Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Билли приглушил звук. Я окинул помещение взглядом и обнаружил с дюжину пар глаз, внимательно смотревших на меня. Опаньки…

— Гарри, — произнес наконец Билли, — это ведь не обычная гроза, не так ли?

Я покачал головой, выудил в холодильнике еще банку колы и устало шагнул к двери.

— Это побочный эффект. Вроде того дождя из жаб.

— Что это значит?

— Это значит, — сказал я, не оборачиваясь, уже из-за двери, — что времени у нас совсем не осталось.

Я гнал «жучок» на север от города, стараясь держаться берега озера. Дождь лил как из ведра, а тучи то и дело освещались вспышками молний. Милях в десяти от центра города дождь наконец сделался слабее, зато воздух — заметно холоднее. Во всяком случае, я в джинсах и футболке начал дрожать. Я свернул с Шеридан-роуд и проехал еще пару миль на север от Северо-Западного университета, в сторону Уиннетки, потом остановил машину, вытянул стояночный тормоз и вышел на берег озера.

Ночь была темная, но я не засветил свой жезл и фонарика брать с собой тоже не стал. Конечно, потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте, но в конце концов я начал различать силуэты деревьев и вышел сквозь кусты к длинной, выдающейся в озеро скале. Я пробрался на самый ее конец и с минуту просто стоял, слушая раскаты грома над озером и плеск волн о берег. Сам воздух казался каким-то тревожным, полным жестокости, а легкий дождь был до неуютного ледяным.

Я закрыл глаза, набираясь энергии из окружавших меня, сходившихся в этой точке элементов стихий: воды и камня, воздуха и воды, камня и воздуха; немало подпитывала меня и моя собственная решимость. Сила вливалась в меня, танцуя и кипя собственной дрожащей жизнью. Мысленно сконцентрировав энергию, я придал ей нужную форму, затем открыл глаза и поднял руки, чувствуя, как дождевая вода стекает по старым бледным круглым шрамам по обе стороны от вен на запястьях.

Я собрал все силы, что накопил за эту пару минут, и повернулся лицом к бушевавшей над озером грозе.

— Крестная! — выкрикнул я сквозь гром и дождь, одновременно выплескивая силу. — Vente, Леанансидхе!

— Право же, детка, тебе совершенно незачем так кричать, — послышался голос почти у самого моего уха. — Я и так здесь.

Я подпрыгнул от неожиданности и чуть не свалился в воду. Моя фея-крестная невозмутимо стояла на поверхности воды чуть левее меня, слегка покачиваясь на волнах.

Мы с Леа примерно одного роста, но, в отличие от моих резких черт и острых углов, она являет собой сочетание перетекающих изгибов и мягких оттенков. Волосы цвета огня струились ниже бедер; сегодня на ней было шелковое платье изумрудного цвета, с золотыми и аквамариновыми прожилками. Золотой плетеный пояс подхватывал его на талии, и на этом поясе висел в ножнах нож с темной рукояткой.

Леа принадлежала к высшим сидхе, и красота ее не поддавалась описанию. Безупречность ее форм дополнялась женственной чувственностью полных губ, нежной кожей и кошачьими, как у большинства фей, глазами изумрудного цвета. Она смотрела на мое удивление с легкой улыбкой.

— Добрый вечер, крестная, — сказал я, изо всех сил стараясь быть вежливым. — Вы сегодня не уступаете красотой звездам.

Она испустила довольный вздох:

— Такой льстец. Этот разговор уже нравится мне больше предыдущего.

— Ну, на этот раз я не умираю, — заметил я.

Улыбка ее померкла.

— Это как посмотреть, — мягко возразила она. — Тебе грозит большая опасность, дитя мое.

— Если подумать, обычно так бывает каждый раз, когда вы оказываетесь рядом.

Она укоризненно хмыкнула:

— Вздор. Я никогда не заботилась ни о чем, кроме твоих интересов.

Я горько усмехнулся:

— Моих интересов? Сильно сказано.

Леа изогнула бровь:

— Разве у тебя имеется повод думать иначе?

— Для начала вы обманом заставили меня упустить магический меч, а потом продали Мэб.

— Вздор, — оборвала меня Леа. — Меч — это просто бизнес, детка. А что касается продажи тебя Мэб… Тут у меня не было выбора.

— Ну да, конечно.

Она выгнула бровь еще сильнее:

— Ты мог бы и сам догадаться, дорогой крестник. Ты же знаешь, я не могу говорить неправды. После нашей прошлой встречи я вернулась домой, обладая огромной силой, но с совершенно расшатанным здоровьем. Его надо было поправить, и твой долг стал тем механизмом, который выбрала для этого Королева.

Мгновение я хмуро смотрел на нее.

— Вернулись, обладая огромной силой… — Взгляд мой упал на нож, висевший у нее на поясе. — Той штукой, что дали вам вампиры?

Она небрежно опустила руку на рукоять кинжала:

— Ну, не принижай ее так. Этот предмет создан не ими. И это не столько подарок, сколько плата.

— Выходит, Амораккиус и эта штука — одного поля ягоды? Вы это имеете в виду? — Ох. Моя фея-крестная была достаточно опасна и без подобных магических артефактов. — А что это?

— Вопрос не в том «что», а в том — «чье», — поправила меня Леа. — В любом случае заверяю тебя, передача моих прав на тебя Мэб не имела целью причинить тебе какой-либо вред. Мне это нужно меньше всего.

Я хмуро уставился на нее:

— Вы пытались превратить меня в одну из своих гончих и держать в конуре, крестная.

— Ты был бы там в полной безопасности, — возразила она. — И счастлив. Я желала для тебя только лучшего — ведь ты мне не безразличен, дитя мое.

В животе моем неприятно похолодело.

— Угу. Э-э-э… Это очень… очень в вашем духе. Это извращение, безумие, но это я могу понять.

Леа улыбнулась:

— Ну конечно можешь. Раз так, перейдем к делу. Зачем ты звал меня сегодня?

Я сделал глубокий вдох и немного собрался с духом:

— Послушайте, я знаю, что в последнее время наши отношения развивались не лучшим образом. Ну и прежде тоже. И мне нечего особенно предложить, но я надеялся, вы все же не откажетесь заключить со мной сделку.

Она изогнула огненно-алую бровь:

— С какой целью?

— Мне нужно поговорить с ними, — сказал я. — С Мэб и Титанией.

Выражение лица ее сделалось более отстраненным, задумчивым.

— Ты должен понимать, что в случае чего я не смогу защитить тебя от них. Моя сила возросла, детка, но не до такой степени.

— Понимаю. Но если я не раскопаю этого до самого дна и не найду убийцу, меня можно считать покойником.

— Да, я слышала, — кивнула моя крестная. Она протянула мне правую руку. — Тогда дай мне руку.

— Рука мне еще нужна, крестная. Обе руки.

Она мелодично рассмеялась:

— Нет, глупое дитя. Просто дай мне руку, и все. Я тебя провожу.

Я опасливо покосился на нее:

— Почем?

— Даром.

— Даром? Вы ведь никогда и ничего не делаете даром.

Она закатила глаза к небу:

— Но не по отношению же к тебе, детка.

— Тогда к кому?

— Не к тому, кого ты знаешь. Или знал, — ответила Леа.