Ян Валетов - Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 1

Он покачал головой.

— Есть у меня надежда, что раз у тех, кого мы встретили вчера, не было гранатометов, то и у второй группы их нет. Гранатомет — это однозначно конец. Но вот ручные гранаты у них есть. Во всяком случае, в сумке у того, кому Арин проломила лоб, было четыре штуки.

Он продемонстрировал спутникам четыре черных гладких яйца, маркированных по боку серо-стальной краской.

— Один такой подарочек в наше гнездышко — и нас просто порвет на части. Ешьте, ешьте, голубки… Завтрак — самая первая вещь. Поедим ли еще сегодня — не знаю, а силы должны быть. Воду и пайки по рюкзачкам. Контейнер тяжелый?

— Тяжелый.

— Можем припрятать здесь.

— Как ты думаешь, они обыщут пещеру, если нас отсюда выкурят?

— Да, — подтвердил профессор, подумав. — Обязательно. Значит, тащи с собой. Потерпишь?

Валентин кивнул.

— Ну, и хорошо, — сказал дядя Рувим. — Значит, так… Вариантов у нас два, детки… Первый — затаиться и ждать, пока нас найдут. Или не найдут…

— Найдут, — невесело улыбнулась Арин.

— Согласен, — кивнул профессор. — Вариант номер два… Принимаем бой, но не в лоб, а по-партизански! Ну, не может же у них быть здесь полк! И роты быть не может… Для засад тут идеальное место. Ужалили — спрятались. Еще ужалили — спрятались. Сколько б мы не убили или не покалечили — все нам легче. Задача не перебить их всех, а прорваться на запад…

— Почему не на север? — спросила Арин.

— Через горы? — осведомился дядя. — Ты карту на навигаторе смотрела?

— Да.

— До приморской дороги по прямой — не более 10 километров. Южнее, но значительно дальше — дорога на Арад. Оттуда — трасса на Беэр-Шеву. Но нам туда, как до Киева, да на четвереньках! Мы вот тут, — Рувим ткнул пальцем в экран. — Считай, что сидим в глубине горного массива. От дороги 3199 нас отогнали еще ночью — ну, не было времени вокруг Мецады бегать! Вот мы и нырнули сюда… А потом ушли сюда. Видишь эти скалы? Тут сходятся в одно три ущелья… Здесь мы вчера немножко пропололи наших незваных гостей. Дальше у нас одна дорога. — Рувим прокрутил картинку навигатора. — Пока мы шли четко на восток, они могли двигаться по следу, как по рельсам. Но после этого разветвления картина поменялась. В основном, скалы тут не такие высокие, зато проходов между ними много. Сразу найти, в какой именно коридор мы нырнули, ну очень сложно! Все ущелья идут с востока на запад — так же, как потоки воды в сезон дождей. С запада они нас и теснят… Если бы я умел летать или лазить по отвесным скалам, я бы выбрал направление на север или на юг. А так… Мы или отступаем на восток, сдерживая их огнем, или пытаемся прорвать сеть и выйти на Эйн-Бокек. Я уж не знаю, с кем наверху они решали вопросы, но то, что местные полицейские не в курсе всех этих интриг, и реакция на мужиков с автоматами у них будет не простая, а очень простая — это, как говорит мой русский друг Беня Борухидершмоер — как два пальца об асфальт…

— Не поняла? — переспросила Арин. — Зачем бить пальцами об асфальт?

— Идиома, — пояснил Валентин.

— Точно, — подтвердил профессор. — У нас половина языка — идиомы. Объяснить нельзя, только запомнить. Особенности менталитета. Ты привыкай, девочка моя, еще не то узнаешь. Мужчины на войне везде одинаковые, только слова звучат по-разному…

Он прислушался.

— Уже ближе… Ну, что, ребята? Начнем, помолясь? Арин, ты остаешься здесь! Ты у нас снайпер, так что бьешь все, что левее во-о-о-т той скалы. Никого близко не подпускай. Вот это тебе…

Кац положил перед девушкой две гранаты.

— Валентин, ты со мной.

Солнце уже успело разогреть и воздух, и скалы. Несмотря на возраст, профессор резво сбежал по тропе и оседлал трофейный квадроцикл, забросив автомат за спину. Мотор внедорожника завелся с полпинка, зарычал, словно выражая недовольство тем, что ему на спину прыгнули двое чужаков.

Проехали они недалеко, буквально пару сотен метров, аккурат до того места, где скалы сошлись, образуя горловину — Валентин с трудом вспомнил, как они протискивались в узкий проход прошедшей ночью. Дядя провел квадроцикл между массивными камнями и затормозил на широкой площадке, засыпанной мелким гравием.

— Годится, — сказал профессор, осмотревшись. — Самое то… А ну-ка, племянничек, подсоби.

Моторы преследователей уже гремели за ближайшим поворотом. Времени практически не оставалось.

Не без труда они вкатили внедорожник двумя колесами на крупный валун, так, что машина стала боком, и дядя, закрепив металлическое яйцо за задним колесом, так чтобы при попытке сдвинуть квадроцикл хоть на сантиметр прижимная планка оказалась свободной, выдернул чеку из гранаты.

— Сюрприз, — сказал он, вставая с колена, — а теперь — за мной, бегом!

Они добежали до скал, перекрывающих проход в их ущелье, и заняли позиции с двух сторон, взяв на прицел квадроцикл и открытую площадку перед ним.

— Не старайся попасть в голову, бей в корпус, одиночными, — приказал профессор Кац. — После взрыва стреляй во все, что шевелится, и сразу же бегом к Арин. Как добежишь к месту нашей стоянки, в пещеру не суйся, прячься за валунами слева. Я займу позицию справа. Наша задача не победить, а как можно большее количество народу вывести из строя. Поэтому не играйся в Вильгельма Теля! Пуля в ногу — это, конечно, хуже, чем в голову, но для нас сойдет! Важно сковать их передвижение, а раненый связывает противнику руки лучше, чем мертвый.

Свой первый в жизни бой — вернее, ночной побег в никуда с вершины горы — Шагровский помнил плохо. Он и убитых им парашютистов практически не видел. Просто в какой-то момент он столкнулся с темной массой, которая, гремя, покатилась вниз по камням, а в руках у него вдруг оказался «узи», и на уровне инстинкта пришло понимание, что для того, чтобы выжить, надо стрелять. Палец нажал на спусковой крючок, «узи» задергался, и пламя, вырвавшееся из ствола, озарило силуэты перед ним. Он качнул оружие слева направо, потом справа налево, поливая противников свинцом, увидел вспышки ответных выстрелов, и чужая пуля продрала ему бок, заставив завалиться навзничь. Но путь уже был свободен, и Шагровский побежал вниз, опасаясь, что они с Арин не удержатся на тропе и полетят кубарем по крутому склону, чтобы разбиться о камни по дороге и…

Но «и» не последовало. Последовало тяжелое, суматошное бегство под палящими лучами здешнего безжалостного солнца. И некогда было думать об убитых, некогда было даже осознать, что он стрелял не на охоте, не в зверя, а в людей. Да, они были врагами априори, какие уж тут нужны доказательства? Но… Потом бойня в ущелье, где все решило уже не везение, а отчаянная храбрость и меткость этой странной девушки да своевременное появление дяди, внезапно сменившего личину пожилого профессора археологии на образ израильского Борна. И снова некогда было думать, что спущенный именно им валун расплющил одного из преследователей в блин. Только сейчас, на третьи сутки этого странного приключения, приключения, которое в любой момент могло закончиться смертью каждого из них, лежа на горячих камнях с трофейным автоматом в руках, Валентин с удивительной ясностью представил себе, что вот прямо сейчас, через несколько минут, начнет убивать ОСОЗНАННО. Не в панике во время бегства, а хладнокровно выделив жертву. Ухватить автомат поудобнее, попытаться совместить мушку с целиком (это не знакомый со школы «калаш», а новомодная игрушка, вся, нахрен, интегрированная, так что сразу не поймешь, с какой стороны у нее подобие приклада, а с какой ствол!), навести на корпус противника и послать пули в цель.