Роман Артемьев - Наследник Черной Воды [СИ]

Мама умерла на рассвете, в шесть утра.

То, что её больше нет, я понял даже не по замолкнувшим крикам. Будто протянутая от сердца струна лопнула, и стало ясно – кого-то близкого больше нет. Старый мерзавец Хремет именно так описывал разорванную кровную связь, поэтому слова вышедшей из дома бабки неожиданностью для меня не стали.

– Померла твоя мать, – она вздохнула, поудобнее перехватила запищавший было тючок, и тут же глаза её фанатично блеснули. – Дочку родила. Гордись матерью, Майрон! Она до конца выполнила свой долг, разменяла жизнь на жизнь. Род останется чист!

Проклятая сумасшедшая.

Новорожденную сестренку свалили на меня, папашка и бабка занимались похоронами. Обеспечить спокойное посмертие мертвецу из Дома Черной Воды не так-то просто, наши покойники имеют неприятную тенденцию восставать и одаривать окружающих неприятностями. Мой дед Корнелий, к примеру, получил семь дюймов заговоренной стали в спину в Попрошайке, затем убийцы отрезали ему голову, а тело сожгли. Вусмерть пьяный был, потому и справились всего впятером. И что? Его призрак до сих пор выпивает жизнь из родственников тех, кто его прикончил, пока до третьего колена не дойдёт, не успокоится. То есть после третьего его упокоят, так-то он бы до седьмого хулиганил.

Особого внимания малышка не требовала, тихонько сопела себе в люльке, закутанная в мягкие пеленки. На всякий случай сходил в козлятник, принес оттуда баклажку с молоком. Приказал увивавшемуся вокруг новорожденной лару:

– Накорми, когда проснется.

В ответ пришло ощущение согласия, заботы, и нечто вроде «не учи ученого». Даже не воплотился, нахал.

Не знаю, как дальше жить буду. Из всей нашей семейки мать была единственным нормальным человеком, с которым можно изредка поговорить. Да, у неё имелись свои заскоки, да, она не знала иной жизни и потому считала её нормальной, но по крайней мере она всегда была готова выслушать и сходу не отвергала иную точку зрения. На фоне психованной бабки и не менее тронутого папаши, Лаврентия казалась образцом благоразумия. Только очень забитым и сломленным образцом.

Надеюсь, та жизнь к ней будет милостивее этой.

Немного подумав, перенес люльку в свою комнату. Дом у нас большой, на одном только втором этаже восемь комнат, и почти все стоят нетронутые. В семнадцатом веке Черная Вода понесла страшные потери, из нескольких десятков членов рода уцелели всего два человека, вот с тех пор поместье и пустует. Из-за чего остальные погибли? Причины разные, но в основе – глупость тогдашнего главы рода и его ближников. Они разругались с церковью, с тупым упрямством вмешивались в гражданскую войну смертных, воевали сразу с тремя другими Домами и в результате мы имеем то, что имеем. Ни вассалов, ни денег, ни веса в обществе. Хорошо хоть, с кровниками мир удалось заключить, да и то дорогой ценой.

Короче говоря, сестру я перетащил к себе. Традиция и простой здравый смысл велят оставить её с родственницей-женщиной, которая и обращаться с младенцем умеет, и ритуалы нужные проведет, но свое мнение об умственных способностях старой Ксантиппы я уже высказал. Кто знает, что ей в голову взбредет? Хотя, конечно, следующие два года нездоровый сон мне обеспечен. Надо бы выяснить, как за детьми ухаживать, только у кого? Спрошу у Хремета. Вдруг кто-то из женщин рода перед уходом во Врата оставил в реальном мире слепок сознания.

Родовой склеп расположен за широкой полосой одичавшего сада и, по описанию, ничем не отличается от более старых, оставшихся под Орхоменом, Абидосом и Эшнунной. Дом Черной Воды много где наследил, причем в большинстве мест былой славы, образно выражаясь, и птицы не поют, и трава не растет. Даже спустя тысячелетия. Лотарь, в смысле отец моего тела, по пьяни хвастался, что если поднимет кладбище, то упокоить его всей Британией не получится. Верю. Возможно, потому нас и не трогают.

Пугающее местечко, особенно в темноте. Длинные, длинные ряды саркофагов, каждый вытесан из массивной каменной глыбы и весит не одну тонну. Большая часть украшена искусной резьбой и мистическими символами, только самые последние выглядят просто, с минимумом необходимых знаков. С ближнего края кенотаф дедушки Корнелия, следом пятеро маленьких мраморных плит, с моими братьями и сестрами. Мать ходила беременной практически постоянно, Ксантиппа всё время шпыняла дочь, требуя родить наследницу. И каков результат? Череда выкидышей и мертворожденных младенцев, подорванное здоровье и, словно финал короткой пьесы – смерть.

Хмурый Лотарь переместил малый гроб внутрь саркофага, бабка затянула первые катрены поминального песнопения. Обряд начался. Похороны будут длиться всю ночь и закончатся с первым лучом солнца, хотя основные ритуалы, связанные с телом, Ксантиппа проделала ещё днём. Нанесла руны на места сплетения энергетических жил, умастила правильными благовониями, надела церемониальную одежду из чистого льна и проделала много иных вещей, мне неизвестных. Но это была подготовка, основное действие начинается сейчас.

Маг Священного Дома и в жизни, и в смерти принадлежит Дому.

Ведущая ритуал Ксантиппа закончила расставлять украшенные янтарем и обсидианом жертвенники на треногах вокруг саркофага и перешла к жертвоприношениям. Всего жертвенников восемь, по числу сторон света, каждый является своеобразным накопителем и в то же время опорной точкой, на которой строится каркас великого заклинания. Первым возжигать полагается северо-восточный, возле него бабка и остановилась.

– Умерла наша мамка, Майрон, – грустным голосом внезапно заговорил Лотарь. – Осиротели мы. Как же так-то? Такая хорошая была.

Я недоверчиво покосился. Неужто и впрямь жалеет? Мне казалось, этот подонок любит только себя и никого больше.

– Помню, в детстве пошли мы в лесок, я там зайца поймал. Ну, уже готовлюсь шею ему свернуть, а она вцепилась – «отпусти, отпусти!» кричит! За руку меня укусила. До того зверушек любила, что курицу и ту зарезать не могла, мать на неё ругалась из-за этого все время. Не знаю, как теперь жить будем.

А, нормально. О себе думает. Я уж испугался.

К его чести, бить Лаврентию он не бил. Не знаю, по какой причине, подозреваю, тут вмешалась Ксантиппа. Но словами унижал часто и с удовольствием.

Желания общаться не возникло, поэтому я сосредоточился на ритуале. Бабка выпевала гимны, последовательно обращаясь к хранителям мира, медленно создавая структуру будущего заклятия. Многие колдуны отдали бы правую руку за то, чтобы находиться сейчас и здесь – мне же в голову лезли сторонние мысли. Впрочем, что значит сторонние? К матери у меня всегда было особое отношение, я не просто считал её единственным адекватным членом нашей семейки, но и любил.