Евгений Прядеев - Люмпен

— Ты долго еще?! — Рома проигнорировал мой вопрос, глядя на меня немигающим взглядом. Да что ж там случилось?

Машина Сечкина стояла перед подъездом, и он рванул автомобиль с места раньше, чем я успел закрыть пассажирскую дверцу.

— Рома, блин! — вскрикнул я, вжимаемый в сидение. — Что случилось?

— Убит Николай Бриллия, глава семейства, одаренный пятого уровня, — механическим голосом ответил мне Рома, не отрывая взгляд от дороги.

Что-то в голосе Сечкина мне очень сильно не понравилось. Я внимательно посмотрел на коллегу, и через секунду до меня допёрло. Рома знал погибшего лично, и его смерть оказалась для моего приятеля довольно болезненным ударом.

— Вот ты сейчас вообще ничего не уточнил! — застегивая ремень безопасности, попытался все таки выяснить я подробности. — Ты можешь нормально объяснить, кто это и что это?

— Нет, пока не могу! — буркнул Сечкин. — Я сам ничего не знаю.

Он так и не оторвал взгляд от дороги, и судя по побелевшим костяшкам пальцем, Рома был на взводе. Пытаться поговорить с ним сейчас было бы не лучшей идеей. Я сделал над собой усилие и решил просто немного подождать. Спорить с коллегой на такой скорости может быть очень опасно…

Мы выехали за город и буквально через несколько километров свернули с трассы на второстепенную дорогу, которая уже была не асфальтированной, а просто укатанной в поле колеей. Сечкин даже и не подумал снизить скорость, поэтому мне пришлось вцепиться во все выступающие части автомобиля и молить Провидение, чтобы не вылететь на очередном ухабе через лобовое стекло автомобиля.

Хорошо, что ехать после съезда с трассы оказалось недалеко и скоро мы уже подъезжали к подножию холма, рядом с которым стояло несколько служебных автомобилей, включая, кстати, машину начальника Управления.

Возвышенность была относительно высокой, пологий склон тянулся вверх метров на триста, но ехать дальше было откровенным хамством. В конце концов, раз уж генеральская машина здесь припаркована, то двум лейтенантам даже думать не стоит поступить как-то по-другому.

Выйдя из машины, я подошёл к оградительной ленте и показал постовому своё удостоверение.

— Вам туда, — показал мне рукой направление молоденький сержант, и мы с Ромой начали восхождение. Минут через десять мы выбрались на небольшое плато, возле которого кучковались сотрудники Управления, в том числе и наше руководство.

Веденеев с озабоченным донельзя лицом беседовал о чем-то с начальником Управления и каким-то неизвестным мне мужчиной в строгом коричневом костюме, застегнутом на все пуговицы, поэтому я решил пока не мозолить глаза руководству. Тем более, оглядевшись, я понял, что в сборе оказался практически весь отдел.

Столетов и Стас Мицкевич, судя по всему, приехали одни из первых, а Пельмень, Зуич и Зорин появились из отдельского микроавтобуса, который подрулил к месту происшествия одновременно с машиной Сечкина.

— Значит так, — как старший, а заодно и самый информированный, после обмена приветствиями, взял инициативу в свои руки Столетов. — Ситуация следующая. Четыре часа назад на пульт дежурной службы поступил звонок об обнаружении тела погибшего мужчины. Звонок анонимный, номер звонившего не определился…

— В смысле не определился? — перебил Николая Зуич. — Разве так бывает? В базе есть номера всех телефонных аппаратов, как стационарных, так и мобильных…

— Ещё раз меня перебьешь, получишь в ухо, — спокойно, не повышая голоса, проговорил Столетов, и мы все притихли разом. Подобные угрозы из уст моего наставника означают лишь то, что дело не просто плохо, а очень плохо. К тому же у Николая, как правило, Слова с делом сильно не расходятся. — Номер звонившего не определился. Как это возможно технически — сейчас разбираются эксперты, я всё равно ни черта в этом не понимаю. Прибывшие на место патрульные достаточно быстро нашли погибшего, обалдели от увиденного, доложили в РОСС, осмотрели тело, нашли документы и тут уже обалдели в районном отделе. Доложили в Управление, те позвонили генералу, а он дал команду Веденееву поднимать наш отдел. Всем всё понятно?

— Коля, прости конечно, но ничего непонятно, — тихо сказал Зуич. — Все обалдели, это, конечно, хорошо, а вот почему, я не понял.

— Ах да, — спохватился Столетов после тяжелого вздоха. — Погиб одаренный пятого уровня, глава семьи. Некто Бриллия Николай….

— Валентинович, — подсказал ему хриплым голосом Сечкин. — Бриллия Николай Валентинович.

— Ты знаком с ним? — немедленно сделал стойку Зорин. — У тебя есть что добавить?

— Он был хорошим человеком, — пожал плечами Рома. — Я учился с его сыном в одном классе, поэтому да, я с ним знаком. Но после школы виделись очень редко и с его сыном, и уж тем более с ним.

— Никого не пускать без моей личной команды! — донёсся до нас начальственный рык генерала. Мы огляделись и поняли, что вокруг становится жарко. Все три дороги к холму были перегорожены грузовыми машинами, в которые упирались целые вереницы легковых автомобилей. К холму прямо по траве шли разномастно одетые люди. В руках у некоторых были блокноты, телефоны и микрофоны, не оставляющие сомнений в их принадлежности к журналисткой братии.

Внешний вид других рождал в душе опасения, что у нас скоро могут начаться проблемы. Суровые лица, просторная одежда, под которой так удобно прятать оружие. Причем даже несмотря на то, что одни были одеты в костюмы, а другие облачены в разноцветные рубахи, было в этих мужчинах что-то неуловимо схожее. Отсюда, с верха холма казалось, что к нам ползут полчища насекомых, неумолимых в продвижении к своей, одним им понятной цели.

— Стоять! — голос генерала, усиленный рупором, разнесся над прилегающей местностью. — Вершина холма временно закрыта для доступа посторонних! При попытке не подчиниться, я отдам приказ о стрельбе на поражение!

Вокруг меня защелкали затворы пистолетов, которыми, оказывается, были вооружены некоторые из присутствующих. Как оказалось, оружие с собой было не только у постовых, но даже у Столетова с Веденеевым.

Взбирающиеся на холм остановились, устремив взгляды на фигуры двух человек, которые упрямо продолжили движение вверх. Журналисты что-то загалдели и начали сбиваться в одну организованную группу, а вот те, чей внешний вид показался мне подозрительным замерли ровно на тех местах, где застал их окрик генерала и превратились в неподвижные изваяния.

Где-то метров за двадцать до вершины двое продолжающих идти к нам людей сошлись вместе и молча, едва обменявшись взглядами, продолжили свое восхождение вверх.

— Пропустить! — не дожидаясь вопросов от подчиненных, приказал начальник Управления. От дальнейшего созерцания меня отвлек тихий голос Сечкина, раздавшийся прямо из-за моего плеча.