Ричард Ламберт - Дорога волка [litres]

Деревья – судя по звуку, ели и сосны – вздыхали.

– Что случилось, Дебс?

Дебс стояла недвижимо, и вдруг побежала.

Я побежал за ней, догнал её.

– Ты видела? – спросил я.

Она не останавливалась.

– Что случилось?

Дебс не ответила. Она полностью сконцентрировалась на ходьбе.

Несколько минут спустя мы вышли на асфальт. Теперь я кое-как видел силуэт Дебс. Она всё ещё шагала. Мы дошли до деревни, и в свете фонарей я наконец увидел Дебс. Грязь на щеке, остекленевшие глаза. Случилось что-то плохое.

Мы почти дошли до места, от которого должны были пойти в разные стороны, но я не хотел оставлять её. Поэтому перекрёсток я прошёл вместе с ней. Она резко повернулась ко мне. На её лице было выражение, которого я раньше не видел: настоящий страх.

– В чём дело? – спросил я.

Она шагнула назад, и я понял, это был самый настоящий ужас.

– Не подходи ко мне!

Мёртвые листья прилипли к её куртке, её одежда была в грязи. Её глаза расширились, и я понял, что источник её ужаса – я. Она боялась меня.

– Но я должен убедиться, что ты в порядке.

– Не. Подходи.

Она поспешила прочь по улице. Я смотрел, как она механически шагает. Потом пошёл за ней.

Она услышала мои шаги и развернулась.

– Уходи! – крикнула она во весь голос. – Уходи!

– Дебс, я просто хочу…

– Я его видела. Я видела волка.

Я смотрел на неё.

– Ты привёл его, – сказала она. – Ты привёл смерть.

От этих слов я застыл как столб, как статуя.

Секунду она раскачивалась, будто сошла с ума, будто была кем-то ещё, а не Дебс, а потом побежала по улице.

Эта дурацкая ужасная комната с вешалкой, растениями и издающим желудочное бурчание радиатором.

Иэн в своём низком кресле и своих дурацких синих кроссовках. Золотое обручальное кольцо блестит в свете электрической лампы. Снаружи зимняя темнота.

– Прежде всего я должен сказать, Лукас, – говорит Иэн мягко, – что эти сессии конфиденциальны.

Я думал о том, что констебль Стрэнг знал про мои проблемы в школе. Школа ему это рассказала. Хотя не имела права. Вся эта конфиденциальность – просто ложь.

– То есть, – сказал Иэн, – я не расскажу бабушке. Или твоим учителям. Важно, чтобы ты это понял.

– Она что, ваша бабушка?

– Прости?

– Почему вы назвали её «бабушка»? Она не ваша бабушка, правда ведь?

Иэн коротко обдумал мои слова.

– Твоя бабушка, – поправился он.

Желудок радиатора начал издавать забавные звуки. Третье кресло – бабушкино – было сдвинуто назад. Я смутно ощущал его, сбоку и сзади от себя.

– Итак, ты решил вернуться, – сказал Иэн.

Он что, хотел награды за указание на очевидные вещи? Он слишком широко раскинул ноги, очень самодовольно. Руки расслаблены. Руки, лживые, как эти синие кроссовки, детская обувь на старике.

За Иэном было окно, за окном была темнота. Какое-то время я вглядывался в неё.

Тишина становилась неловкой.

– Я полагаю, вы хотите поговорить о том, за что меня отстранили? – спросил я.

– Можешь говорить о чём хочешь.

Это было неожиданно.

– О чём ты хочешь поговорить?

Компьютерные игры. О них мы обычно говорили с Митешем. Или… всякое. Разное. Об этом, кажется, мы говорили с Дебс. Я не видел её с волчьей ночи, и она не отвечала на мои сообщения.

– О чём ты только что думал? – спросил Иэн.

– Ни о чём.

– Ты вроде бы внезапно погрустнел.

Я пожал плечами.

– Если ты не уверен, о чём хочешь говорить, давай поговорим про твои каникулы? Как прошли твои рождественские каникулы?

– Нормально, – я пожал плечами.

– Наверное, тебе было… трудно.

– Почему?

– Это же твоё первое Рождество без родителей?

Он ждал моего ответа.

Я пожал плечами.

– Первое в одиночку, – подтвердил он.

– Со мной была бабушка.

– И как это тебе?

– Нормально.

– Хорошо.

Это меня почему-то разозлило. Будто бы он меня на чём-то подловил. Он молчал, поэтому и я ничего не говорил. Тишина загустела, точно весь воздух состоял из вязкой невидимой субстанции.

– Можете открыть окно?

– Здесь станет очень холодно.

Радиатор булькнул.

Иэн внезапно встал и зашёл за своё кресло. Он открыл окно, и через него, как вода через шлюз, хлынули шум машин и холод.

Иэн сел обратно.

– Так лучше?

Я надеялся, что ему дует.

– Да.

Я разжал кулаки. Я был рад зимнему воздуху. В ушах у меня звенело, пульс отдавался в черепе. Я хотел закрыть глаза, но вместо этого уставился в открытое окно.

Потом посмотрел на Иэна. Он ждал. Я почувствовал, что моё дыхание, которое, похоже, я уже какое-то время сдерживал, стало легче.

Наверное, я должен был что-то сказать, или тишина бы продолжала висеть. Я не мог придумать, что сказать. Я думал про вечер с Дебс и как ужасно он прошёл. Она не отвечала на мои сообщения. Она больше не хотела меня видеть.

– Учёба начинается на следующей неделе, – сказал я.

– И какие эмоции у тебя это вызывает?

– Бр-р! – мне надоело то, что он докапывался до меня.

– Тебя раздражают мои слова.

– Нет.

– Ничего страшного, если так.

Это было похоже на боксёрский поединок. Иэн только что нанёс удар и отошёл прежде, чем я успел ответить. Я скрестил руки.

– Ты часто чувствуешь раздражение?

Я пожал плечами.

– Что из того, что я сказал, тебя раздражает?

– Хватит задавать эти вопросы. Вы сказали, я должен говорить о том, о чём хочу. Но вы продолжаете спрашивать. Это ведь не школа, да?

– Нет, это не школа.

Тишина. Холодный воздух не разряжал её. Он только делал комнату холоднее.

– Что ещё тебя раздражает?

Я смотрел на дурацкие ярко-синие кроссовки Иэна, самодовольно развалившегося в кресле и раскинувшего ноги. Если бы у меня был мой камень, я бы запустил его в Иэна. Вместо этого я сжал деревянные ручки кресла и сказал:

– Ваши дурацкие кроссовки.

– Тебя раздражают мои кроссовки?

– Вы несёте ерунду. Вы в курсе?

– Ты зол.

– Откуда вам знать? Вы не я, так ведь?

– Нет. Я не ты.

– И вы не мой папа. Вы просто лжец с седыми волосами, который думает, что может носить кроссовки как будто он ребёнок. Но вы же не ребёнок, верно? Вы мужчина. Вы женаты, верно? У вас есть ребёнок?

Он ничего не сказал. Тишина становилась глубже, громче. Радиатор снова издал чпок.

– Я думаю, что могу тебе помочь, – произнес наконец Иэн.

Радиатор поднатужился.

– Вы лжец, – ответил я еле слышно.

Я ненавидел его. Он, наверное думал, что у него всё есть. Это его фальшивое счастье, эти синие кроссовки, жена и ребёнок. Откуда ему было знать, каково мне? Если бы со мной был мой камень, я бы убил Иэна.

Я встал, взял свою куртку с бабушкиного кресла и вышел. Суперсильный доводчик быстро закрыл дверь. Это была напрасная трата времени. Всё было напрасной тратой времени.