Анастасия Гор - Ковен заблудших ведьм [litres]

– Разве твой ковен не призывает на службу демонов Инферналес? Разве не вырос он на Лемегетоне? Разве вы не практикуете гоетию? Или то, что Люцифер оказался не по зубам Соломону и его сосуду, означает, что Люцифера нет вовсе? Ах, мое бедное дитя… Наверное, ты просто слишком истощена, чтобы думать. Вот бы глоточек воды – и сразу бы сообразила, о чем я толкую!

– Ты что, пытаешься выторговать мою душу в обмен на флягу с водой? – нервно хохотнула я. – Если ты и впрямь Дьявол, то искуситель из тебя так себе.

Я поднялась и отряхнулась от песка, бросив взгляд на солнце: оно наконец сдвинулось ближе к горизонту, пусть и всего на несколько дюймов. Прогресс! Значит, я все-таки не застряла во временном коллапсе…

– Нет, не застряла, – ответил козел, бесцеремонно прочитав мои мысли. – Но и до города ты не дойдешь, если не отведаешь свежей водицы. Я вовсе не прошу за это твою душу… Я лишь прошу разделить со мной зрелище.

– Какое еще зрелище?

– Как вешают очередную заблудшую овцу.

Козел радостно заблеял, подскочив на задних копытах, и огонь на его рогах едва не перекинулся на меня. Но он источал вовсе не жар, а могильный холод. Зрелище, которым козел наслаждался, было поистине ужасным: на ветвях можжевельника, в самом его центре, кто-то сбросил веревку с еще одной ведьмой. Полуживая, она барахталась на ней, как рыба на крючке. Ее шея не сломалась, но едва ли это можно было назвать везением: смерть от неминуемого удушья гораздо мучительнее, чем вспышка боли и мгновенный покой. Медово-белокурые волосы упали ей на лицо, а тонкие пальцы судорожно цеплялись за горло. На ней была такая же рубашка, как и на остальных, но выделяли ее ярко-розовые рубцы, не оставляющие на руках и ногах невредимого места.

Ферн .

– Разве это не приятно? – спросил меня козел, склонив морду набок. – Смотреть, как твой враг задыхается.

Но в этом не было ни капельки удовольствия. Это осознание накатило внезапно и стало для меня таким же ударом, как и все происходящее: подобную смерть никто не заслуживал. Даже Ферн. Оказывается, желать, чтобы человек умер, и быть готовым смотреть на это – разные вещи.

– Что ты делаешь?!

Козел заблеял, когда я бросилась к дереву, принявшись взбираться по его ветвям.

– Ты не получишь воды, если спасешь ее! – воскликнул он, но, запрещая себе даже оглядываться на козла и пустыню, я продолжила карабкаться, цепляясь за щели в коре и впервые не сомневаясь в своем решении. – Хуже того… Я поменяю вас местами! Вздерну тебя и выпотрошу, как петуха на празднествах лжепророков Вуду!

Я старалась не смотреть вниз, захлебываясь от пота, заливающего лицо. Мои натянутые мышцы дрожали, а Ферн дергала ногами все слабее, теряя волю к борьбе… Жизнь покидала ее, а меня – силы.

– Ну же! Держись! – закричала я не то ей, не то себе, забираясь все выше. – Джулиан?..

Мои руки ослабли, и я вонзилась в кору ногтями. Синеющее лицо Ферн с глазами, налитыми кровью, вдруг переменилось. Мягкие женственные черты, доставшиеся ей от Виктории, сделались острее… Стали мужскими. Светлые локоны потемнели, будто припорошенные пеплом, и сделались короче. Повиснув на соседней ветви, я смотрела, как умирает мой брат-близнец, и сердце екнуло от предательского облегчения напополам с яростью.

– Я так и знала! Ты, лживая рогатая скотина!

Закричав на черного козла, силуэт которого уже таял на фоне коричневых песков, я прыгнула вперед и повисла на узле джутовой веревки над головой того, кто лишь казался Джулианом. Стараясь не съехать ему на лицо и не задавить, я принялась раскачиваться, стирая ладони в кровь, пока не услышала долгожданный хруст. Ветка надломилась под нашим весом, и мы оба рухнули вниз.

– Эй, ты слышишь меня?.. Эй!

Я подползла к телу, перемотанному веревками, и потрясла за плечо совсем юную девочку, которой было не больше двенадцати лет. Все иллюзии стекли с нее, как вода с гусиных перьев. Тело оказалось маленьким и птичьим, как у Морган, – совсем худая, будто голодала неделями. Волосы цвета воронова крыла разметались по песку, а лицо, застывшее на пороге взросления, оставалось неподвижным.

– Ну же… Нет-нет!

Я осторожно стянула обрывки веревок с ее распухшей шеи и освободила переломанные лодыжки и запястья, скрюченные за спиной. Сердце девочки не билось: я прильнула ухом к ее груди, но оттуда не вырвалось ни стука.

Обессиленно опрокинувшись на песок, я легла рядом с ней, глядя в притоптанные заросли юкки. На песке тлели следы козлиных копыт, напоминая о таинственном существе, – скоро их заметет время. Земля вибрировала: где-то в ее недрах свербели жутки-чернотелки. Я невесело ухмыльнулась: сегодня местную фауну ждет настоящее пиршество. Вот только…

Можжевельник, увешанный мертвыми ведьмами, исчез, будто его никогда и не было. Я резко села на песке и, затаив дыхание, обернулась на шорох.

– Милосердная, – сказала стоящая позади меня девочка в белой ночнушке. Глаза у нее оказались такими же черными, как шерсть дьявольского козла, которого она, улыбаясь, обнимала за шею, словно домашнего питомца. – Мудрая. Добро пожаловать, Одри Дефо.

А затем девочка закинула собственную петлю мне на шею, рывком затянула ее и оторвала меня от земли.

– Одри!

Все смешалось: пустыня, древо, черный козел, висельники и маленькая черноволосая ведьма. Горло тянуло, душило… Пока я не поняла, что сдавливаю его собственными пальцами, пытаясь сорвать петлю, которой нет. Губы вовсе не кровоточили – влажные, гладкие, словно солнце никогда их не касалось. Сухость во рту прошла, как и ломота в теле, изнуренном долгой ходьбой по адскому пеклу. Мой идеальный маникюр с красным лаком, целехонькое платье… Я внимательно оглядела себя, насколько это было возможно ночью, освещаемой лишь фарами двух машин вдалеке.

– Одри! – повторил Коул, встряхнув меня за плечи. – Ты очнулась, слава богу! Что с тобой было?

Я приподнялась, заботливо придерживаемая под спину, и ощупала его лицо, до сих пор не веря.

– Я заблудилась в пустыне, – выдохнула я, улыбаясь, как умалишенная. – Без воды и еды… Без вас… Я так долго шла! День… Может, два или больше…

– Одри, – Коул нахмурился и мягко сжал мои руки в своих, – какая пустыня? Ты была здесь. Вы с Ферн переместились к древу, а потом обе упали как подкошенные. Ты провалялась без сознания от силы минут десять.

– Десять… минут? – ошарашенно переспросила я, выпрямившись так резко, что чуть не разбила Коулу нос. – Не десять часов или дней? Ты уверен?!

– Уверен. Я бы заметил, пропади ты больше чем на неделю, Одри, – снисходительно ответил он, снимая с себя Вестников даров и застегивая их на моей шее, будто это могло помочь мне поскорее оправиться от потрясения. Впрочем, да, действительно помогало. – Так что это было? Ферн наложила на тебя заклятие?