Ростислав Соколов - Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия [litres]

– Фройляйн может быть права, – включился в разговор Ратцингер, не сводя глаз с огромного пылевого облака на земле. – Ведь мы ищем человека Ордена в рядах ФСБ, в чьем существовании сомневаться не приходится. На протяжении всего этого дня он вставлял всем нам палки в колеса.

– Это вы верно подметили, господин Ратцингер, – Ковальский откинулся на спинку сидения, сложив руки на груди и заговорщически ухмыльнувшись. – С того самого момента, как мы сформировали нашу оперативно-следственную команду в том составе, в каком она существует на данный момент, кто-то начал передавать сведения нашим противникам. Причем эти самые сведения были известны только участникам группы, поскольку мы с Альбертом толком даже не обговаривали с руководством детали расследования, опираясь исключительно на его авторитет. Хотя мы ведем с ним это дело уже две недели, никаких утечек не было. До сегодняшнего дня.

Несмотря на гул двигателя снаружи, в кабине повисла гнетущая тишина. Штефан Ратцингер смотрел на Александра Ковальского широко раскрытыми глазами, в которых читались шок, досада и гнев.

– И подгадать нужный момент для взрыва лестницы можно было только в том случае, если ты сам уже по ней успел подняться, – закончил федерал.

В тот же миг Ратцингер побелел, а затем покраснел, на его скулах заходили желваки.

– Вот, значит, как вы решили мне отплатить за мои услуги? – процедил немец. – Все вы, чекисты, одинаковые. Служите своим начальникам и покрываете их, как только через погоны рога прорастают…

– Я бы на вашем месте язык-то прикусил, господин специалист по египтологии. По прибытии в штаб-квартиру мы вас хорошенько обыщем на предмет следящих и записывающих устройств. Не сомневаюсь, что мы их обнаружим, и тогда факт вашей работы на культистов доказать будет легче легкого.

– Вы ничего не найдете. У меня ничего подобного нет, потому что я не работаю с вашими террористами. Вы не там ищете.

– А я убежден в обратном, – Ковальский смотрел Ратцингеру прямо в глаза, словно заняв своей огромной фигурой все пространство вертолета.

Здесь, на высоте в сотни метров, сбежать шпиону Ордена было некуда.

Марго смотрела на Ратцингера снизу вверх с непониманием и ужасом. Внутри неё все перевернулось, однако с неохотой девушка признавала, что версия Ковальского ничем не лучше и не хуже её собственной. С самого осмотра квартиры её отца Ратцингер сопровождал следственную бригаду, принимая непосредственное участие в расследовании, в разгадывании загадок и в рассуждениях, призванных установить истину. В любой момент он мог ускорить или затормозить движение федералов, запутать их ложными наводками и наигранными ошибками в расшифровке так, чтобы сеттиты успели обеспечить себе безоговорочную победу в противостоянии. Оперативные сводки из штаба противника позволяли культистам заранее знать о каждом шаге следственной группы и успевать перекраивать планы на ходу. При этом Ратцингера вряд ли бы кто-то заподозрил в соучастии, так как его связь с культистами была неочевидна и сводилась к простому увлечению Орденом Сета.

От Марго ускользало лишь одно: с чего вообще Ковальский заподозрил Ратцингера и почему раньше не забил тревогу? Чего он выжидал? Вряд ли подобного забега наперегонки со смертью в логове врага, чтобы затем эффектно триумфально разоблачить шпиона. Ковальский не производил впечатление человека, любящего театральные эффекты в духе Эркюля Пуаро.

В последнем жесте отчаяния Ратцингер обратил свой взор к Марго и склонился над девушкой.

– Не верьте ему, Маргарита Владимировна! – воскликнул он. – Вспомните, что я вам сказал на Останкинской телебашне! Тогда вы усомнились в моих словах, но теперь вы видите подтверждение! Для этих нелюдей нет ничего святого! Я помогал вам, как мог, подвергал свою жизнь опасности, чтобы потом меня так голословно обвинили?!

– Что вы обсуждали с нашим ценным свидетелем? – спокойно и с нескрываемым торжеством спросил Ковальский у Ратцингера, отчего тот побелел, как полотно.

Лицо Марго исказилось от негодования, поскольку она сразу поняла, о ком шла речь.

– После последнего допроса вы задержались в комнате с сеттитом, – продолжил Ковальский. – Что вы с ним обсуждали? Что за сведения вы ему сообщили? Или он… вам?

Казалось, Ратцингер был шокирован такой наблюдательностью федерала и растерялся, не понимая, что ответить.

– Я… Я надеялся, что культист сможет что-то сказать мне, когда мы окажемся с ним наедине. Без вас. Вы его слишком сильно раздражали.

– Он знает, что вы работаете на нас, так что звучит весьма натянуто. Что он сообщил вам?

– Ничего… – растерянно произнес Ратцингер, сжимаясь и оседая на кресле напротив Ковальского.

Не сводя взгляда горящих злобой глаз с немца, Марго поднялась на ноги и заняла место рядом с Ковальским. От неожиданности подобного разоблачения и подлости предательства Ратцингера у неё в груди вспыхнуло пламя, которое она с трудом сдерживала. Этот человек поспособствовал гибели сотен других людей, включая её саму.

Зря она подозревала Ряховского, чьим самым большим недостатком была разве что самоуверенность по причине двух десятилетий существования ФСБ и его успешной борьбы с примитивными террористами, вроде выходцев из Чечни и мусульманских стран, которых легко удавалось вычислить по мобильным телефонам, автотранспорту, банковским счетам и картам. Начальник оперативно-следственной группы не сомневался, что ему удастся поймать и арестовать преступников, предотвратить новые теракты, но угроза оказалась для него настолько непривычной, что прежние методы работы не помогли.

А вот Ратцингер…

– Как вы могли… – пробормотала она, стараясь испепелить взглядом человека напротив, понимавшего безвыходность своего положения.

– Вы ничего не понимаете! – воскликнул Ратцингер. – Он нагло лжет вам!

– Летим в штаб-квартиру! – гаркнул Ковальский пилоту. – У нас есть небольшой подарок для руководства.

Машина тут же накренилась набок и ускорилась, двигаясь на юго-восток, к центру города.

На все слова Ковальского Ратцингер не смог произнести ничего вразумительного. Марго понимала, что ему нечего сказать в свою защиту, поэтому немец вскоре предпочел и вовсе замолчать. Как говорится, ваши слова легко могут быть использованы против вас в суде. Ей даже не верилось, что такой подонок заслуживает суда. Внедрившийся в тот узкий круг людей, кто пытался, несмотря ни на что, предотвратить чудовищные трагедии, видевший все те же ужасы при крушении поездов, Ратцингер продолжал вести расчетливую и холодную игру, чтобы обеспечить сеттитам победу в этой маленькой войне, развернувшейся в столице.