Ян Валетов - Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 2

Мириам вскрикнула, прикрывая рот ладонью. Двое мужчин, заметив лежащего, припустили прочь быстрым, подпрыгивающим шагом, боясь даже оглянуться. Иегуда закрыл раненого спиной от глаз спутницы, на миг склонился к телу и сделал почти незаметное движение рукой. Раненый умолк.

Этого нельзя было делать. Никак нельзя. По-хорошему, Иегуде не стоило даже приближаться к месту, где он мог попасть в руки властей, не то, что оказывать незнакомому человеку последнее милосердие! Но сделать иначе он не мог. Он сам мог лежать так же: в вязкой от собственной крови пыли, с ребрами, торчащими из тела, словно из разбитого штормом корабля. Он знал, что такое молить о смерти и ждать ее прихода, корчась от боли, что плавит разум, словно солнце — воск.

А так… Одно движение. Всего одно — и человек свободен.

Мириам, казалось, не заметила произошедшего. Или сделала вид, что не заметила.

Все, сказал сам себе Иегуда, достаточно. Не делай глупостей. Он все равно умер бы через пять минут. Я чувствую, что сегодня умрут многие. Помочь всем нельзя, не стоит и пытаться. Мое дело — сохранить жизнь ей. Ей и ее сыну. Их сыну. Это все, что осталось от Иешуа, и Иосиф не должен умереть! Не делай ничего, что помешает сохранить в неприкосновенности их жизни. Важны только они. Все остальное — неважно!

Они вновь бежали вдоль рядов. Справа горел дом и кто-то кричал в нем, то ли от страха, то ли уже от боли. Дым валил из окон, пылали деревянные разрезные ставни, по синему позли черные угольные разводы. У входа кучами тряпья лежали тела — трое, одно женское. В переулке копошилась толпа. Сколько человек — не разглядеть, уж больно густа и непроглядна была тень, накрывшая проход, но явно немало. Выбивали дверь. Разбежаться, чтобы с разгона выбить массивные створки, места не было, бить тараном тоже, и толпа, раскачиваясь, налегала на доски. Дерево скрипело, хрустело, но не поддавалось.

— Дом торговца Хрисиппа, я его знаю. — Мириам задыхалась от усталости. Голос ее дрожал. — Что они делают? Что они творят?

Иегуда на ходу выломал из торгового навеса палку и взвесил ее в руке. Сгодится. Не меч, но лучше, чем с сикой. Надо будет найти оружие посерьезнее, а пока обойдемся дубиной.

Хуже всего было то, что причина происходящего оставалась непонятна. Кто-то куда-то бежал, кто-то кого-то топтал, горели дома. Страшно и безлико, как осенний прибой, ревела толпа неподалеку, но против кого был обращен гнев озверевших людей, Иегуда понять не мог. Простой здравый смысл подсказывал ему, что двигаться дальше — безумие, он даже порывался сказать об этом Мириам, но видел ее полные отчаяния глаза — и слова застревали в горле.

Улица закончилась рыночной площадью, на которой этим утром торговали рыбацким уловом и зеленью. Над мощеными мостовыми еще стоял крепкий запах требухи и просоленных сетей, из каменных горшков душно пахло рыбьей кровью, и чешуя блестела на камнях каплями воды. Обыкновенно к ночи площадь пустела, чтобы ожить ранним утром, когда с моря вернутся первые лодки и на рынок потянутся покупатели. Сейчас же, несмотря на поздний час, тут было многолюдно. Основные события разворачивались выше, в квартале ремесленников, примыкавшем к храму Артемиды слева, и на улицах, занятых лавками, опоясавших огромное строение. На рыбном рынке суетились те, кто успел уйти от храма до того, как начались беспорядки — те, кому повезло. Испуганные дети, женщины, старики, перепачканные сажей мужчины, все одетые наспех, растрепанные и растерянные, походили на беженцев, каких Иегуда видел в Кейсарии после еврейских погромов — кое-кто даже тащил с собой узлы со скарбом и коз на веревках.

Здесь Мириам с Иегудой натолкнулись на воина из городской стражи — побитого, безоружного (у него отобрали дубинку и сбили с головы шлем), но живого.

— Минеи… — выдохнул он в ответ на вопрос Иегуды. — Это минеи…

— Не может того быть! — быстро сказала Мириам. — Минеи никого не трогают, они мирные люди!

— Ага… — согласился стражник, обиженно сверкая заплывшим глазом. — Мирные… А как же! Едва ноги унес… Ты, госпожа, наверное, еще не видела, что они наверху творят!

— Что творят? Что произошло?

Стражник хлюпнул сломанным носом, утер кровавую соплю грязной ладонью и осторожно потрогал вздувшуюся правую щеку.

— Жгут лавки минеи ваши. Книги жгут прямо у храма. Храм пока не трогают, но порази их Зевс, если захотят…

— Дас чего они стали все жечь? — перебил его Иегуда. — Что случилось?

— С чего, с чего?.. — зло прошамкал тот разбитым ртом. — Вчера лавочники пытались побить их главного… Он опрокидывал столы с товаром, оскорблял Артемис, кричал, что она колдунья и все, кто торгует ее изображениями, — колдуны.

Он нещадно шепелявил, глотая согласные, и морщился от каждого слова — удар явно повредил ему челюсть.

— Побили? — спросил Иегуда, оглядываясь по сторонам.

— Куда там… — ответил стражник, качая крупной лобастой головой, покрытой разводами пота и пепла. — Сбежал, собака! Его люди загородили дорогу, не дали страже его задержать.

Он снова потрогал щеку и скривился от боли.

— Да и задержали бы… Что толку?

— И как его зовут? Главного? — поинтересовалась Мириам неживым голосом.

— Да кто его знает? Кажется, Шаул…

Мириам бросила на Иегуду быстрый взгляд.

— Шаул? — переспросил тот. — Кто такой?

— Какой-то еврейский пророк, — стражник сплюнул темным и смахнул с губ длинную тонкую струйку окрашенной кровью слюны. — Говорят — колдун! Одним словом изгоняющий злых духов.

— Так колдун или пророк?

— Да может, и то и другое! Кто этих евреев разберет? Может, и правда, что колдун… У нас тут каждый десятый колдун или ученик колдуна, или сын… И этот Шаул — он неизвестно кто таков. Слышал только — здешние иудеи его не признают и не любят. Он сначала проповедовал в синагоге, но потом его прогнали. Так он начал проповедовать в сходе [78] Схола — место проведения тренировок, религиозных церемоний, общих собраний, своеобразный клуб в римском военном лагере. у Тиранна. Уже года три, как тут проповедует…

На этот раз уже Иегуда посмотрел на Мириам и переспросил:

— Три года?

— Ага, три! Да я сам ходил его слушал. И жена ходила. Ей рассказывали, что он от бесплодия лечит, так она и пошла… Он в доме Аквиллы остановился, а проповеди свои читал в схоле. Мы до него к самому Балбиллу [79] Бапбипп — знаменитый эфесский астролог и знахарь. ходили, а все без толку, только деньги ему отдали…

Чувствовалось, что стражник натерпелся страху и теперь его несло. Он и сам понимал, что его несет, захлебывался в потоке слов, перепачканных кровавой слюной и пересыпанных зубным крошевом, но остановиться не мог. Такое часто случается с людьми, чудом избежавшими смерти.