Алексей Евтушенко - Вечная кровь

Далее автор намекал, что у него таковой доступ имеется и в скором времени он, автор, намерен ошеломить общество сенсационным материалом на данную тему с обширными выписками, ссылками и фактами. Однако с учетом того, что статья была трехгодичной давности и никакого сенсационного продолжения Ирина так и не нашла, можно было сделать некоторые выводы.

Первый. Автор (как часто это бывает в сети, он подписался всего лишь ничего не значащим никнеймом Star_Darkness1780) слил тему, поскольку ничего, заслуживающего внимания, в архиве не отыскал.

Второй. Автор с самого начала все придумал из своей головы, рассчитывая, что никто не пойдет ногами в городскую Публичную библиотеку, чтобы копаться в старых газетах.

Третий. По каким-то причинам Star_Darkness1780 утратил интерес к теме, сменил никнейм или вовсе перестал публиковать что-либо в сети.

И, наконец, четвертый. Автор умер.

Однако, прежде всего, следовало самой съездить в парк Горькая Вода. Просто чтобы посмотреть на возможное место исчезновения людей, включая Андрея и Симая, своими глазами.

В то, что эти красавцы ударились в банальный загул, она не верила. Симай, цыганская его душа, пожалуй, был способен на подобное. Но Сыскарь? Нет, увольте. Или способен?

Некоторое время она размышляла на данную тему, затем пришла к выводу, что за все время, что она знает Андрея Владимировича Сыскарева, ничего такого за ним замечено не было (мелкие нарушения режима вроде суточной гулянки с бывшими сослуживцами или глоток-другой коньяка на работе считать не будем).

– Нет прецедента – нет и претендента, – произнесла она вслух. После чего набросила легкую куртку, сунула ноги в кроссовки, взяла сумочку, ключи от машины и вышла из квартиры.

Городской лесопарк Горькая Вода встретил ее запахом осенней листвы, буйством не менее осенних красок и тишиной. И где их здесь искать?

Так, что они рассказывали? Симай учуял след вампиров, который терялся на поляне с двумя большими дубами, похожими друг на друга, словно близнецы. Где-то поблизости от этого места мальчики и собирались устроить засаду. Что-то они, помнится, говорили об аллее со скамейками…

Ирина шла по парковой дорожке, оглядываясь по сторонам. Спокойно шла, не торопясь, как ходят все княжечане. Людей почти не было. Навстречу попалась одна мамаша с коляской; художник, стоящий в сторонке за этюдником и пытающийся перенести на бумагу акварелью богатые краски осени, и пожилой велосипедист.

Ага, вот и аллея. Если, конечно, это та аллея.

Сразу за аллеей дорожка ныряла в густой лес. Кажется, все правильно. Она прошла дальше и вскоре вышла из леса на поляну. Вон они – два дуба-близнеца. Если здесь не растут такие на каждом шагу, то это и есть искомое место.

Ирина подошла к дубам, внимательно глядя под ноги. Сама не знала, что надеется заметить. Знала только одно: если хочешь найти след, смотри туда, где он может быть оставлен. Значит, под ноги.

Солнечный луч блеснул на желтом металле. Она наклонилась и подняла из травы пустую гильзу. Девять на семнадцать миллиметров. «Беретта-86». И еще пахнет сгоревшим порохом…

Знакомый Леславу ювелир держал лавку на Старом Рынке, относительно недалеко от «Разбойника и пса». Впрочем, в Княжече все было недалеко друг от друга. Особенно в этом Княжече, начала двадцатого века. Тут отсутствовали толпы людей (в основном туристов) в центре, которые мешали свободно передвигаться. И, конечно, никаких пробок на дорогах. Тем не менее до лавки взяли извозчика.

– Так будет быстрее, – пояснил Леслав. – Мне с вами валандаться некогда, я на службе.

– Так может, мы сами к ювелиру? – участливо предложил Ярек.

– Нет, – покачал головой сыскной агент. – Марек еврей правильный, у кого попало заказ не возьмет. Тем более такой.

– Погоди, это какой Марек? Шмулевич?

– Ну.

– Рыжий такой?

– Аж очи слепит.

– Так я его знаю.

– Хорошо?

– Ну…

– То-то. Вместе поедем. На всякий случай. Потом расстанемся до вечера.

Леслав огляделся, пронзительно свистнул в два пальца, и тут же к ним лихо подкатила четырехместная пролетка, запряженная гнедой кобылой.

– Пан Ярек! Пан Яруч! – обрадовался извозчик – молодой ладный парень в лихо заломленном картузе. – Везет мне сегодня. Тпру-у, Гамма!

Пролетка остановилась, все расселись.

– На Змеиную, – скомандовал Леслав. – Лавку Марка Шмулевича, ювелира, знаешь?

– Как не знать! Вмиг домчимся. Пошла, Гамма!

Пролетка тронулась, покатилась мягко, копыта лошади бодро зацокали по брусчатке.

– Салют, Рошик, – сказал Ярек. – Снова ты.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовался извозчик.

– Это судьба, – ответил репортер. – Вот, господа, рекомендую. Рошик Лошадник. Обладает удивительным и редким свойством оказываться в нужном месте в нужное время.

– Спасибо, пан Ярек, – сказал Рошик.

– Я запомню, – сказал Леслав. – Нам такие люди нужны.

Дорога заняла меньше десяти минут.

«Значит, пешком бы шли минут двадцать с копейками, – думал Сыскарь ,пока они ехали. – Не сказать, что совсем близко. Надо же, рассуждаю уже как местный. Двадцать минут пешком для меня много. Да мне до метро от дома столько в Москве. Нет, удобный все-таки город, удобный. Вроде и маленький, а на самом деле заблудиться – раз плюнуть. И кружит, кружит… Москва тоже кружит, но иначе. Более упорядоченно скажем. По радиально-кольцевой системе. А здесь улицы разбредаются в разные стороны и сбредаются снова, как хотят. Хотя, конечно, система тоже есть».

Он уже понял, что город Княжеч изначально формировался вокруг трех точек и одной линии. Сначала, при самом возникновении, центром города была Княжья гора, на которой, как водится, стоял княжий детинец, а внизу, под горой, раскинулся посад. Затем, когда торговля для города стала важнее войны, центр переместился к Старому Рынку. Еще лет через двести по не совсем понятным причинам центр переместился в другое место. Так возник Новый Рынок, которому в двадцать первом веке уже исполнилось шестьсот с лишним лет. Вот и три точки. А линия – это река Полтинка.

Как и в Москве, жители Княжеча не делились на «правобережных» и «левобережных». Вероятно, потому, что город изначально одинаково плотно застраивался по обеим берегам речки, которая к тому же не отличалась шириной и мощью, напоминая своим характером тихую московскую Яузу и множество иных небольших русских рек…

Лавка Марека Шмулевича была открыта, и хозяин – огненно-рыжий коренастый еврей лет сорока с гаком, лицом напоминающий то ли сатира, то ли даже самого бога Пана, как его изображают древние мозаики и скульптуры, оказался на месте. По короткой, но настоятельной просьбе Леслава он повесил на дверь табличку «Закрыто» и с готовностью повернулся к посетителям: