Вячеслав Шалыгин - Формула Вечности

…Раздумий и споров было много – толку мало. Ловушка упорно не желала изобретаться. К вечеру, когда Хамелеон уже начал собираться в город, «военный совет» так и не придумал ничего лучше, чем подставиться. В том смысле, что подставить под удар Туманова. Хамелеон не возражал, Женя была против, а сам Виктор пока воздерживался, ссылаясь на полное отупение вследствие перегрева от слишком интенсивной умственной деятельности. Всем троим явно требовалась передышка для проветривания мозгов и еще – плотный обед. Туманов с Женей почти не спали (час в машине, пока ехали на эту «дачку») и, не считая кофе с печеньем, ничего не ели со вчерашнего дня.

Хамелеон к предложению подкрепиться отнесся равнодушно. В бункере имелся запас консервов, но ничего из нормального ассортимента продуктов не было. На требование Жени разрешить поход в ближайший магазин Хамелеон ответил однозначным отказом. Туманов его поддержал.

– Бессмертные от голода не умирают, – резонно заметил сыщик. – Потерпим, раз так надо для дела.

– Я есть хочу! – возмутилась Женя. – Плевать мне на ваши дела! Володя, если не пускаешь меня, сам привези что-нибудь. Хлеб, яйца, сыр, молоко, овощи-фрукты… можно курицу. И покажи, где тут твои консервы спрятаны.

– В тумбочке, справа от плиты, – Хамелеон задержался на секунду у выхода. – Привезу. Ну, мы договорились? До моего возвращения никто ничего рискованного не предпринимает, даже нос из убежища не высовывает, да?

– Да, – Женя махнула рукой, – мотай уже!

Сразу после того, как Хамелеон «умотал» в город, сыщик устроился за компом и погрузился в виртуальные дебри Сети, а Женя, проворчав, что кормить грудью никого тут не собирается, принялась греметь посудой в кухонном углу.

Туманов тем временем не столько вникал в содержание новостей, сколько лениво размышлял о нейтральных вещах, стараясь отвлечься от текущих дел и, что уж скрывать, страхов. Ведь это лишь на первый взгляд кажется, что бессмертному нечего бояться. Если вникнуть в проблему, сразу станет понятно, что все далеко не так однозначно.

«В первую очередь стоит бояться самого себя. Ведь открывающиеся перспективы здорово кружат голову. Превратиться в циничного, самодовольного и презирающего все нормы монстра, как два… раза плюнуть. Причем даже и не заметишь, как превратишься. И вот, чтобы этого не случилось, надо контролировать каждый свой поступок с двойным тщанием. Не то будет заносить так, что только держись. Как, например, сегодня, когда я „выстроил“ Хамелеонов. Но тут-то все было правильно, ситуация требовала решительных действий. А что, если командирская жилка запульсирует не вовремя, что, если вдруг взбредет в голову „побыковать“ среди мирного населения или воспользоваться маскировкой в криминальных целях? Кем я буду после этого? Бессмертным быдлом? Избранным преступником? Не Виктором Тумановым – точно. Так что самоконтроль придется усилить даже втрое. Утомительно, факт, но просто жизненно важно. Чтобы остаться нормальным… человеком. М-м… Человеком? Вечные, кстати сказать, стараются не называть себя людьми. Спесь? Или правильное понимание мироустройства? Так или иначе, это их право. Пусть называют себя как хотят. Я был и останусь человеком. Постараюсь остаться. Бессмертным, способным превращаться в невидимку и чуять за версту врага, Избранным – по версии Цеха, но все-таки человеком, хотя бы на оставшуюся после превращения половину. Тоже немало.

Интересно, а Враг кем был до последнего времени? Какой из вариантов инстинкта гнева ему приходилось подавлять в себе, а какой использовать в качестве своего рода дымовой завесы? Если он жил где-нибудь в тибетском монастыре, возможно, ему удобнее было пользоваться талантами Хамелеона, а бессмертную сущность подавлять до полного забвения. Если же он жил среди людей и Вечных, ему был выгоднее второй вариант. Впрочем, необязательно он жил с рождения в нашем мире, мог явиться из Вечности совсем недавно. Недаром же Хамелеон подметил, что Враг пользуется своими талантами поочередно, будто бы осваивая их по ходу дела. Но если так, версия бессмертных о естественном происхождении Врага терпит крах. Получается, Джонатан ошибся? Очень сомнительно. Он никогда не делает выводов на основе непроверенных данных. Значит, Враг все-таки родился и вырос среди нас, но достиг Оптимума по обеим генетическим линиям недавно, а потому и новые таланты не освоил как следует и подсказки Вечности не слышит. Или слышит, но не все понимает».

Туманов поднялся с кресла, прошел несколько раз до двери и обратно, затем рассеянно оглянулся по сторонам и снова уселся, но теперь в кресло-качалку. В нем размышлялось еще лучше, чем за компом.

– Я пошла в душ, – отвлекла его Женя. – Следи за плитой. Закипит – выключи.

– Вот так и заедает проклятый быт, – Туманов вздохнул. – О вечном подумать некогда.

– Нечего думать об этих Вечных, пусть сами о себе позаботятся, – изучая обстановку в ванной, пробормотала Женя. – Полотенце… есть, а шампуня нет. Мылом он голову моет, что ли? Витя, у тебя Володин телефон записан? Позвони ему, скажи, чтобы шампунь купил.

– Не получится, – Туманов откинулся на спинку и, качнувшись пару раз для набора амплитуды, на третьем заглянул в ванную.

– Подглядывать нехорошо, – сказала Женя, задергивая шторку душа.

– Ничего нового все равно не увижу, – Виктор привстал, закрыл дверь в ванную, снова сел в кресло и уставился в потолок, настраиваясь на размышления.

«Ничего нового – это верно. Хотя формально она теперь совсем другое существо. Не человек-Хамелеон, а некто более продвинутый. Возможно, даже Избранная… хотя нет. В этом случае придется допустить, что ее братец тоже Избранный, а это не так. Вернее – не хотелось бы. Такая скотина просто не может быть Избранным. И пусть все факты будут за эту версию, не поверю. Лучше уж пусть Вечность сдвигает равновесие – эта версия выглядит привлекательней».

Туманов прекратил качаться и уставился на стену.

«Лучше? Потому, что не умаляет высокого звания Избранного? Потому, что дает мне привилегии? Но ведь не я устанавливаю правила этой игры. Так зачем себя обманывать? Единственное, что свидетельствует о моей исключительности, – само определение. Если Избранный, значит, один. Но ведь словечко это подобрали бессмертные, а не Вечность. Что, если я не такой уж исключительный? Что, если я просто был первым, кто превратился в существо нового вида? Черт возьми, о чем я думаю? Мне Врага надо вычислять, а я себя уговариваю! Классификации видов изобретаю. Дарвин нашелся! Впрочем…»

Виктор встал и, заложив руки за спину, прошелся по бункеру. Какая-то пока неоформленная мысль настойчиво постукивала в закрытые ворота сознания. Туманов точно знал, что мысль дельная и отмахиваться от нее не стоит, но как впустить ее в разум, он пока не понимал. Вернее – понимал, что для этого ее следует сформулировать, но образы отказывались натягивать маски слов, а слова никак не желали соединяться в предложения.