Барбара Хэмбли - Путешествуя с мёртвыми [litres]

Лидия кивнула. В отсветах пожара волосы ее казались особенно рыжими, стекла очков отражали пламя.

– Мы еле прошли там – Исидро и я. Он закрыл мне лицо своим плащом… – Взгляд ее остановился на том, что лежало на первых ступенях лестницы, и Лидия замолчала.

– Вам не выбраться наружу без моей помощи. – Кароли позволил себе немного опустить руки. – Скажу больше: судя по вашему виду, вам вообще никуда отсюда не выбраться. Толпа уже убила двух слуг Бея. Мы видели их тела в переулке. Вас тоже примут за кого-нибудь из них.

– А вас нет?

Он сделал удивленные глаза:

– Кого? Меня? Ну, вы плохо меня знаете.

– Это он поднял мятеж, – тихо сказала Лидия. – Вместе с чужаком.

– Какая чепуха, мадам! Армяне только и ждали повода к новому восстанию. – Барон повернулся к Эшеру с кривой ухмылкой. – Патовое положение, как видите. И соображайте быстрее, а то через несколько минут будет поздно. По крайней мере, я смогу спасти вашу жизнь и, что еще важнее, жизнь вашей жены.

Эшер сознавал, что Кароли прав. С каждым мгновением ему становилось все хуже и хуже: ребра пронзала боль, руки и ноги холодели. Страшно было подумать, что толпа может сделать с Лидией…

– Идемте. – Кароли протянул ему руку. – Будем считать это временным оборонительным союзом. Наши державы поступали так сплошь и рядом. Вы ведь не можете обвинить меня ни в чем таком, чего бы не совершали сами. Вы делали то же, что и я, причем по тем же самым причинам.

– Да, – сказал Эшер и снова увидел ту парижскую шлюху и нищего, которым он тогда не помог; Крамера, засмеявшегося, услышав, что неплохо бы ему разжиться серебряным распятием в Нотр-Дам; изуродованное тело чеха-проводника; Фэйрпорта, умирающего во дворе своей горящей лечебницы. И наконец, неверящие, непонимающие глаза Жана ван дер Плаца. Мир для Джеймса съежился до размеров красивого мужественного лица Игнаца Кароли. Как? Неужели всего три недели назад он увидел это лицо на вокзале Черинг-Кросс?.. – Да, – сказал Эшер. – Вы правы. Потому-то я все и бросил.

И он выстрелил Кароли в голову.

Ему почудилось, что Лидия оказалась рядом чуть ли не в момент выстрела. Она схватила его за руки – и ребра снова пронзила боль. Эшер пошатнулся, уткнувшись губами в лицо жены:

– Лидия…

– Господи, Джейми…

Ему показалось нелепым спрашивать о том, как она здесь очутилась. «Исидро», – подумал Джеймс. Лидия отстранилась и подбежала к простертому на ступенях вампиру.

– Симон…

Скелетоподобная рука шевельнулась.

– За ними… Поспешите за ними… За Чарльзом и чужаком.

– Вы…

– Со мной все будет в порядке…

Она уже отрывала жгут от его залитой кровью рубашки, явно собираясь делать перевязку.

– Не будьте смешным, вы не можете…

– Пуля прошла навылет… Какое-то время я буду болеть… серебро… жжет… – Вампир поднял голову, откинул длинные волосы с окровавленного лица. Эшер взглянул и ужаснулся. Определенно, год назад дон Симон выглядел по-другому. – Идите… – Он зажал рану, сквозь тонкие пальцы выдавилась кровь. – Оба должны умереть. И человек, и вампир, с которым он заключил сделку. Это придется сделать вам, сударыня, – еще тише добавил дон Симон. – Ради этого я и пришел сюда с вами…

Эшер подобрался к ближайшей арке, где было светлее, и проверил барабан револьвера. Осталось четыре патрона, все пули серебряные. Хотел сказать Лидии: «Останься с ним», – но крики и грохот грянули совсем рядом. Обезумевшая толпа приближалась. Поэтому Джеймс сказал:

– Иди за мной.

Однако лестницу он сумел одолеть лишь с помощью Лидии.

В коридоре пахло кровью и падалью, как на бойне. Дверь в бывшую тюрьму Эшера была открыта, и он ступил через порог, опираясь на плечо жены и держа револьвер наготове.

В помещении стояла тишина. Несколько уцелевших ламп бросали отсветы на клейкие черные лужи.

Кровь пропитала ковры, она стекала в плавящийся лед, ею были забрызганы стены и диван. Пытаясь унять сердцебиение и накатывающую дурноту, Эшер сделал еще один шаг к месту недавней битвы.

То, что лежало в луже крови, подобно поверженному дракону, было еще недавно Олюмсиз-беем. При таком освещении Эшер не мог рассмотреть все подробно, но, кажется, горло Мастера было вырвано, а внутренности лежали вперемешку с намокшим шелком одеяния. В трепетном тусклом свете глаза его казались живыми. В руке он все еще сжимал черный от крови кинжал с серебряным лезвием. Чуть поодаль лежал Эрнчестер. Сквозь прорехи в располосованном пальто чернели страшные дымящиеся раны, несомненно, нанесенные кинжалом Бея.

– Чарльз… – тихо сказал Эшер.

Эрнчестер шевельнулся. Не в силах говорить, он судорожно приподнял руку, словно предостерегая.

Эшер обернулся, отшатнувшись к стене, и выстрелил в тень, метнувшуюся к нему из самого темного угла. Промахнулся и выстрелил вновь. Далее сознание помрачилось, в плече и в ребрах вновь вспыхнула боль, и Эшер был отброшен в дальний конец комнаты. Кто-то – Лидия – помог ему подняться с пола, и он увидел, как Гелге Курт с револьвером в руке отступает к лежащим в лужах крови телам Эрнчестера и Олюмсиз-бея.

Движения его были несколько неуклюжи, и Эшер подумал, что Гелге Курт, наверное, стал вампиром относительно недавно.

Лидия сорвала перчатки, сняла серебряную цепочку с горла.

– Надень, – сказала она.

Эшер подчинился, хотя и знал, что вряд ли это им теперь поможет. Вампир находился между ними и дверью.

Олюмсиз-бей пошевелился. Гелге Курт приставил ствол к черепу старого вампира и выстрелил. И в тот же самый миг страшно закричал Кахлил. Турок обернулся и выстрелил еще раз. Тело юноши вскинулось и опало.

В свете ламп блеснул оскал Гелге Курта.

– Я бы отдал вас моему другу. – Он коснулся ногой Эрнчестера. – Мы оба ранены, нам необходимо подкрепиться. Но я подумал, раны от серебряного ножа такие болезненные – зачем ему мучиться? Так что считайте, вы оба мои.

Он осклабился еще шире, по лицу его потекла черная кровь – из ран, оставленных когтями Исидро.

– Я задержу его, – тихо сказал Эшер. – А ты беги к двери.

Она знала, что затея эта безнадежна, и все же кивнула.

– Я люблю тебя, Джейми.

В дальнем конце комнаты гулко, как в склепе, захлопнулась дверь. В замке щелкнул ключ.

Свет ламп скользнул по кривому лезвию серебряной алебарды.

Гелге Курт повернул голову.

Та, что заперла за собой дверь, стояла неподвижно – ведьма, призрак мести, поднявшийся из неведомой могилы. Лохмотья, недавно бывшие голубым платьем, окровавленный рот, разметанные волосы воронова крыла. В карих глазах светится холодное безумие. Руки по локоть в крови, на пальце блеснуло обручальное кольцо.

Гелге Курт вскинул револьвер и спустил курок, но еще до того, как раздался металлический щелчок, Антея скользнула к нему и обрушила алебарду, выбив оружие из руки турка.