Константин Образцов - Единая теория всего [сборник litres]

Она зашевелилась, вытянула вперед тоненькие бледные ножки, одернула сарафан и принялась задумчиво рассматривать свои голые стопы.

– Ну хорошо. Хочешь заглянуть за декорацию? Понимаю. Но на подробные объяснения потребуется очень много времени, и я не уверена, что ты все сумеешь понять. Обещаю, что обязательно постараюсь сделать это, но позже.

– Мне достаточно будет простых ответов на вопросы, которые я задал.

– Не для всего я смогу подобрать слова.

– А ты попытайся.

Яна вздохнула.

– Я дозорный, ишим элохим меген, это один из трех рангов элохим, которые работают на Полигоне. Всего рангов девять, но шесть высших не могут здесь появиться ни в волновом, ни тем более в физическом облике: высвобожденный энергопотенциал будет таков, что приведет к разрушениям материальных структур. Моя истинная природа – нефизическая, Савва называет ее субквантовой, и, наверное, это самое точное определение в существующей у вас терминологии. В нормальном состоянии я могу свободно перемещаться вне условных конструкций пространства и времени, действовать в рамках допустимых возможностей с учетом ограничений Контура и его десяти измерений, вместо привычных мне двадцати шести. Для работы с людьми в трех измерениях Полигона обычно применяется волновая электромагнитная форма просто потому, что на нашем уровне бытия в квантовом виде может быть реализовано эффективное воздействие, но не взаимодействие. Такое условие серьезно уменьшает личные возможности каждого из элохимов, но для решения наших оперативных задач в рамках Эксперимента их сохраняется более чем достаточно. Физические тела мы используем редко, только в тех случаях, когда по каким-то причинам нужна значительная объективная достоверность, или, как сейчас, если необходимо скрыть свою настоящую субстанциональную личность и местоположение. Дело в том, что человеческий корпус, пусть искусственный, полностью экранирует наши возможности и скрывает сущность. Это, кстати, дело малоприятное, несмотря на то что тела новенькие, неношеные и отлично развитые, но все равно ощущение такое, как если бы тебя, например, засунули в улитку или в черепаху.

– Спасибо.

– Не на что обижаться, я говорю как есть. У нас сохраняется связь с аналитическим центром, возможность выходить из тела и возвращаться обратно при условии его сохранности или вовсе покинуть при необходимости. Но для того, чтобы в физической форме применять специальные возможности, требуются материальные носители. Законы Полигона, ничего не поделаешь. Это в виде волны я могу свободно создавать иллюзии, исчезать, опускать темноту, при необходимости кратковременно влиять на сознание и все прочее в таком духе, а в теле для каждого особого действия необходим лхаш .

– Что?

– Лхаш. – Она подняла левую руку и показала на поблескивающие в некоторых кармашках браслета диски и иглы. – Материальный носитель воздействия, своего рода программа, входящая в резонанс с волновым спектром токов человеческого мозга или кодом материального тела и производящая мгновенный или продолжительный эффект. Необязательно в таком виде: это могут быть монеты, соль, камешки и палочки, бусины на нитке – все, что можно быстро извлечь и использовать.

Я вспомнил, как стоявший на краю крыши «американец» подбросил вверх свой массивный хронометр, взорвавшийся стальными брызгами, и спросил:

– А в виде наручных часов?

Яна кивнула.

– Запросто. У шедов такие есть, там воздействия активируются поворотом подвижного ободка циферблата. Стильная вещь, – добавила она с неожиданной завистью. – Собственно, догнать Боба на крыше тебе удалось только потому, что у него кончился лхаш – они все израсходовали, пока уходили от погони. Видимо, несколько дней не пополняли запаса и недооценили вашей человеческой… скажем так, цепкости.

– Шеды – это другая цивилизация? Не такие, как вы?

Яна вдруг засмеялась весело и звонко, как девушка на первом свидании смеется шуткам понравившегося ей кавалера.

– Нет, что ты! Никаких других не существует. Они тоже элохимы, только в ситуации Эксперимента мы, скажем так, оппоненты. У них другие задачи и полномочия, а возможности, честно говоря, значительно шире. Да и в выборе методов шеды менее разборчивы. Особенно те, с которыми мы сейчас имеем дело: тот, что в мужском облике, тоже ишим, как и я, – Ишим Боб Шед Махрив, последнее слово означает приблизительно «разрушитель»; а вот женщина рангом выше, она Керувим Иф Штеллай Шеда Мадиах, испытатель, очень опытный профессионал, в Контуре с самого начала.

– Красивая, – заметил я.

– Да, шеды любят наряжаться, – небрежно махнула рукой Яна. – Сейчас они будут менять оболочки, эти-то две уже скомпрометированы – благодаря тебе, между прочим! Уверена, она снова нацепит что-нибудь броское и наверняка опять станет гулять в женском образе. Такой уж характер.

– А почему ты выбрала этот облик?

Она неожиданно насупилась и резко ответила:

– Взяла, что было из готового. Торопилась.

– Вот как? То есть, окажись под рукой тело мужика лет пятидесяти, с бородой и седой шерстью на пивном животе, надела бы его?

– Пришлось бы.

– И как удачно совпало, что в наличии оказалось тело, соответствующее образу, в котором ты впервые явилась перед Саввой, да?

Яна мрачно зыркнула исподлобья.

– Я знала, какое тело придется взять, ясно? Слышал что-нибудь про ретропричинность? У меня другое восприятие времени и последовательности событий, не забывай.

– А почему не стала менять облик, хотя твоими портретами весь город увешан? Тоже из-за другого восприятия времени?

– Савва привык к этой внешности. Не хотела добавлять сложностей.

Я не стал развивать тему, но сделал мысленно заметку на будущее. Миллиардов лет технологической эволюции в моем активе не было, но годы работы в угрозыске научили чуять вранье за несколько световых лет.

– Ладно, пусть. Но как вышло, что ты подсказала ему решение задачи УБВ?

Она снова порозовела.

– Это моя ошибка. Он не должен был ее решить вовсе, потому и в сфере вероятностей никаких аномальных отклонений, связанных с его работой, не было. Я понятия не имела, над чем именно он там трудится, когда начала с ним общаться в «эфире». Мне просто было интересно, понимаешь?

– Нет.

– Ну и дурак.

Яна состроила капризную гримаску.

– Думаешь, нам не бывает скучно?

– Понятия не имею.

– Бывает, и еще как. Да, мы не люди, но скука – то, что объединяет все виды высокоорганизованного сознания. Может напрочь отсутствовать способность к любви, чувство юмора, склонность к искусствам, даже любознательность, но стоит только разуму достичь определенных пределов в развитии, как он тут же принимается скучать. Вот и мы отнюдь не исключение. Нужно же чем-то наполнять свой досуг.