Алексей Евтушенко - Вечная кровь

А я не знал, куда себя деть.

Судя по моим сведениям, полученным большей частью от мальчишек-разносчиков газет, в городе не происходило ничего особенного. Да, мою статью на первой полосе под названием «Когда приходят вампиры» обсуждали, вероятно, в половине или даже больше семей Княжеча. Но, как и предупреждал Андрей и Симай, город продолжал вести свою обычную жизнь.

В девять вечера я вышел из дверей редакции и задумался, ожидая Рошика Лошадника (мы договаривались, что он подъедет в это время). Вдоль улицы горели газовые фонари, казавшиеся после огней Княжеча двадцать первого века тусклыми и примитивными. Впрочем, такими они и были.

Хотелось есть, но я не знал, куда идти. Вкуснее всего меня, конечно же, накормили бы в «Веселом метранпаже», но коллеги… Отчего-то сегодня не хотелось их назойливого внимания.

Цокая копытами, из-за поворота вывернула Гамма. Я молча уселся в пролетку.

– Куда едем, пан Ярек? – небрежно осведомился Рошик, и я подумал, что лихой возница стал за эти дни мне если и не другом, то товарищем – точно.

– Не знаю, – вздохнул я. – Жрать хочется, но, боюсь, узнают меня. Вопросы задавать начнут. Нет охоты отвечать.

– Понимаю, – кивнул Рошик. – А давайте я вас на улицу Святых Горлиц отвезу, к мадам Божене?

– Рошик, я вообще-то есть хочу, а не то, что ты предлагаешь. То есть я, может быть, и не отказался, но не сегодня.

– И ничего такого я не предлагаю, – хмыкнул Рошик. – У мадам Божены при заведении совсем неплохая кнайпа заработала, если вы не знаете. Недели две уж как. Там такие шпикачки – язык проглотить можно. И пиво всегда свежее. И вопросов лишних там никто вам задавать не будет – не то место.

– О как, – сказал я. – Кнайпа, говоришь. И впрямь не знал. Вернее, знал, но забыл. Поехали.

Рошик оказался прав: шпикачки с картофельным пюре и свежим огуречно-помидорным салатом оказались выше всяких похвал. Равно как и пиво. Даже захотелось заказать вторую кружку, но, вспомнив о предстоящей ночи, я вместо этого попросил крепкий кофе.

На втором глотке в зал, словно старинный галеон в карибский порт, вплыла пани Божена собственной персоной. Это была роскошная женщина лет сорока пяти. С умопотрясающим по размерам бюстом и первобытными бедрами каменной бабы из скифских причерноморских степей. При этом каким-то невероятным образом она ухитрялась сохранять грациозность и даже изящество.

– Пан Ярек! – проворковала она низким контральто, подходя и усаживаясь за мой столик. Стул под ней отчетливо крякнул, но устоял. – Добрый вечер. Давно не было вас видно!

– Добрый вечер, пани Божена, – кивнул я вежливо. – Дела, знаете ли. Опять же, не в обиду будет сказано, ваше заведение не из тех, где хочется остаться навеки.

– Так плохо? – великолепно приподняла все еще соболиную бровь пани Божена.

– Так дорого, – усмехнулся я.

– За удовольствие приходится платить. А лучше моих девочек вы не найдете даже в Киеве! Истинную правду вам говорю, Господь свидетель, – пани Божена быстро сотворила крестное знамение на католический манер – двумя перстами и слева-направо.

– Кто ж спорит. Да и шпикачки хороши, спасибо.

– Рада, что понравились. Скажите, пан Ярек, – она еще понизила голос и наклонилась ко мне так, что мои глаза невольно уткнулись в вырез платья, где, подобно двум волшебным дыням, обещающим неземное наслаждение, покоились ее груди. – То, что вы написали в своей статье – правда? То есть, простите, я не совсем это хотела сказать. Вы действительно считаете, что вампиры существуют и этой ночью могут напасть на город? Поймите, я не из праздного женского любопытства спрашиваю. У меня девочки, дело, солидная клиентура. Не хотелось бы, знаете ли…

Я понял, что рискую застрять надолго, и перебил ее.

– Пани Божена, хотите добрый совет?

– Хочу!

– Сейчас, – я посмотрел на часы, – десять вечера. Через час, много – полтора, закрывайте заведение. На замки и засовы. И никого не пускайте до утра. Ни под каким видом. Если я ошибся… Что ж, вы потеряете деньги, только и всего. Если же нет, рискуете потерять жизни девушек, а, возможно, и свою. Не приведи Бог, конечно. Оно вам надо – рисковать?

После чего допил одним глотком кофе, поднялся, положил деньги на столик и вышел на улицу.

Рошик отвез меня к пану Тадеушу, где уже в полной готовности ждали остальные. Не считая Кирилла и Леслава Яруча. Первый пока не мог подняться с постели, хотя ему и стало гораздо лучше. Второй же хоть и стоял на ногах, понимал, что одно дело увидеться с господином полицмейстером и совсем другое – сидеть в ночной засаде и, возможно, вступить в бой. Отправиться в засаду вместе с мужчинами намеревалась Ирина, но, в конце концов, ее уговорили остаться и приглядывать за ранеными.

Ровно в одиннадцать пятьдесят к воротам усадьбы пана Тадеуша подкатил «руссо-балт» с господином полицмейстером. Горчаков Дмитрий Борисович выразил желание лично участвовать в рискованном деле, чем не мог не вызвать уважения. Однако пану Тадеушу, с которым, как оказалось, Дмитрий Борисович был давно и хорошо знаком, удалось отговорить его от сего безрассудного шага.

– Ты уже слишком стар, Дмитрий Борисович, для этой ерунды, уж извини, – сказал врач. – А ну как давление скакнет? Или, того хуже, сосудик от напряжения закупорится? Нет уж, не хочу тебя с того света вытаскивать. Пусть мальчишки балуются, на то им и здоровье дано молодое. А мы тут с тобой посидим. Чаю с коньячком попьем, побеседуем о разном, да и подождем результатов.

Так в доме пана Тадеуша сам собой образовался не только военно-полевой госпиталь, если так можно выразиться, но и своего рода штаб, откуда господин полицмейстер намеревался руководить всей операцией.

Напрасно.

Дело провалилось самым позорным образом и по самой банальной причине: врата в другой мир, мир будущего, не открылись.

Подозрение на это возникло в час двадцать минут, когда никто не пришел с той стороны. И подтвердилось за пять минут до условного закрытия врат, когда Симай поднялся с земли и сообщил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Пойду, проверю.

Он подошел к невидимой черте, спокойно миновал ее и никуда не пропал. Прошелся несколько раз туда-сюда и вернулся на место.

– Сломались, кажется, – сообщил. – Не работают.

– Мы видели, – сказал Андрей. – Хреново дело. Мало того, что непонятно, как теперь вернуться домой, так мы еще и трепачами оказываемся.

– Трепачами? – не понял я.

– Балаболками, – пояснил Симай. – Лгунами. Брехунами. Людьми, с которыми нельзя иметь дело.

Увидев, что мы поднялись с земли и свободно разговариваем, к нам подошел полицейский офицер. Мы объяснили, что происходит.

– Что делать будем? – поинтересовался тот.

– Снимаем засаду, – ответил Андрей (я заметил, что он пользовался авторитетом среди наших полицейских. Видимо люди этой профессии чувствуют друг друга не только на расстоянии, но и сквозь время).