Дин Кунц - Самый темный вечер в году

— Так как же мы это сделаем? — спросил он.

— Ты и мисс Эми будете добираться к нам шаг за шагом. И какой шаг будет последним, вы не узнаете до самой нашей встречи.

— И на каждом шагу, как я понимаю, за нами будут наблюдать.

— Что действительно расстроит моего сексуально озабоченного богатенького друга, так это твое появление со съемочной группой какого-нибудь Ти-Ви-шоу, жаждущего сенсаций. Он — не знаменитость, но его знает множество людей. И эти козлы с телевидения с огромной радостью зажуют его репутацию, а потом выблюют от побережья до побережья. И вот ваш первый шаг — этим вечером вы едете в Санта-Барбару.

— Подумай об этом еще раз. Я могу потерять все и ничего не получить, попытавшись подвести тебя. У тебя есть все основания доверять мне.

— Все основания? Неужели? Я уже доверилась тебе, и ты накачал меня маленькой уродиной, которая отняла у меня десять лет жизни. Если уж я кому-то доверюсь, то только не тебе, Брай.

Иррациональность ее позиции совершенно его не удивила. Любая попытка урезонить ее не принесла бы успеха. Точно так же он мог бы просить море не разрушать берег.

— Я должен поговорить с Эми. Не могу решать за нее.

— Я уверена, что она согласится. Она же помешана на собаках. Скажи, что есть необходимость спасти маленькую собачонку по кличке Пигги. Но в течение часа лучше пришли мне электронное письмо.

— Часа недостаточно.

— Я все обговорила с мистером Глубокие карманы, но он может и передумать.

Ванесса положила трубку.

Брайан посмотрел на Эми.

— Знаешь, как ты выглядишь? — спросила Эми. По шее Брайна катился холодный пот. Он полагал, что кровь отлила от лица, потому что губы начали неметь. — Как смерть, — она сама ответила на свой вопрос. — Как Смерть, ищущая, кого бы схватить и унести с собой.

— Круто, — комментирует Харроу.

Ванесса поднимается со стула, на котором сидела, пока говорила по телефону.

— С Брайаном все легко и просто.

Как луна притягивает океанские приливы, так и язычки пламени свечей, похоже, клонятся к ней.

— И сколько ты готовилась к этому разговору? — спрашивает он.

— Нисколько. Действовала по ситуации.

— Отнюдь. Ты вела его за собой.

Она улыбается.

— Как дудочник — детей.

— Он ведь должен знать, с кем имеет дело.

— Тогда я была другой.

— Ты всегда была такой же.

— Разве я не была ребенком?

— А была?

Лунная девушка не отвечает.

— Где ты этому научилась?

— Так лгать?

— Ты лжешь так поэтично.

— Начата учиться, когда сосала мамкину титьку.

— Ты никогда не рассказывала мне о своей матери.

— Она умерла.

— И это все?

— А что еще должно быть?

Он наблюдает, как его собеседница маленькими глотками пьет красное вино. На ее губах оно выглядит черным, а потом Лунная девушка его слизывает.

Она на новом этапе их взаимоотношений. Предвкушение грядущего усиливает ощущение общности.

Харроу чувствует, что может задавать вопросы, которые ранее он не решился бы озвучить. Но понимает, что еще не может спросить, почему она держала Пигги при себе все эти годы, и вообще, зачем рожала, если точно знает, что для нее самое важное — она сама, ее ощущения и желания.

— А что ты можешь сказать о своем отце?

— Был лжецом из лжецов.

— И чем он занимался? — спрашивает Харроу.

— Только тем, что ему нравилось.

— Как я его понимаю.

— Преподавал историю.

— История — это ложь?

— В его устах она становилась ложью.

— Он до сих пор преподает?

— Он мертв.

— Они оба умерли молодыми?

— Да.

Харроу отпивает из стакана. В ее компании он никогда не налегает на спиртное.

— Удивительно, как много ты сегодня наговорила по телефону.

— Обычно много слов означают, что все это ложь.

Тем самым она намекала, что не лжет Харроу.

— Я помню тот случай двухмесячной давности… Карен и Рон.

— Забавная пара.

Двадцати с лишним лет, они любили дикую природу и часто ходили в походы.

— У тебя просто не закрывался рот.

В тот раз путеводитель привел Карен и Рона в эту удаленную, живописную бухту.

Они были такие юные, с дорогим снаряжением, так искренне наслаждались окрестной красотой.

— Женщины меня недолюбливают.

— Потому что их мужчины от тебя млеют. Лунная девушка не просто открыла шлюзы обаяния. Она повела себя, как лесбиянка, ненавязчиво выказывая Карен особые знаки внимания.

— Бедная девочка не знала, куда и деться.

— Однако ей нравилось, — отмечает Харроу. — Она, конечно, была не по этой части, но ей льстило, что ты хотела ее… и радовало, что на Рона ты и не смотришь. Ты ее обезоружила.

— Мы стали лучшими подругами, Карен и я. Парочка попросила разрешения переночевать на берегу, и все четверо с удовольствием отужинали у кромки прибоя при свете переносных фонарей.

Карен и Рон не заметили, что десертное вино хозяева себе и им наливали из разных бутылок.

А позднее, когда их разбудила дикая боль, они увидели безразличные звезды, ледяную луну, берег, залитый серебристым светом, и глаза их хозяйки, зеленые, словно арктическое море.

— Рон совсем не порадовал, — добавила она.

— Слишком быстро сломался.

Харроу участвует в таких церемониях, только когда она просит его ассистировать ей. Обычно ему хватает и того, что он наблюдает за происходящим.

— С Карен получилось лучше.

— Жареное маршмэллоу [23] Дин Кунц Самый темный вечер в году Посвящаю книгу Герде, которую в следующей жизни когда-нибудь поприветствует золотистая дочь: в этом мире она любила ее так искренне и нежно; и отцу Джереми Молокаю, за его доброту, веселый смех, дружбу и преданность первичному, истинному и бесконечному. , — соглашается Харроу.

Перед его мысленным взором возникает Лунная девушка в ту ночь. Ацтекская богиня, принимающая принесенные ей жертвы.

— Карен не теряла надежды.

— Разве что в самом конце.

— До конца ей пришлось пройти долгий путь.

Лунная девушка пьет вино, не ограничивая себя. Она не опасается Харроу. И потом, даже у пьяной, чувства у нее остаются такими же острыми, рефлексы — быстрыми. Харроу это знает.

— Почему они надеются? — спрашивает она.

— Не все.

— Но те, кто надеется… почему?

— Им не остается ничего другого.

— Но надежда — ложь.

Когда Лунная девушка смотрит на свечи, огоньки подпрыгивают, и она улыбается.

Он видел такое раньше, спросил, каким образом ей удается воздействовать на пламя, но она ему не ответила.

Переведя взгляд со свечой на Харроу, она добавляет:

— Надежда — это ложь самому себе.

— Большинство людей и выживает благодаря самообману.

— У них ничего нет.

— Ни у кого ничего нет.

— У нас есть. У нас есть они.

Лунная девушка вновь смотрит на свечи, улыбается, огоньки завиваются в спираль, гнутся.