Вячеслав Шалыгин - Формула Вечности

«Наверное, для начала надо успокоиться и встать на место Хамелеона. В принципе, разве не об этом мы размышляли два часа назад? Мы придумывали, как заманить Врага в волчью яму, и приманкой в нашем плане служил именно я. Поэтому нельзя сказать, что Хамелеон подставил меня без моего согласия. Единственное, в чем можно упрекнуть Храмовникова, – он выдал меня, не дождавшись подхода подкрепления. Хотя кто знает, что творится сейчас в Цехе? Остается как-то выжить и дождаться ответов на все вопросы».

Теоретически все было верно, а вот что делать на практике, Виктор себе не представлял даже примерно. Подстава явно удалась. Враг был слишком близко. Однако Хамелеон пока не собирался приходить на помощь. И непонятно, озадачились ли проблемой бессмертные? А если озадачились – успеют ли прийти на выручку?

Получалось, что единственное верное решение – продолжить беготню, однако и тут имелось одно небольшое «но». Женя снова зависла. Тащить ее на плече представлялось процедурой не слишком утомительной, но реально с ношей в полсотни кило на плече далеко не убежать. Не такой уж атлет. И все-таки что-то следовало предпринять немедленно. Стоять на месте и ждать, когда в поле зрения появится Враг, глупо.

«Драться? – Туманов вздохнул. – С Хамелеоном не справился, а уж с Врагом-то и вовсе никаких шансов».

Туманов уже привычным движением закинул Женю на плечо и двинулся огородами к окраине дачного поселка. Покосившиеся дырявые заборы всевозможных мастей – от металлической сетки до сгнивших досок – ему не мешали. Очень скоро он очутился перед заболоченной и поросшей тальником ложбинкой, за которой виднелись городские дома. Всего двести метров по хляби, окончательно превратившейся в трясину за сезон дождей, – и вот оно, спасение! Всего двести метров!

Виктор углубился в заросли и только тогда понял, что с бодрым «всего» на самом деле поспешил. Это были целых двести метров. По колено в липкой, тяжелой грязи. В этом местечке можно было запросто снимать фильм о белорусских партизанах, заманивающих фашистов в гиблые болота Полесья. Виктор сделал не больше двух десятков шагов, а силы уже были на исходе. Он не сомневался, что после минутной передышки они восстановятся, но этой самой минуты у Туманова в запасе не было. Враг нагонял со скоростью монорельсового экспресса.

Виктор снял с плеча драгоценную ношу, прислонил Женю к более-менее толстому деревцу и приготовился к драке. Теперь уверенности в успешном исходе сражения стало немного больше. Причина была проста: кроме Врага, Туманов учуял Вечных. Множество Вечных и… одного Хамелеона.

Что мог означать этот «вселенский» сбор, было понятно: сообщение от Жени получили все абоненты, и благополучный исход становился более вероятным, чем пять минут назад. Смущало присутствие Хамелеона в тылу у Вечных, но, во-первых, всех ему не уничтожить, а во-вторых, быть может, Храмовников и не затевал ничего плохого? Может быть, его личная игра вполне укладывалась в рамки общей стратегии. Ведь, в конце концов, до последней минуты он играл по правилам. И Вечные, и Хамелеон получили, что хотели – Враг попал в окружение.

«Все возможно, какой разговор? Вот только, надеясь на лучшее, готовиться следует к худшему. То есть не доверять никому. Хамелеону в первую очередь».

– Я… что… опять вырубилась? – тихо шепнула Женя.

– Молчи, – Туманов поднял руку. – Он близко.

– Я чувствую, – Женя сделала пару шагов, пошатнулась и ухватилась за ветку. – Ой, я кроссовку потеряла! Грязь такая тяжелая… черт!

– Да тише ты, не до мелочей сейчас! – не оборачиваясь, прикрикнул на нее Туманов. – Стой, не шевелись!

– Стою.

Голос Жени как-то странно изменился. Он неожиданно понизился на две октавы, а главное – в нем промелькнули насмешливые нотки. Туманов ощутил, как холодеет от нехорошего предчувствия. Он медленно обернулся к девушке и… ничего не увидел. В глазах резко, будто от удара по затылку, потемнело, и сыщик рухнул навзничь, подняв фонтан крупных, липких брызг болотной грязи.

– Занятная история, – сказал Джонатан, выслушав обстоятельный рассказ Федотова о задержании Эфиопа. – Оперативно его зажали.

Офицеры поднялись на нужный этаж и неторопливо направились по длинному коридору к секретной камере, где обычно содержались особо ценные клиенты Конторы. В коридоре стоял ощутимый запах гари с оттенком назревающей плесени. После взрыва у входа в Контору и небольшого пожара на первом этаже проветрить и высушить помещения, основательно залитые брандмейстерами, пока не удалось.

«Хорошо, хоть воронку перед парадным замуровали, а то смотреть было стыдно. Теракт у входа в здание Службы безопасности – абсурд! Вернее, наглый вызов. Хотя не в первый раз, честно говоря».

– Ты же знаешь, после беспредела в центре мы третьи сутки на ушах стоим, бдим во весь рост, – устало ответил майор Федотов. – Кстати, как думаешь, он к этому отношение имеет?

– К взрывам и пожарам? – Джонатан хитро ухмыльнулся. – У него и спроси.

– Или отправь ноту в узбекское посольство, – майор Федотов вздохнул. – Результат будет один. Из этого зверя даже под пентаталом слова не вытянешь. Матерый, зараза.

– Что, уже попробовал?

– И так известно. Он же, сука, из самого твердого саксаула выструган, и подвигов за ним числится, хоть антигероя России ему давай. Из «калаша» в затылок.

– Лучше яд, в хате ночью, тихо и без лишних свидетелей. И побыстрее, до начала следствия. А иначе справедливость не восторжествует, сколько ни мечтай. Не Китай ведь, из автомата в затылок у нас не стреляют, на «вышку» мораторий.

– Я серьезно, а ты… – Федотов раздосадованно махнул рукой и остановился у двери в камеру. – Прошу, любезный граф, входите.

– Благодарю, барон, – Джонатан вошел в камеру и остановился в двух шагах от койки.

Эфиопа на ней не было, но далеко он не ушел. Он сидел у стены, обхватив руками колени. На посетителей он не обратил ровным счетом никакого внимания.

– Однако наш узник в печали, – пробасил Джонатан, заложив руки за спину. – Вы его чем-то огорчили, господин майор?

– Пустяки, господин полковник, – Федотов поморщился. – Легкий массаж. Не тайский, конечно, пожестче, но причин для глубокого огорчения нет, я думаю.

– А ты что думаешь, Вахоб? – Джонатан подошел к арестованному ближе. – Голову подними.

Эфиоп поднял лишь глаза и уставился на разведчика исподлобья.

– Салам, полковник.

– Язык не отбили, это хорошо, – Джонатан кивнул. – Встань.

– Не хочу, – Эфиоп снова уставился в пол.

– Слышь, ты, зверь… – попытался вмешаться Федотов.

– Отставить, – строго сказал Джонатан. – Не на войне. С точки зрения закона даже преступник имеет свои права. В первую очередь – право самому решать, страдать иль наслаждаться. Хочет сидеть, пусть сидит. Обижаться потом будет только на самого себя.