Александр Владимиров - Последние времена

Я увидел портрет доктора и траурную надпись. Я сразу узнал его. Именно он послал меня к своим коллегам. А теперь он умер, обрубив важные концы в расследовании.

Ушел из жизни сам? Без посторонней помощи?..

Куда не иду, везде упираюсь в стену.

Я вышел из больницы. Передо мной на площади «бушевала» огромная толпа молодежи. У студентов Плехановского университета, видимо, закончились занятия или большой перерыв. Они болтали и смеялись о всякой всячине, многие радовались открытой легализации наркотиков. Сейчас уже не надо прибегать к помощи посредников, прятаться. Купил, принял таблетки и балдей. Жизнь прекрасна!

Внезапно я заметил… Валерию, которая о чем-то ожесточенно спорила с подругой («Правильно, она здесь учится»). Увидев меня, Валерия сразу же с ней распрощалась и подошла.

— Привет.

— Привет, — ответил я, до сих пор чувствуя неловкость за свое поражение. Однако Валерия сделала вид, что ничего не произошло.

— Хотела позвонить тебе.

— Соскучилась?

— Не в этом дело. Ты ведь искал нашего бывшего бармена Костю? Я его встретила… Совершенно случайно. А говорят, что в Москве это практически невозможно. Он выходил из метро, почему-то хотел прошмыгнуть мимо, да я его окликнула. Он рассказал, что на новом месте удержался недолго. И теперь опять ищет работу. Тогда я ему соврала, мол, есть один человек, я с ним переговорю. Телефон он сменил, я попросила: пусть оставит новый, в случае чего, ему перезвоню. Так что номер его у меня. Вот.

— Спасибо. Только чем смогу отблагодарить?

— Собой. Ладно, забудь о том, что случилось ночью. У каждого мужика такое бывает.

— Фамилию его знаешь?

— Успенский.

— Я пробил по базе и вскоре получил нужный адрес. Живет он на Кожевнической улице, совсем недалеко отсюда.

— Сейчас я его навещу. Вдруг повезет, окажется дома?

— Я с тобой, — заявила Валерия.

— Вот уж этого тебе делать не стоит.

— А я все равно поеду. В конце концов, где твоя благодарность?

Я посмотрел на нее и невольно рассмеялся:

— Хорошо.

Буквально несколько минут, и мы — у нужного дома. Я припарковал машину и попросил Валерию:

— Подожди здесь.

— И не подумаю.

— Возможно, станешь свидетельницей неприятного разговора.

— Я привыкла.

— Там может быть опасно. Я ведь не знаю, что у Костика на уме?

— Люблю пощекотать нервы.

— Ладно, пошли.

Подъезд, как обычно, на замке. Но нам повезло: сюда заходил мальчик с собакой. Мы просочились за ним, зашли вместе в лифт. Мальчик спросил:

— Вам какой этаж?

— Седьмой.

Я специально назвал этаж, который выше, там по ступенькам спустимся вниз на шестой, к Костику. Однако мальчишка не унимался:

— А вы к кому?

— Ты что, блин, следователь?

— Нет, но я живу на седьмом и всех соседей знаю. Мама говорит, сегодня нужно проявлять осторожность: преступность бьет рекорды.

— А я сам сыщик.

— Не верю, — заявил наш неожиданный собеседник.

— Это еще почему?

— Не похожи.

— А на кого я похож?

— На нашего электрика дядю Васю. Особенно когда тот с похмелья.

Валерия прыснула, я же сердито произнес:

— Хватит болтать. А то отправлю тебя в полицию.

— За что? — возмущенно вопрошал разговорчивый стервец.

— За то, что много вопросов задаешь человеку при исполнении.

Он обиделся и отвернулся. Мы поднимались молча, мальчишка вышел первым и с интересом смотрел за нами. Я пробормотал:

— Не вижу девяносто второй квартиры.

— Она, дяденька, на восьмом.

— Стало быть, мы ошиблись. Едем на восьмой.

Мы оказались на восьмом. Я осторожно перегнулся через перила и глянул вниз. Стервец по-прежнему торчал у лифта и с интересом посматривал наверх. Потом ему надоело, он хлопнул дверью своей квартиры. Мы одновременно вздохнули.

— Вниз по ступенькам, — скомандовал я.

Седьмой этаж мы миновали без приключений, если любопытный мальчишка и подглядывал в глазок, то, по крайней мере, не вышел на площадку и не стал задавать новые вопросы. А вот и шестой, квартира Костика. Я сказал Валерии:

— Знаешь, а ведь хорошо, что мы отправились вместе. Встань напротив двери и позвони. Мне он может и не открыть, а тебе откроет наверняка.

Так и сделали. Валерия позвонила, дверь распахнулась. Бывший бармен воскликнул:

— Ты?! Но как?..

И тут он увидел меня. Можно было ожидать любой реакции: удивленного лица, или недоумевающего взгляда. Но то, что случилось в действительности, превзошло все мои ожидания.

Радомир шел извилистыми дорогами по подземным катакомбам. Одна пещера сменяла другую. Это был свой мир, о котором жители, как московского мегаполиса, так и близлежащих к нему деревень даже не имели понятия. Многие члены «Рыси», проведя здесь довольно много времени, все равно блудили, путались: слишком уж замысловатые ходы. Однако Радомир знал все, как свои пять пальцев. Он безошибочно отыскал нужную пещеру, прошел по ней некоторое расстояние, пока не наткнулся на двоих крепких ребят воинственного вида. Однако когда они увидели Радомира, воинственность уступила место дружеским улыбкам и рукопожатиям.

— У себя? — спросил Радомир.

— Вождь занят, но для вас время найдется.

Радомир завернул в пробитое в стене небольшое пространство. Оно почти тонуло во мраке, который прорезал лишь слабый свет разноцветных фонариков. В центре помещения прямо на полу, на небольшом коврике сидел старик. Радомир приветствовал его, однако со стороны хозяина последовал только слабый кивок. Очевидно, он не слишком жаждал видеть гостя. Но того это не смутило.

— Брат Вячеслав, нам следует поговорить.

— О чем?

— О многом.

— На долгие разговоры времени нет. Мне осталось слишком мало в этой жизни, а столько всего надо успеть.

— Нам надо поговорить! — решительно повторил Радомир.

— Хорошо, — согласился старец. — Только ведь я знаю, к чему ты все сведешь.

Радомир вдруг поймал себя на мысли, что брат Вячеслав, он же Жуков, их беспрекословный лидер, нравится ему меньше и меньше. Раньше это был открытый человек, готовый принять, выслушать тебя, в силу своего жизненного опыта подсказать, как вести в той или иной ситуации. Теперь в нем появились заносчивость и высокомерность; они проскальзывали у него в каждой фразе, каждом жесте.

Но это личные качества. Гораздо хуже, что он отходит от своих прежних идей. А его новые мысли могут принести братству самые страшные последствия.

— Я по поводу твоей последней книги, — сказал Радомир.

— У меня много книг.

— Той, что недавно озвучил.

— Понятно. Так тебе не по нраву мое творение?

— Нет.

— Хорошо, что сказал честно.

— Эта книга разрушает наше единство. А по сути — единство русичей.