Ростислав Соколов - Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия [litres]

– Я бы не спешила, – вмешалась Марго, в очередной раз заставив начальника опергруппы состроить гневную гримасу. – Древние египтяне действительно могли построить подобный город. В те времена у Египта не было проблем с золотом и драгоценными камнями, о чем свидетельствуют богато, по нашим меркам, украшенные гробницы и дворцы. Но для египтян это было обыденностью. В условиях пустыни куда большую ценность имели более приземленные ресурсы, такие как вода и дерево. А вот золота у них хватало. Кроме того, подобное использование золота вполне сходится с мировоззрением сеттитов, презирающих современных людей и политиков за страсть к этому металлу.

Ратцингер одобрительно закивал, словно Марго была его любимой студенткой.

– Тайный город, спрятанный в пустыне? Вы серьезно? Это же чушь, – поддержал шефа Ковальский.

– Не все так просто, как вам кажется, господин Ковальский. Египетская пустыня хранит немало тайн. Под её песками было погребено множество древних великих городов и храмовых комплексов Древнего Египта. Карнак, Луксор, Крокодилополис, Долина царей, Фивы. Если даже в основании Сфинкса, который в начале двадцатого века был почти полностью скрыт песками, расположена потайная комната, где хранились загадочные папирусы и таблички, которые никому не показывают, то о чем мы можем говорить?

На сей раз федералы притихли, согласившись с доводами немца. Бескрайнее море африканского песка хоть и обнажило множество своих тайн, еще могло хранить сотни нераскрытых. Обнаружение целого города, сокрытого в песках, могло быть резонансным событием, которое привлекло бы к себе внимание всего мира, не дав сеттитам скрыться и сохранить инкогнито.

– Но если об этом городе никто не знает, он затерян в песках, то как мы его найдем? – поинтересовалась Алиса уже менее скептическим тоном. – С чего начать поиски?

– Полагаю, сеттиты не первый раз используют систему указаний в духе той, что мы с вами видели на примере образа Цербера на Триумф-Паласе. Это их очень древняя традиция, которая уходит корнями в те времена, когда с культом начал вести активную борьбу фараон Рамзес Великий. Я рассказывал об этом вчера. Сеттиты были вынуждены оставлять тайные зашифрованные послания в своих храмах, чтобы их последователи могли отыскать золотой город, не привлекая при этом внимания воинов Ордена Гора, созданного Рамзесом для борьбы с Сыновьями Сета. Когда фараон узнал о том, как его врагам удавалось существовать нелегально, он приказал планомерно уничтожить храмы Сета, чтобы никаких указаний в принципе не осталось и Орден лишился потока новых рекрутов. Это стало традицией многих следующих династий, хотя были и те, кто избирал бога хаоса своим покровителем, как, например, фараоны, бравшие себе царское имя Сети. В конечном итоге после тысяч лет демонизации и истребления уцелел только один храм сеттитов.

– И где же он?

– В Нагаде, это чуть севернее найденного Алисой Ком-Омбо.

– Значит, вы предлагаете нам отправиться в древнеегипетский храм посреди пустыни? – с сарказмом спросил Ряховский.

– Во-первых, он на берегу Нила, а не посреди пустыни. А во-вторых, нам не придется путешествовать так далеко в глубь страны. Нам всего лишь нужно получить доступ к дневниковым записям профессора Уильяма Питри, британского египтолога, подробно исследовавшего храм Сета в Нагаде в течение нескольких лет в начале двадцатого века.

– О, прекрасно, – вполне искренне спокойно выдохнул Ковальский. – Полагаю, раз Омбос, или Нубет, сокрыт где-то в Египте, поездки туда нам все равно не миновать. И где эти дневниковые записи находятся?

– В Каирском музее, разумеется!

В который раз слова Ратцингера заставили всех умолкнуть.

– Вы предлагаете нам просить у местного правительства аудиенции с хранителем музея? Чтобы он показал нам дневниковые записи и ответил на наши вопросы? Это едва ли будет быстро по части формальностей. Не забывайте, что у наших политических элит случилась небольшая размолвка.

– Ну, во-первых, вы умеете действовать вполне убедительно, когда этого хотите, – ядовито ответил Ратцингер. – Во-вторых, это явно быстрее, чем ваши внутренние расследования в рамках ФСБ, на которых вы будете проводить бессчётные бестолковые словоблудные совещания и заседания, пытаясь судорожно сообразить, кого сделать козлом отпущения. Хотя в данном случае и так понятно, на кого падет выбор.

– Это все равно слишком хлипкая связь, – не отступал Ковальский. – Допустим, на Омбос укажет тайное послание из храма в Нагаде, которое можно найти в дневниках профессора Питри, что хранятся в Каирском музее. Прямо как со смертью Кощея: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…

Марго пришлось приложить усилия, чтобы не вскипеть. Разве по тому же принципу не действовали все те подсказки, что привели их из квартиры её отца сначала поочередно на все вокзалы, потом в логово сеттитов в заброшенном небоскребе, потом на кладбище и в конечном итоге к самим федералам на Лубянку? Московские культисты не изобрели ничего нового: наоборот, они функционировали по тем же принципам, что и тысячи лет назад, когда им пришлось перейти на язык тайных посланий и символов, чтобы просто выжить. Если ФСБ хочет отыскать гнездо этих змей, необходимо отбросить прежние мыслительные стереотипы и начать рассуждать, как сеттиты. Именно это продемонстрировал им минувший день, и девушка знала, что Ковальский в глубине души это понимает, хотя и старался до последнего быть все равно на стороне своего начальника. Скорее в силу привычки, нежели осознанно.

– К тому же всякую поездку подобного рода необходимо согласовывать с высшим руководством, – добавил Ряховский, – грамотно аргументировать её цели и надобность, утвердить даты, организовать путешествие и проживание. Если я заявлюсь к нашему руководству, имея на руках лишь легенду об этом вашем золотом городе, то меня в лучшем случае на смех поднимут. Такое точно никто не согласует.

– Значит, придется уйти в самоволку, – вырвалось у Марго. – Даже если вам эту поездку одобрят, на официальную организацию по всем правилам мы потеряем слишком много времени.

В этот момент Ратцингер предпринял последнюю попытку убедить упрямых федералов:

– У вас все равно нет никаких других зацепок, кроме тех, что сейчас дал вам я. Скорее всего вы больше не найдете никаких следов сеттитов в столице: они наверняка позаботились о том, чтобы бесследно исчезнуть из города. А потому отыскать Омбос – это ваш единственный шанс. И к тому же фройляйн права: часики тикают. И сеттиты с каждой минутой все ближе к тому, чтобы снова кануть в небытие и затеряться, вероятно, на долгие столетия.

И вновь трое федералов замолчали, судорожно обдумывая тот ворох информации, который вывалил на них Ратцингер. Марго внимательно следила за реакцией каждого, стараясь предугадать их решение, но те общались как будто на своем внутриведомственном языке, основанном на мимике и едва уловимых жестах. В ожидании прошло пять томительных минут, после чего Ряховский поднялся на ноги и направился к двери.