Александра Лисина - Проклятие королей [litres]

И я был вынужден с этим согласиться. Действительно, бессмысленно открыто нападать на мага из УГС, да еще и ради денег. Миллионов мы не зарабатываем, а если и зарабатываем, то в карманах всяко не носим. Но если бы дело было в мести или связано с его службой, то с Лива или что-то потребовали бы, или же попросту убили.

Одним словом, глупое какое-то нападение получилось. А с другой стороны, в последнее время в Алтире творится столько несуразностей, что я, наверное, уже ничему не удивлюсь.

– Ладно, – со вздохом поднялся я, выключая спрятанный в кармане кристалл. – Спасибо за сотрудничество. Нам, пожалуй, пора.

– До свидания, господин маг, – кивнул Харри Дойл, потянувшись за лежащей на столе самокруткой.

– Скатертью дорожка, – проворчала его неприветливая супруга и тоже встала, чтобы закрыть за нами дверь.

Мы с Робертом вышли, одинаково недоумевая, и в полнейшем молчании вернулись в западное Управление. Но еще до того, как я успел сообщить об этом коллегам, в моем кармане яростно завибрировала одна из зачарованных монеток. А еще через миг дверь в кабинет с грохотом распахнулась и внутрь ворвалась Хокк.

– Рэйш! Хорошо, что ты здесь! У нас проблемы! – выдохнула она, уставившись на меня встревоженным взглядом.

Хм. Что там опять случилось?

«Она права, – как по заказу, раздался в моей голове озадаченный голос Мэла. – У нас и впрямь большие проблемы. И тебе следует на них взглянуть».

К счастью, проблемы оказались не из разряда «хуже некуда», поскольку на западном участке не случился мор, люди не начали массово издыхать прямо у нас на пороге и никто не пытался взорвать в холле нашего Управления боевой артефакт немыслимой мощи. Но честное слово, когда я прошел в соседний кабинет и выглянул в окно, то словом «проблема» проникся до мозга костей.

Просто потому, что вся улица под нашими окнами, начиная от крыльца и заканчивая последними домами, стала похожа на муравейник, настолько много там толпилось народу. Причем когда я присмотрелся, то обнаружил, что это была не просто неорганизованная, стихийно образовавшаяся толпа. Нет! Это была огромная очередь! Вернее, сразу две очереди, одна из которых протянулась от нашего здания до одного конца улицы, а вторая виднелась от входа в здание Управления городской стражи и уходила в противоположную сторону. Но что самое скверное, народ все продолжал прибывать, так что хвосты этих, с позволения сказать, очередей протянулись далеко-далеко вперед и, судя по всему, продолжали расти.

– Мы уже не рассматриваем дела немедленно, – тихо сказала подошедшая Хокк, когда я замер у окна. – Просто принимаем заявления и выпроваживаем людей восвояси. Ни одного выезда за утро – все наши сотрудники сидят в холле и в бешеном темпе описывают чужие жалобы, чтобы сэкономить время. Тех посетителей, кто в своем уме, мы сразу отправляем по домам. Тех, кто забыл, где он находится, – в ближайшую лечебницу. И все равно народу столько, что мы уже не справляемся. А что творится у Жольда, вообще боюсь представить.

Я отмер:

– И много у вас особо забывчивых?

– Пока трое. Но если бы ты видел, сколько за сегодня народу подало заявления о пропаже ценных вещей, домашних животных и ближайших родственников…

Я помрачнел. Похоже, ситуация ухудшается с каждым днем. И если двое суток назад проблемы с памятью отчетливо проявлялись лишь у отдельных (возможно, наиболее тревожных и мнительных) горожан, то теперь люди начали забывать массово. Причем самые насущные, важные вещи!

– Продолжайте работать, – бросил я, окутываясь Тьмой. – Надо продержаться хотя бы до вечера.

– А ты куда?! – крикнула Хокк, когда я начал проваливаться на темную сторону.

– В храм. К отцу Гону. И к богам, которые отчего-то не изъявляют желания нам помочь.

– Учитель, можно, я с вами? – словно почуяв неладное, подскочил ко мне Роберт.

Я молча взял его за руку. После чего обменялся с Хокк выразительным взором и ушел, очень надеясь, что еще что-то можно исправить.

– Здравствуй, Артур… – привычной фразой поприветствовал меня на пороге первохрама отец настоятель. Правда, на этот раз в ней не чувствовалось ни лукавства, ни прежней улыбки – жрец выглядел встревоженным. Его глаза лихорадочно блестели. А осунувшееся лицо красноречиво говорило, что последние дни отец Гон тоже провел практически без отдыха. – Я получил твое послание. И успел побеседовать с братьями: Орден, несомненно, вмешается и окажет магам всестороннюю помощь. Но нам нужны точные сроки и возможность участвовать в ритуале.

Я устало кивнул:

– Даже не сомневался в вас, святой отец. Но я хотел спросить о другом.

– Случилось что-то еще? – напрягся отец настоятель.

– Процесс, похоже, ускоряется. В него вовлечено слишком много народу, и это уже становится опасным.

– Я все понимаю, брат, – вздохнул жрец, опуская плечи. – Но у меня нет ответов на твои вопросы. И боги почему-то молчат.

– Вот это меня и тревожит, – пробормотал я, быстрым шагом заходя в первохрам. – Роберт, постой тут. Мне нужно кое-что сделать. Ал, будь добр, присмотри.

Неслышно материализовавшийся рядом с мальчиком алтарь согласно булькнул и взял мальчишку за руку, чтобы тот не вздумал мне помешать. Отец Гон недоумевающе вскинул брови, когда я решительно направился к статуям, которые не так давно собственноручно собирал. Но еще больше он удивился, когда я подошел не к Ферзе и даже не к Фолу, а прямиком направился к воинственному и непримиримому Рейсу и, остановившись напротив, крайне непочтительно ткнул его в колено кончиком соткавшейся из Тьмы секирой.

– Извини, что беспокою, – хмуро бросил я, когда глаза у статуи загорелись недобрым красноватым светом. – Из всех богов ты самый агрессивный. И в то же время больше всех понимаешь в угрозах. Скажи: что с вами не так? И почему ни один из богов до сих пор не рискнул вмешаться? Угроза не так велика, как мне кажется? Или вы верите, что у нас хватит сил справиться с ней самостоятельно?

Глаза у бога войны вспыхнули бешеным огнем, но мне его недовольство было до одного места. Я пришел задать конкретный вопрос. И ждал, что получу такой же конкретный ответ. Даже если ответом будет самая обычная шаровая молния, которая поджарит меня на месте.

Рейс тем временем с усилием наклонил каменную голову и пригвоздил меня к месту тяжелым взглядом. Действительно тяжелым – от него подгибались колени и отчетливо похрустывали позвонки.

Правда, длилось это недолго.

То ли почуяв угрозу от секиры, настойчиво ползущей по каменной ноге вверх, то ли вспомнив, чем это едва не закончилось в прошлый раз, великий Рейс все же прикрыл веки и глухо пророкотал: