Борис Сапожников - Noir

Ехать пришлось довольно долго — Марний был немаленьким даже по меркам урбов, превосходящих довоенные города в несколько раз, и Руфус успел откровенно заскучать. Сидевший рядом Пятницкий был удивительно молчалив и думал о чём-то своём. Отвлекать его от мыслей Руфус желания не имел.

Место строительства макроорудия не было секретом ни для кого в Марнии, сложно скрыть его воистину гигантский ствол, нависающий над частью порта. Однако территория вокруг него была закрыта, и автомобилю, в котором ехали Руфус с Пятницким, пришлось миновать несколько блокпостов, где у всех проверили документы, а на последнем даже вежливо, но настойчиво попросили выйти. За последние ворота пройти можно было только пешком. Люди в костюмах за них и вовсе не попали, передав подопечных с рук на руки местной охране.

Охраняли комплекс крепкие ребята в форме жандармерии на предприятиях. Почти все, кого заметил Руфус, были либо чернокожими выходцами из африканских колоний, либо орками. В общем, самыми верными и неподкупными ребятами, каких только можно найти среди подданных королевы Анны.

На последнем посту Руфуса с Пятницким встречали не только жандармы, но и двое авантажных господ в хороших костюмах. Первый оказался местным контрразведчиком, видимо, по соображениям секретности он пренебрёг элементарной вежливостью и не представился. Второй же сообщил, что зовут его мсье Легаре, но лучше обращаться «профессор Легаре», и что он является непосредственным начальником Руфуса.

— А я как же? — удивился Пятницкий.

— Вообще-то я руководитель всего проекта по строительству макроорудия, — уточнил профессор Легаре, — вы же, мсье Пьятницки…

— Пьят, с вашего позволения, — позволил себе перебить профессора Пятницкий, который терпеть не мог, когда коверкают его фамилию, так что он словно становится выходцем из восточных провинций Экуменической империи. — Макс Пьят.

— Вы, мсье Пьят, — поправился, как будто не заметив невежливости, Легаре, — станете работать в световой лаборатории. У вас будет свой непосредственный начальник. Господа из нашей охраны проводят вас к нему.

— Но я думал…

— Нет, мсье Пьят, — теперь уже Легаре перебил Пятницкого, — вы будете работать не вместе с мсье Дюкеттом. — Он кивнул жандармам, те подхватили баул Пятницкого, и ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.

— Простите за эту демонстрацию, мсье Дюкетт, однако вам и в самом деле придётся работать на несколько ином поприще, нежели мсье Пьяту, — сказал Легаре, проводив взглядом жандармов и Пятницкого.

— Не доверяете ему? — спросил Руфус, хотя и сам отлично знал ответ.

— Не до конца, ведь он — не уроженец Розалии, а значит, не достоин полного доверия.

— Как будто среди урождённых подданных не было предателей, — усмехнулся Руфус, шагая следом за Легаре.

Они с профессором направились в противоположную сторону. Комплекс вокруг них не отличался от многочисленных заводов и фабрик отца Руфуса — серые блочные здания, которые легко возводятся. Говорят, во время войны, когда заводы эвакуировали из прифронтовой полосы, такие десятками строили чуть ли не в голом поле, лишь бы укрыть от непогоды станки и людей. Единственным отличием был уже громадный, хотя и явно незаконченный ещё ствол макроорудия, нависающий надо всем комплексом.

— Да, есть примеры и среди аристократии, — Легаре пошёл даже дальше, нежели высказался Руфус, — однако это не повод доверять людям вроде Пьята. Вы знакомы с его биографией?

— Признаться, нет. Мне не очень интересно, кем он был прежде. Я знаю его как талантливого инженера, и мне этого достаточно.

— А я вот, знаете ли, ознакомился, по настоятельной просьбе нашего контрразведчика. Он был резко против присутствия у нас Пьята, и когда я потребовал объяснений, просто передал мне его досье.

— И что в нём такого примечательного?

— Начать хотя бы с того, что Пьят вовсе не руславиец, как представляется, а уроженец Крайны, точнее, тогда ещё провинции Экуменической империи. Во время отделения восточных провинций от разваливающейся метрополии и гражданской войны он успел отметиться и у имперцев, и у повстанцев разного рода. Ему приписывают лучи смерти, решившие исход битвы за столицу Крайны, кстати. Он вам ничего такого не рассказывал?

— Нет, — пожал плечами Руфус, — он любит побахвалиться своими научными достижениями, однако об этом не говорил ни разу. Но неважно. По мне, так это самая обычная биография для эмигранта в наше время.

— Как сказал наш контрразведчик, нет ни одного повода доверять ему. И тут я с ним полностью солидарен.

Имени у контрразведчика, по-видимому, не было вовсе, потому что даже Легаре упоминал его только по должности.

— Да и то, что я вам покажу сегодня, слишком важно и секретно, чтобы становиться достоянием слишком широкого круга людей, — добавил профессор.

Внутренний комплекс оказался достаточно велик, и Руфус с Легаре прошагали никак не меньше четверти часа, пока не добрались до нужного здания. Пока шли, вокруг них царила обычная деловитая суета военного объекта. Куда-то спешили люди в синих халатах, надетых поверх обычных костюмов, то и дело попадались жандармы, грозно поглядывающие на всех из-под козырьков форменных кепи, рабочие заносили или выносили из складов целые штабеля ящиков. Но путь Руфуса и ведущего его Легаре вёл мимо всего этого — к целому комплексу зданий, соединённых между собой переходами, над которым нависал ствол макроорудия.

Перед входом в этот комплекс был оборудован самый настоящий дот, ощетинившийся стволами пулемётов, а металлические ворота не уступали толщиной тем, что преграждали дорогу на въезде на место строительства. Ни одного охранника снаружи не было. Как только Руфус и Легаре подошли к дверям, в створке с лязгом открылось окошко.

— Стоять, — раздался грубый голос, выдающий в говорящем орка, — документы на обоих. Подходит один. Второй шевельнётся — стреляем.

Как будто в подтверждение его слов стволы пулемётов сместились, нацелившись на Руфуса и Легаре.

Профессор без возмущений подошёл к оконцу и вложил в требовательно протянутую руку два пропуска. Через пару минут пулемёты вернулись на исходную позицию, а в одной из створок открылась небольшая дверца, как раз чтобы прошёл один человек.

Командовал постом охраны крепкий орк с несколькими уродливыми шрамами на лице и обломанным левым клыком. Изъяснялся он на розалийском вполне свободно, и только грубость говора отличала его от других жандармов. Остальные же были людьми, но сплошь чернокожими выходцами из колоний, как и почти все, кто охранял место строительства.

— Ваши сопровождающие, мсье профессор, — кивнул орк на пару жандармов с кожей чёрной как ночь — явно уроженцев Зелёного пояса Афры, мест с самым жарким и суровым климатом. — Не пытайтесь с ними заговорить, они по-нашему ни бельмеса, но проводят куда надо, дождутся и проводят обратно.