Руслан Галеев - Радио Хоспис

– Надеюсь, эти слова – просто формальность? – вскинула брови Алиса. – Я ведь сказала, что давно не виделась со Стивом Картрайтом. И если честно, не испытываю особенной надобности в чьем-либо сочувствии. Мы никогда не были особенно близки, а в последние дни жизни матери тем более.

– Мы могли бы поговорить где-то еще? – спросил Стас, несколько сбитый с толку ее напором.

– Прямо сейчас нет, – решительно отказала Алиса Картрайт, и на секунду Стас с неудовольствием вспомнил об ордере, лежащем в кармане рядом с казенной фотографией. – Мне нужно сдать документы в бухгалтерию. Но если вы на машине, то через полчаса сможете отвезти меня домой. Угощу вас кофе, заодно и поговорим.

– Я подгоню машину к главному входу вокзала. Белый «Студебеккер», номер девятьсот четыре АМ, – проговорил Стас.

– Постараюсь не задерживаться.

«Что творится, уважаемые! Метеорологи в один голос бьют тревогу по поводу ожидаемых тепловых ударов, а природа крутит своими прелестями у них перед носом, как болонка перед дворовым кабыздохом! И вот уже дует свежий ветер, я лично видел пару облаков, и того и гляди, пойдет дождь. Ну и правильно, к чертовой матери метеорологов. Уверен, что они в сговоре с «цилиндрами», задумавшими новую налоговую политику. Если кто-то не в курсе или недостает ума понять терминологию, объясню вкратце. С момента вступления вышеупомянутой политики будут отменены все государственные налоги по группам товаров и введена новая система налогов на вид деятельности. При этом муниципальные предприятия будут облагаться сниженным налогом, в то время как налог на, к примеру, торговлю будет представлять не процентную ставку, а стабильную сумму. И не важно, дорогие мои, владеете вы сетью универмагов или всего одним ларьком. Раз в год вам придется перечислять в необъятный карман государства ту самую сумму. С другой стороны, будет также увеличен налог на землю, благодаря чему владелец универмагов замучается оплачивать занятые территории, в то время как владелец ларька как-нибудь да выкрутится. Земля по-прежнему принадлежит государству, а не крестьянам, и с момента вступления в действие новой политики муниципальной объявляется также и та земля, которая была забыта политикой старой. То есть земля жилищного фонда. Домовладельцы обязаны будут платить налог на владения, а значит, ждите повышения цен на квартиры и коммунальные услуги. По официальной версии, представленной всеми официальными же – какое совпадение – средствами массовой информации, дополнительные средства, полученные в ходе действия новой налоговой политики, пойдут на укрепление кордона в Третьем Периметре, увеличение числа бесплатных клиник и общеобразовательных школ, а также на оплату работы бюджетников и на пенсию, соответственно, пенсионерам. У меня дежавю! Почему-то мне кажется, что то же самое я слышал, когда объявляли о старой налоговой политике. Но кто я такой, чтобы не ошибаться! Но, конечно же, я не ошибаюсь, когда думаю, что заложенный на прошлой неделе фундамент под правительственный пансионат в живописной излучине Мессершмит-ривер никакого отношения к новому финансовому потоку в государственный бюджет не имеет. Да, уважаемые, даже я порой не ошибаюсь, и не обращайте внимания на мою кривую усмешку в адрес официоза. Кстати, кто-нибудь пробовал «коктейль Молотова»? Ядреный такой русский напиток времен боевой партии эсеров, Азефа и патологической смертности русских царей? Нет? Ну так узнайте рецепт. Глядишь, и пригодится. А пока я с огромным удовольствием открою эфир тематически оправданной композиции «Czerwono-Czarni» под названием «My Reklamy Ne Lubim». Даже не думайте выключать радио…»

Стас перегнал машину к вокзалу, с удовольствием выкурил сигарету на свежем воздухе – действительно свежем, – купил в ларьке «Синема-Дайджест» и, забравшись в машину, но оставив дверь открытой, неторопливо его пролистал. Кинематограф новинками не баловал. В «Эйзенштейне» и «Рифенштале» крутили «Похитителей тел», в «Большом открытом» – «Мальтийского сокола». Стас попытался вспомнить, когда последний раз был в кино. Работа отнимала много времени, а когда оно все-таки появлялось, мысли сходить в кино как-то не возникало. Иногда пути вели в «Долину» или в какое-нибудь другое питейное заведение. Но чаще всего Стас шел домой. Вообще с тех пор, как у него появилась своя собственная квартира, он стал серьезным домоседом и не испытывал по этому поводу никаких негативных чувств. Всю войну он мечтал о том, что будет жить в собственном доме, спать в собственной квартире, будет разгуливать в трусах по комнатам и выглядывать в собственные окна. И пусть он представлял себе дом иначе, тогда слишком многое виделось иначе. Ценности меняются, и со временем понимаешь, что для спокойствия тебе, в общем, не так уж много надо. Комната, кухня, первая утренняя сигарета… Немного свежего воздуха, возможность планировать на завтра, небо, не перечеркнутое косыми столбами дыма. И да, конечно, все оказалось иначе, совсем не так, как мечталось там, между низким, пропитавшимся гарью небосводом и холодной, порою ледяной землей. Реальность оказалась смешнее и страшнее. В ней люди пользовались общими санитарными помещениями, и в ней склонялись над могилами детей согбенные старцы. Врагом государства номер один был радиодиджей, а оставшееся человечество разделили по каким-то смутным критериям на три явные группы. Что уж говорить о неявных, существовавших и до войны, и во время, и всегда они будут существовать, пока коптит небо людское племя. Но все равно в этом мире, в этой правде можно и нужно было жить, и здесь у него был хоть какой-то выбор. А в том продымленном мире жить было нельзя и не нужно, но у него никто не спрашивал и уж точно не собирался давать выбор. Нет, совсем немного надо человеку. И иногда чем меньше у человека всего, тем ему лучше.

В памяти Стаса хранился длинный список тех, кто не получил этого покоя и этого завтрашнего дня . И пусть многотонные двери в личные архивы плотно закрыты и заперты на все замки, список этот был, и никуда от него не спрячешься. Временами от тех дверей доносились запахи мокрой земли, морозного утра, пропитанного пороховой гарью, проливных дождей, от которых негде было укрыться. Еще реже кто-то пытался говорить со Стасом из-за дверей, но ему не хватало смелости вслушаться и разобрать слова. В конце концов, он получил право на то, чтоб жить дальше относительно нормальной человеческой жизнью вместе со всеми ее человеческими слабостями.

«…к чему это я… Ах да, вспомнил. Метеорологи продолжают гнуть свое, а погода свое. Как сказал мне хмурый спец по новостям, буквально минуту назад, когда он выбегал за хот-догами и пивом, с неба отчетливо донесся раскат грома. Метеорологи, значит, тактикой, а погода им – стратегией. И кто кого переупрямит, неизвестно. Чует мое сердце, грядет день великий, и мы еще увидим летающую тарелку в стразах и с постером Бетти Пейдж [7]на киле. Логично же? Где еще быть постеру Бетти Пейдж, ежели не на киле?