Джеймс Блэйлок - Айлсфордский череп

Антиквар гневно сверкнул очками на Сент-Ива.

— Что ж вы за человек такой, профессор! Поверить не могу, что мой старый друг, да с такой репутацией, угрожает мне прямо в лицо, и это после…

— Его сына похитил убийца, сэр, — резко оборвал Мертона Хасбро. — Жизнь мальчика висит на волоске.

Антиквар потряс толстыми щеками, пару раз зажмурился, затем взял бокал и залпом осушил его.

— Понимаю… — протянул он. — Я вовсе не имел…

— Мы с вами оба в трудном положении, — перебил его на этот раз Сент-Ив, — и нам обоим пойдет на пользу, если в этом деле мы выступим союзниками. Уверяю вас, сам я ничего не имею против честной контрабанды, если без нее не обойтись. Возможно, однажды даже попрошу вас организовать для меня что-нибудь подобное. Так что доктор хотел доставить в Лондон?

— Дюжину бочек с углем, добытым в неолитической пещере близ побережья Нормандии.

— Уголь? Всего за несколько шиллингов можно купить полцентнера, да еще с доставкой на дом!

— Хм, то был… необычный уголь, скажем так. Бурый уголь, если быть совсем точным, с примесью сажи, серы, древних человеческих костей и прочего органического мусора. Человеческие кости, добавлю, в сухой атмосфере пещеры сохранились великолепно. Расходы получились огромными, вы даже не поверите, если я назову цифру.

— Причем ваши расходы, а не Нарбондо, насколько я понимаю, раз уголь пропал.

— Именно, — уныло подтвердил Мертон. — Я буквально на грани разорения.

— Не сомневаюсь, что Нарбондо вас как-то надул. Как именно, не знаю, но в конце концов обязательно выясню. Определенно, мы с вами угодили в одну западню. Если мне удастся вырвать сына из его лап, я постараюсь возместить кое-какие ваши потери.

— Что ж, — отозвался Мертон, наливая себе следующую порцию виски, — был бы вам весьма признателен, что и говорить.

— Прекрасно. Тогда напоследок скажите мне еще кое-что. Слыхали когда-нибудь о вещице, именуемой Айлсфордский череп?

— О да, слыхал. Понятия не имею, существует ли он в действительности, но слухи о нем ходят вот уже много лет. Я ведь, знаете ли, всегда в курсе событий, и чего только порой не нашепчут. Лично мне представляется, что история об этом черепе — миф. Хотя существуй он на самом деле, стоил бы целое состояние, уж поверьте. Никто его не видел и уж тем более не заявлял об обладании им. Понимаете, не родилось еще коллекционера, который в конце концов не похвастался бы своими сокровищами, в особенности штукой подобной ценности. Такова уж природа человеческого тщеславия. Окажись этот череп в чьей-то коллекции, я бы непременно узнал.

— А нечто подобное существует? Какой-нибудь другой экземпляр черепа-светильника или как их там называют?

— Да, конечно. Подобные вещицы привлекают коллекционеров вот уже сотни лет. Их перекупают за чудовищные суммы, насколько я слышал. Из черепа герцога Монмутского, например, изготовлен такой светильник. Вы наверняка знаете, что после обезглавливания голову ему пришили обратно, чтобы труп позировал для портрета Бенсона. Потом ее опять отделили и отправили во Францию, где один прославленный алхимик за огромную плату и изготовил из нее светильник. И заплатил ему якобы член королевской семьи — возможно, граф Донкастерский, хотя это всего лишь слухи. А вот факты свидетельствуют о том, что особую слабость к подобным вещицам питают французы. Насколько мне известно, череп Марии-Антуанетты хранится в частной библиотеке в Париже.

— И каким целям они служат? Просто декоративным?

— В некотором роде, — кивнул Мертон. — По сути, они представляют собой проекторы образа личности, которой некогда принадлежал череп. Этот-то образ и является декоративным, если вы понимаете, о чем я.

— Образы вроде тех, что проецируются так называемыми волшебными зеркалами?

— Гораздо интереснее. Говорят, образы из черепов способны двигаться, и потому ими часто интересуются медиумы и демонологи. Впрочем, вещицы эти не по моей части, мне они попросту не по карману, даже самые дешевые. И если они в самом деле проецируют хотя бы скверное подобие привидений, место им в каком-нибудь надежном хранилище пли в запаснике хорошего музея.

Сент-Ив кивнул.

— И последний вопрос, с вашего позволения. Представляет ли для изготовителя подобных светильников череп ребенка ценность большую, нежели взрослого?

— Вы имеете в виду своего сына? — спросил Мертон.

— Именно.

Антиквар задумчиво покачал головой.

— Детство — это пора глубоких и меняющихся переживаний, великих чудес, когда душа светла и незамутненна. Одним словом, да, череп ребенка ценнее, хотя голова, отнятая у любого человека заживо, равным образом исполнена энергии. Насколько я понимаю, все дело в уровне этой энергии.

— Например, как у казненного на гильотине? — уточнил Хасбро.

— Верно, — кивнул Мертон. — Но учтите, даже опытнейший изготовитель успеха добивается нечасто. Ставки же велики, и потому существует множество криворуких халтурщиков, надеющихся однажды преуспеть. Оборот потенциально пригодных человеческих черепов велик, средства затрачиваются неимоверные, однако результаты большей частью никчемные.

— Спасибо вам за консультацию. И жаль, что пришлось начать с угроз. Надеюсь, впрочем, вы поймете мое отчаяние.

— Ну конечно. Кстати, ответы на кое-какие свои вопросы вы могли бы получить и у нашего доброго друга Уильяма Кибла.

Сент-Ив не смог скрыть удивления.

— Навряд ли Кибла может что-либо связывать с теми, кто коллекционирует или изготавливает подобные вещи!

— Ах, конечно же нет, профессор. У меня и в мыслях не было очернять репутацию сего достойного мужа. Однако ему удалось миниатюризовать так называемую лампу Румкорфа [32] Генрих Даниэль Румкорф (1803–1877) — немецкий механик и изобретатель, лампа Румкорфа — прообраз электрической лампочки. . Вам ведь известно, что это такое, не так ли? Говорят, компактный вариант Кибла — одно из чудес нашей эпохи, хотя сам я устройства пока не видел. Оно вроде как помещается на ладони, но при этом способно испускать очень яркий свет.

— Следовательно, его можно разместить во внутричерепной полости одной из этих мерзких поделок?

— Именно. Имеются основания полагать, будто заказ поступил от некоего высокопоставленного лица. Никаких имен, сами понимаете. И о возможном использовании своей миниатюризованной лампы Кибл, скорее всего, не догадывается. Он так далек от житейской суеты, профессор.

Вдруг Хасбро поднялся со стула и кивнул на улицу. Лэнгдон глянул в окно, однако ничего примечательного, кроме деловито снующих по вечерней Лоуэр-Темз-стрит пешеходов и проезжающих экипажей, не заметил. Слуга меж тем молча выскользнул из небольшого освещенного пятачка передней и под озадаченными взглядами Мертона и Сент-Ива, укрывшись в тени огромного антикварного шкафа, прильнул к стеклу. Через пару секунд он вернулся на свое место и объявил: