Алексей Евтушенко - Вечная кровь

На удивление самому себе, спал я без задних ног. Хотя, казалось бы. Голые дощатые нары без подушки и одеяла – не самая лучшая постель. И тем не менее. Проснулся хоть и слегка с помятыми боками, но вполне отдохнувшим. Походил по камере из угла в угол, помахал руками и сделал несколько наклонов и поворотов туловища по системе Мюллера, чтобы размять мышцы и разогнать кровь.

Затем доел бутерброды, допил чай. Посмотрел на часы. Они показывали восемь утра. Делать было решительно нечего, и я принялся заниматься тем же, чем и вчера вечером. А именно: размышлять о невероятных событиях, в которые оказался втянут за последние несколько дней и ночей.

Несколько?

Я прикинул. Сегодня было двадцать третье сентября, утро. А вся эта чертовщина с вампирами и двумя почти одинаковыми мирами, разделенными невидимой преградой и разнесенными во времени на сто с лишним лет, началась девятнадцатого. Точнее, ночью двадцатого, когда я через таинственный проход между мирами попал в Княжеч будущего.

Это что же, всего три дня прошло, сегодня четвертый?! Получается, так. Однако. Полное ощущение, что все это случилось, минимум, неделю назад… Знакомое ощущение. Так всегда бывает, когда количество событий на единицу времени переходит средний показатель. И чем неординарнее и удивительнее события, тем сильнее меняется субъективное восприятие времени.

Интересно, как город пережил эту ночь? Черт, хуже всего неведение. И невозможность помочь. Единственный человек, который знает, что происходит, и его прячут за решетку. Все правильно, это по-нашему. С другой стороны, их можно понять. Прямо и честно скажем – можно. Архивариус Иосиф Казимирович Белецкий убит? Убит. И подозрение легко падает на меня по известным причинам. И еще Яруч. Он пропал, а нас видели вместе. И он занимался делом Белецкого. Н-да, дорогой мой Ярослав Сергеевич, сказал я себе в очередной раз, сейчас на тебя сразу два мокрых дела повесят и будут выбивать показания по Леславу. Как ты убил сыщика Яруча, подлец, репортеришка, грошовый щелкопер, чернильная душа и где дел тело?!!

И в морду, и в морду.

Хм, что-то воображение разыгралось, право слово. Полиция у нас, конечно, не сахар и мед (покажите мне другую, она везде одинаковая), но не до такой степени. Бить вряд ли станут – побоятся скандала. Во всяком случае, не сразу…

Потянулось время. В четверть десятого утра дежурный городовой принес мне кружку чая с сахаром и не первой свежести, но вполне съедобный калач. Городового звали Ефрем, мы были знакомы – сталкивались пару раз в ходе моих репортерских расследований, и относились друг к другу нормально. Без особых симпатий, но и без неприязни. Вчера, когда меня привезли, дежурным был другой городовой, мне не знакомый (хорошо, что его знал Зина), видимо, Ефрем его только что сменил. Мы немного поболтали о пустяках, но все мои попытки выяснить хоть что-то по поводу моей дальнейшей судьбы и событий в городе натыкались на железное полицейское: «Не могу знать, господин Ярек, ждите, начальство разберется».

Мало-помалу стрелки часов подобрались к двенадцати. Мне становилось скучно. Человек я по натуре живой, деятельный, и сидеть взаперти без дела, да еще и с неясными перспективами на будущее, оказалось настоящей пыткой. Конспект сенсационной статьи я набросал в блокноте вчера вечером (писал шариковой ручкой из Княжеча будущего и получал искреннее наслаждение), и теперь мне решительно нечем было заняться.

В двадцать минут первого у моей решетки, на которой, кажется, я успел изучить все ржавые пятна, появился Ефрем и зазвенел ключами, открывая замок. Я сел на нарах.

– Выходите, – сказал дежурный городовой. – Там за вами пришли.

– Кто?

– Господин старший агент из сыскного отделения, Леслав Яруч, знаете такого? И с ним еще двое. Один вроде как цыганских кровей, бедовый, а второй длинный, худой, но жилистый, что твой бурлак с Волги. Одеты чудно, а у Яруча горло бинтом перехвачено, не говорит, записки пишет.

Я выпорхнул из своей клетки, словно выпущенная на волю птица, и в сопровождении Ефрема поспешил к лестнице, ведущей на первый этаж (клетки-камеры предварительного заключения располагались в полуподвале).

Через три минуты уже обнялся с Леславом, Андреем и Симаем, а еще через три мы сидели в кабинете Дмитрия Борисовича Горчакова, полицмейстера города Княжеча, на втором этаже, и я, с его милостивого позволения, излагал краткую историю событий, произошедшую в сем граде за последние три дня. Это было не трудно, так как в кармане лежал блокнот с конспектом статьи, который я помнил очень хорошо. К чести господина полицмейстера, он выслушал меня до конца, ни разу не перебив.

– Подведем итоги, – произнес он, когда я закончил. – Вы хотите уверить меня в следующем. Вампиры существуют и приходят в наш мир из некой смежной реальности, вход в которую открывается раз в сто двадцать лет. При этом данная смежная реальность опережает нашу на сто лет с гаком. И вот эти два господина, которых я вижу перед собой, – он показал подбородком на Андрея и Симая, родом как раз оттуда. Так? Я ничего не упустил и не перепутал?

– Так, – подтвердил я. – Записи об этом имеются в городском архиве. О них рассказал мне Белецкий. И, подозреваю, именно поэтому его убили.

Яруч достал блокнот, написал что-то карандашом, вырвал листок и протянул господину полицмейстеру.

– Официант Игорь, ресторан «Под нашей горой», – прочитал тот вслух. – Убийца или наводчик. Официант, официант… – наморщил лоб господин полицмейстер. – Погоди, это который? Что давеча самоубийством жизнь покончил, яд?

Леслав кивнул и поморщился, ощупывая горло.

– Господин полицмейстер, – сказал я. – Леславу Яручу постельный режим прописан, у него сонная артерия разорвана, а он тут с нами.

– Ничего, – жестко сказал господин полицмейстер. – Не помрет. Я разобраться хочу.

Яруч сделал рукой жест, долженствующий дать нам знать, что с ним все в порядке. Железный человек.

За разбирательством прошел еще час с изрядным прицепом. Был опростан чайник чая с колотым сахаром вприкуску и выкурено без счета сигарет, папирос и трубок, от чего в кабинете слоями повис сизый табачный дым.

– Невообразимо, – наконец заключил Дмитрий Борисович. – Все, что вы мне рассказали и показали, – невообразимо. Я не могу в такое поверить, иначе мне место не здесь, а в доме для умалишенных. Но…. – он сделал паузу. – Но как человек просвещенный, умеренно либеральный и, к тому же, поставленный перед неоспоримыми фактами, я вынужден хотя бы допустить, что ваши рассказы не полный бред.

– Не может быть, – пробормотал я, не удержавшись. – Ну, слава-те, Господи.

– Буду вам вельми признателен, Ярослав Сергеевич, если вы оставите свою неуместную иронию при себе, – произнес господин полицмейстер особым голосом, от которого я даже вздрогнул. – Скажите спасибо, что я вообще с вами веду беседы. Напоминаю также, что подозрения с вас окончательно не сняты, пока идет следствие.