Саша Завалина - Семь ударов [litres самиздат]

«Зачем я пришла? – рассердилась на саму себя Лиза. – Ей итак несладко, а тут еще я!»

Однако Настина мама проявила удивительное радушие. Открыла дверь пошире, предложила чаю и проводила в кухню. Когда она наливала кипяток, руки у нее сильно дрожали. Лиза выдавила слова сочувствия, попросила прощения за то, что была плохой подругой и редко появлялась у них в гостях. Настина мама сухо кивнула – казалось, слезы у нее просто-напросто закончились – и произнесла безжизненным голосом:

– Это ничего, Лизонька. Настя сама не очень любила кого-то к нам водить.

Кухня была маленькой, но сияла чистотой. Лиза огляделась. Повсюду – на дверцах шкафчиков, на холодильнике, на стенах – висели картинки, оправленные в деревянные рамочки. В стиле рисования Лиза безошибочно узнала Настю. Она хотела поступить в художку…

– Настя прекрасно рисует, – заметила Лиза.

Лицо Настиной мамы вмиг просветлело: казалось, из-за череды черных туч проглянул слабый лучик солнца.

– Это верно, Лизонька. Моя Настенька – талантливый художник. Ее картины развешаны по всей квартире, она так много рисовала…

И она повела Лизу по их двухкомнатной квартире. Завела сначала в их с мужем комнату, где почти на всех горизонтальных поверхностях стояли картинки в рамках. Она что-то рассказывала, говорила «вот эту я получила на день рождения» и «а вот этот шедевр выиграл в конкурсе». Лиза внимательно смотрела на картинки. Настя любила рисовать людей, их портреты и какие-то забавные ситуации. Иной раз она замечала сценки из школьной истории: какие-то выдуманные, какие-то правдивые – и все такие легкие, ироничные. Порой Лиза заходила на страничку, где Настя размещала комикс о школьной жизни.

В порыве вдохновения Настина мама схватила Лизу за руку и повела ее в комнату дочери. Лиза помнила эту комнату и со стыдом осознала, что приходила сюда около года назад. Однако здесь почти ничего не поменялось. Те же строгие синие шторы, та же кровать вдоль стены и письменный стол напротив. То, что Лизу поразило, так это стена, полностью закрытая рисунками в рамочках. Они теснились на ней от пола до потолка и не давали рассмотреть за собой ни кусочка обоев.

– Надо же, – в восхищении пробормотала Лиза. – Это так здорово!

Настина мама расцвела улыбкой. Она хотела что-то ответить, даже рот открыла, но ее перебил дребезжащий звонок домашнего телефона. Настина мама вмиг увяла и пошаркала в коридор. Лиза осталась одна.

Она подошла к стене и принялась рассматривать рисунки. Все они изображали какие-то ситуации, происходившие в школе и составляющие ее знаменитый на всю школу комикс. Вот персонаж девушки с крыльями и нимбом – это Маша. Вот демон – Рыжкова. Вот Рыжкова превращается в ведьму и разговаривает с куклами Вуду. А вот Костя – он почему-то принц школы, хотя Лиза не припоминала, чтобы девчонки когда-либо сохли по нему. Она, Лиза, изображалась Радужной Феей – яркой, блестящей, быстрой. Для того, чтобы творить волшебство, у этой феи была не палочка, а разноцветная клавиатура, на которой та могла написать слово-заклинание. А Алина… где же она? – вот она – защитница слабых в сверкающих доспехах, Воительница. Настя всегда рисовала так, словно сказка жила бок о бок с реальностью.

Переведя взгляд на следующую картинку, Лиза нахмурилась. Она выбивалась из общего беззаботного стиля, выглядела мрачной и чужой. На черном фоне алели глаза и улыбка – тоже алая, – широкая, кривая. И между этими глазами и улыбкой (Лиза сначала приняла ее за нос) скорчилась фигурка. Лиза прищурилась. Фигурка была одета в длинную юбку, и она спрятала голову в коленях и обхватила их руками в браслетах. Сбоку свешивалась длинная косичка. Так ведь это Настя! Но что значат эти огромные глаза и гигантская улыбка? Монстр?..

У Лизы перехватило дыхание. Что, если…

Бам! Она тронула рамку, и та не удержалась на стене – упала. Лиза быстро нагнулась, схватила ее и прислушалась. Настина мама продолжала говорить по телефону за стеной – Лиза слышала ее взволнованно-жалостливый голос. Лиза перевела дух и приставила картинку к стене. И заметила что-то фиолетовое. Она приподняла другую рамку и увидела, что фиолетовая линия продолжается. Она вдруг поняла, что на стене за этими рамочками что-то написано.

Раздумывала Лиза недолго. Она подвинула стул и принялась снимать рамочки со стены, аккуратно складывая их на стол. Ее охватило лихорадочное чувство, казалось, она набрела на какую-то тайну, имеющую отношение к исчезновению Настиного тела и всех убийств. Она снимала картинки одну за другой, пока слова, написанные на стене, не оказались полностью открытыми. Лиза уставилась на них.

«Хватит!» А чуть ниже: «Друг другу wst, картина между».

Хватит? Но что это значит? Зачем Настя написала это? Лиза тронула восклицательный знак, почти падающий на бок, и призадумалась. «Хватит! Друг другу wst, картина между». Так значит, Настя тоже знала о формате?

Настина мама крикнула что-то за стеной своему собеседнику, и Лиза словно очнулась. Пора уходить. Она с бешеной скоростью принялась вешать картинки обратно, как попало, в хаотичном порядке, пока все не стало, как прежде. «Надеюсь, Настина мама не знала порядок», – подумала она.

Лиза отошла от стены и убедилась, что все в норме. Вдруг ее внимание привлек уголок ярко-розовой бумажки, торчащей между книг на полке письменного стола. Как странно… Настя не любила такие цвета – кричащие, кислотные, – предпочитая им спокойные пастельные тона. Лиза не хотела трогать эту бумажку, но эта странность и надпись на стене вынудили достать ее. Листок был исчеркан ручкой – наверное, Настя просто расписывала на нем пасту.

– Лизонька, ну как, ты посмотрела?

Лиза рывком сунула руку в карман брюк вместе с ярко-розовой бумажкой. Настина мама стояла на пороге с несчастным видом, и Лиза поняла, что пора уходить.

– Спасибо, – прошептала Лиза и, уходя, пообещала. – Все обязательно будет хорошо.

Улика, которую нашли полицейские на теле Насти, все-таки всплыла в новостях. Не знаю, как журналисты делают это, но они каким-то образом разнюхали и вылили в открытый доступ. Итак, у Насти обнаружили записку. Она сама, своим почерком написала следующие слова: «Это Алина Светлова». И конечно, на Настиной одежде нашли мои отпечатки.

Настя обвиняла меня. Она не верила мне. Когда она шла тем вечером к Черновым, она считала, что это я. Но когда ее убивали… Черт! Я схватилась за короткие волосы и не почувствовала боли, хотя очень сильно сжала пальцы. Умирая, Настя думала, что это я. Нет! Она знала, что это я. Потому что монстр принял мой облик.

Кто этот гад?! Кто управляет монстром?! Почему я?! Почему мои друзья?! Все так несправедливо!