна. На улицу падали тусклые отсветы.

– Демоны на месте, святоши – на подходе, – сообщил Гамигин.

– Здорово. – Я забрал у него коммуникатор, выключил и сунул в карман.