Борис Ярне - Синтез [litres самиздат]

Роскошные каштановые волосы аккуратно были убраны назад, подчеркивая изящество её прелестной головки. На чистом, открытом, слегка смуглом лице, словно кистью художника, были выведены очертания бровей, большие голубые глаза, прямой нос и, как это часто Максим читал в описаниях классической женской красоты, коралловые губки и ряд ровных жемчужных зубов. Она была прекрасна!

Ольга Оболенская? Это же Маргарита Титова! Только в детстве. Кто такая Маргарита Титова? Где Ольга Оболенская? Где Маргарита?

Что происходит?..

Щелчок! Кадр! Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок! Вода. Дождь. Холодно. Мокро. Вода. Тепло. Душ. Горячо. Хорошо. Тихо. Мягко. Страшно. Спокойно. Темно. Щелчок. Кадр. Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок!..

Москва. Питер. Питер. Москва. Самара. Крым. Москва. Питер. Война. Бал. Красиво. Бал. Война. Революция. Революция! Крах. Тоска. Снег. Холодно. Дождь…

Ольга Оболенская! Маргарита Титова! Ольга…

– Вы настолько красивы, мадмуазель, что мне, право, неловко рекомендовать вам моего брата в качестве кавалера. Может показаться, что я берусь устроить ваше общество, избегнув его самому таким незамысловатым манером. Уверяю вас, ничего я не желаю так сильно, как предложить вам себя в том же качестве. Но есть одно обстоятельство, о котором, я не сомневаюсь, поведает мой брат вам лично.

– Благодарю вас, – улыбнувшись и слегка покраснев, произнесла Ольга Оболенская. – Вы говорите загадками.

– Тайна побуждает к действию и обостряет интерес. Боже правый, мадмуазель, вы излучаете неземное сияние! Скорее представлю вас моему брату, пока не передумал. Вы ангел!

Ольга Оболенская рассмеялась чистым, звонким и в тоже время скромным смехом и изящно склонила милую головку.

– Подпоручик Панин.

– Весь во внимании.

– Охраняйте даму. Я приведу юнкера. Не отпускайте сие небесное создание, ни при каких обстоятельствах. И не рекомендую смотреть на него – ослепнете.

Ольга снова рассмеялась, украдкой взглянув на отошедших в сторону родителей.

– Я мигом, – Максим отвесил поклон и направился разыскивать Володю Лирина.

Щелчок! Кадр! Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок! Вода. Дождь. Холодно. Мокро. Вода. Тепло. Душ. Горячо. Хорошо. Тихо. Мягко. Страшно. Спокойно. Темно. Щелчок. Кадр. Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок!..

Ольга. Оля. Олечка. Маргарита. Рита. Риточка. Чудо!..

Чистота! Красота! Волшебство! Счастье! Любовь! Любовь! Любовь!..

Боже, как же вы восхитительны! Где же вы были всю мою жизнь? Куда же вы пропали на всю мою жизнь? Где моя жизнь? Без вас моей жизни нет. Вы сама жизнь! Вы мой воздух! Моя сила! Мое сердце! Моя душа! Вы моё всё! Где же вы были, где же вы будете? Без вас мне не нужна жизнь. С вами мне нужна вечность! Как же вы прекрасны! Как же вы… Вы смысл всех моих помыслов. Вы сон, вы тайна, вы наваждение. Вы сама любовь!

Вы так красивы, княжна!

Вы столь изумительны, принцесса!

Щелчок! Кадр! Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок!

Княжна! Принцесса! Княжна! Принцесса! Вы сама любовь…

Щелчок! Кадр! Ускоренная перемотка! Сбой! Щелчок!

«А ты из спальни королей, а мой удел – любить бл…»

– Ахххххха! Твою мать! Проклятье! – прохрипел Максим, с силой швырнув докуренную сигарету себе под ноги.

– Без паники, мы всё выясним, – строго произнес Акира.

– Как? Уфффф. – Максим опустился на скамейку, но тут же вскочил – та была мокрой. – Ты хоть слово понял из того, что я тебе рассказал. Ты в своих исследованиях нечто подобное находил? Меня второй раз обвинили в похищении Риты и собирались за это же ещё и казнить. В нашей версии похитители – это именно Орден Лебедя, несмотря на то, что она их принцесса, а сам Орден Лебедя её ищет и мочит всех, кого не лень…

– Тихо, тихо, думаю, всё можно объяснить.

– Ни на мгновение в этом не сомневаюсь. Вопрос в том, кто это может объяснить?

– Когда Гашек будет?

Максим взглянул на часы.

– Полчаса. Пойдём, перекусим. Меня обуревает адский аппетит. Идём к Пингвину.

Максим тут же подумал о том, что с первого дня его пребывания в городе, он ни разу, за исключением того случая, когда ринулся выкладывать Пингвину свою теорию смещения времени, не наведывался в кафе напротив отеля. А ведь Пингвин был единственным звеном, связывающим происходящее с чем-то, произошедшим где-то посредине.

Друзья, блуждавшие возле отеля по набережной, направились в кафе.

Своё возвращение в номер Максим вспоминал с трудом. То есть, помнил он всё, но в каком-то густом тумане. Помнил, как выполз из заброшенного здания и пешком, скорее, по наитию, чем осознано, побрел к отелю. Моросил дождь. Поскольку путь до «Рапсодии» оказался совсем неблизкий, а он всё же добрался до отеля, за время путешествия Максим промок до нитки, чем вызвал недоумение и море сожалений швейцара, дремлющего на дверях. Войдя в номер, он машинально сбросил с себя всю одежду, брезгливо стянув джинсы, и запихнул её в стиральную машинку, которую тут же запустил. После столь неожиданно проявленной хозяйственности, он осушил полный бокал виски, ни разу не поморщившись, и на целый час засел в ванной под горячий душ.

В постели он, укутавшись с головой в одеяло, принял позу эмбриона и мгновенно заснул, приложив все имеющиеся силы к тому, чтобы ни о чем не думать. Он остался в состоянии эмоционального расстрела, в состоянии уничтоженного самолюбия без капли сожаления к самому себе, он был опустошен собственным бессилием, презрением к самому себе и горьким чувством сомнения в возможности изменить свою сущность. Он был пылью.

Максима разбудил звонок. Это был Гашек, сообщивший о том, что к его номеру приставлена охрана, и что сам он подъедет к пяти часам. Максим обнаружил, что часы показывали три. Больше Ян ничего не сказал. В тот же момент в номер постучали. Это был Акира, с трудом уговоривший полицейского впустить его в номер.

В течение получаса Максим пришёл в себя, оделся, и в сопровождении Акиры и шедшего на некотором расстоянии, полицейского, вышел из номера.

– А где Пингвин? – поинтересовался Максим у официанта.

Официант удивленно посмотрел на Максима.

– Ну, тот, который… ладно, не важно. Мы сейчас выберем.

Полицейский сел за соседний столик.

– Никогда меня не охраняли, – заметил Максим.

– А если это всё инсценировано? – предположи Акира.

– Кем? Я никак не пойму, кому я могу мешать в принципе, и уж, тем более, в свете, излучаемом королевским домом.

– А Шнайдер?

– Он мог грохнуть меня при последней встрече. И даже если принять во внимание его обещание уничтожить меня, одно с другим всё равно не вяжется.

– Ты не хочешь связаться с тем человеком из Ордена?

– Я уже звонил туда. Мне сказали, что его нет на месте. А я представился, и моё имя никого не удивило. То есть…