Анастасия Гор - Ковен заблудших ведьм [litres]

Я больше не тонула. Я дышала.

И, подогнув ноги так, чтобы удобно усесться на дне Шамплейн, я приставила к плечу руку, воображая скрипку. Те крупицы верховенства, что еще теплились во мне, как надежда, исчезли вместе с последним движением пальцев.

Ритуал наконец-то был завершен.

Первую минуту ничего не происходило. И вторую минуту тоже. Абсолютная тишина, как вакуум – вода заложила уши. Выжидая неизвестно чего, я перебрала пальцами мелкие камешки, которыми было застелено дно. Они, подсвеченные моей магией, напоминали драгоценные малахиты: зеленые, светящиеся, как я сама, мысленно повторяющая заклинание светлячков, чтобы не оказаться в кромешной тьме.

– Смотри на меня, Джулиан! Дыши же!

Это прозвучало так близко и вместе с тем далеко – здесь, на глубине, и одновременно там, на берегу. Связанная с братом и кровью, и солнцем, от которого спину щипала вода, я слышала его. И видела тоже: Джулиан, распластанный на траве, сотрясался в конвульсиях. Из его рта вытекала вода, так много, будто он выпил Ниагарский водопад. Джулиан хрипел и захлебывался, ведь из нас двоих только я была рождена в Шамплейн. Только я не могла утонуть.

– Джулиан! Rhowch ef…

Ферн пыталась удержать его голову на своих коленях, повторяя заклинание за заклинанием, пытаясь разорвать нашу с ним связь, порожденную ритуалом. Звучание скрипки не просто забирало мою магию и, деля ее пополам, отдавало ему – оно буквально делало нас единым целым. Я слышала все, что происходило с ним. Я видела, как мой брат медленно наливается синевой, раздирая ногтями горло. Как белки его глаз окрашиваются в красный и как тяжелеет пиджак от исторгаемой воды. Я чувствовала то же, что чувствовал он, умирая, – нескончаемый страх, растерянность и небывалую тоску по семье.

Все, что происходит с одним, происходит с другим. Рожденное вместе, оно должно и умереть вместе.

Вцепившись пальцами в песок, я снова вдохнула, тем самым вынося Джулиану смертный приговор.

Озеро пошло рябью и заклубилось. Поднялся песок: переливаясь, он обрел знакомые черты и явил мне образ моего брата-близнеца. Физически Джулиан все еще был там, на берегу, но сознанием – или душой? – он был со мной. Притянутый ко мне силой солнца, кровоточащего на наших спинах, и собственной любовью. Всего лишь мираж, но Джулиан беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать, пока там, в реальности, он умирал на руках у Ферн. Предсмертная агония вытравила из него скверну, освободив человеческое естество на последних минутах жизни. То пришло, чтобы проститься. Раскаяние в серых глазах было мукой для нас обоих.

Я прижалась к груди Джулиана, как в детстве, и позволила неосязаемому видению обнять меня. Если это было не прощение, то хотя бы принятие.

Прощай, брат. Надеюсь, ты обретешь покой. Мы оба.

Пальцы прошли сквозь плечи Джулиана, хватая пустую воду, и его образ померк. Песок опустился обратно мне в ноги, и я снова осталась одна, а та моя часть, что разделяла боль Джулиана и вопила во все горло, наконец-то затихла. Я увидела заплаканное лицо Ферн над собой и бескрайнее черное небо, на котором проступили звезды… А затем серые глаза, которые стали моими глазами, остекленели. Сердце Джулиана застыло, и наша связь оборвалась.

Я запрокинула голову, чувствуя, как дрожит озеро, скорбя по нему – последнему Верховному. Над его гладью клубилось электричество – магия, выпущенная на волю с последним вздохом. Без сосуда Верховенство не могло существовать, а я не была согласна принять его обратно. Потому оно чистым пронзительным светом впиталось в воду и на миг осветило собою все озеро, ослепив даже меня.

Но почему же с Ферн ничего не происходило?

Она была третьей. Она была в нашей цепочке. Я сосредоточилась, проникая в ее разум, который должен был сплестись с моим тугим узлом, но я по-прежнему ничего не чувствовала. Ферн сидела там, на берегу, совершенно невредимая, и лишь слезы бежали по ее лицу – никакой озерной воды. Вот почему она ничего не почувствовала и даже не поняла, что именно произошло… Ритуал действительно не сработал. Но ведь… кровь от крови. В одном кругу. Одна музыка. Что же не так?!

Песок снова поднялся со дна: я стукнула по нему кулаком, беззвучно крича. Все старания впустую!

Я встала. Пора было возвращаться – туда, где мне предстояло попытаться победить Ферн еще раз, теперь по старинке. Туда, где она рыдала над телом Джулиана и где стоял ее оглушительный визг. Оттуда же что-то нырнуло со сломанного пирса следом за мной.

Бульк!

«Ты что, с ума сошел?! Ты же плавать не умеешь, идиот!»

Последнее, что я ожидала увидеть на глубине озера, куда бросилась умирать, – это лицо Коула, пришедшего спасти меня, когда спасать теперь надо было его. Ведь ему даже не нужно было прилагать усилия, чтобы уйти на дно, – он и так плавал, как булыжник. Хаотично гребя руками, Коул очутился совсем рядом, и я притянула его к себе за шиворот футболки. Зеленый свет вокруг задребезжал от моего беззвучного смеха, отразившись в перепуганных глазах Коула. Заметив, как он корчится от подступающей гипоксии, я поцеловала его, делясь и своим счастьем, и дыханием магии.

Мы провисели так в воде еще несколько минут, сжимая друг друга в объятиях, и не было ничего прекраснее этого. Но, ткнув пальцем вверх, я подтолкнула Коула, помогая ему всплыть, а сама обернулась на легкое прикосновение к плечу. Из тьмы озера показалась тощая рука, сплетенная из водорослей, останков рыб вместо косточек и самой воды. На пальцах с липкими присосками, напоминающих осьминожьи щупальца, висело мое жемчужное ожерелье.

«Спасибо, что придержала его у себя, Нимуэ».

Я застегнула Вестники на шее и блаженно сомкнула веки. Прежде хранящие колдовство, сворованное из несчастных новоодаренных, они вдруг открылись и отдали его мне без остатка. Я почувствовала их согласие, их поддержку, и страх не выстоять перед Ферн растаял сам собой.

Кивнув зубастой Озерной деве, я поплыла вслед за Коулом.

Он, то и дело подталкиваемый моими руками и заклятиями, всплыл первым, жадно вздохнув. Я же вытошнила воду, набранную по самый желудок. Голова шла кругом, и, если бы не Коул, вытянувший меня на склон берега, я бы наверняка ушла обратно на дно.

Рука об руку мы ступили на сушу, и блуждающие огни, застрявшие в тыквах, вдруг переменились. Они мигнули и залили весь холм рубиновым светом, как кровью – отражение злости Ферн, от которой сорвался ее голос, дребезжа:

– Что ты наделала?!

В глазах с потекшей тушью дрожали слезы, делая дымную радужку глаз металлической. В последний раз проведя рукой по щеке Джулиана, лишенной всяких оттенков, Ферн поднялась с земли и шагнула ко мне навстречу.

– Ты убила нашего брата! – закричала Ферн, и воздух вокруг уплотнился от ее магии.