Нина Дианина - Две в одной [litres самиздат]

Аня посмотрела на Керта, успокаивающе улыбнулась ему и сказала:

– Против принципов мы не пойдём. На то они и принципы. Против естества с убеждениями тоже. Я уже люблю этого ребёнка и хочу, чтобы он родился. Я только не знаю как сказать об этом Ингеру. Он ведь сделал мне предложение, дядя, а я сказала, что подумаю. Но если я сейчас скажу ему о ребёнке, получится так, что он женится на мне просто потому, что обязан жениться как честный человек. Но мне не хочется, чтобы кто-то на мне обязан был жениться.

– Я просто не знаю, как сказать ему, чтобы не повлиять на него своей беременностью, – помолчав, тихо добавила она.

У Керта просветлело лицо, он улыбнулся и погладил её по голове:

– Мне кажется, ты всё усложняешь. Но, думаю, всё в любом случае будет хорошо. Я тоже уже люблю этого ребёнка.

Он встал, поцеловал её в лоб:

– Теперь ты должна особенно беречь себя и оставить эти конные прогулки.

Он повернулся и увидел Илли, стоявшую в дверях гостиной с очень заинтересованным выражением лица.

– Что ж, будем надеяться, что по последней фразе Илли не поймёт о чём речь, -подумал он. – Хотя поймёт она или нет уже не имеет совсем никакого значения.

* * *

– Девчонки, я вам такое скажу, вы сейчас просто ошалеете, – громко возвестила Илли которая с двумя подружками с кухни плескалась в купальне.

Дис, который в это время дежурил в скворечнике, насторожился.

– Ой, что там у тебя может быть? Твоя чопорная хозяйка завела кошку.

– Она не чопорная!

– Ну просто какая-то замороженная. Всё время молчит, на обеды со всеми почти не ходит, сидит, да в библиотеке книжки читает. Ну с дядей своим там разговаривает.

– Вы ничего не понимаете, она добрая! И красивая. И весёлая. Просто молчаливая и не хочет всем своих чувств показывать. Оделась красиво на бал, как на неё смотрели! Даже милорд с ней танцевал.

Илли плеснула водой:

– Вот ничего не скажу!

– Да не выдержишь, вон как тебя распирает!

– Ладно, только никому. Ни-ни. Ни звука, ни намёка, тем более на кухне вряд ли это будет интересно.

Дис затаил дыхание.

– Моя госпожа, кажется, беременна.

– Вот это да! – выдохнули подружки. – Не может быть! От кого? У неё же, ты говорила, любовников не бывает! Как ты узнала?

– Не знаю я от кого! Она всё время ночует у себя! А узнала я, потому что внимательная. Я же убираюсь, за бельём слежу и за её гигиеническими потребностями. У неё месячные вовремя не пришли. Я сначала не обратила внимания, мало ли что. А потом подхожу к двери комнаты, господин Керт с ней разговаривает, меня не видит и говорит:

– Теперь ты должна особенно беречь себя и оставить эти конные прогулки.

Потом обернулся, увидел меня и замолчал. А я сделала вид, что вроде и не слышала ничего.

Только молчите ради Бога! Это я вам по секрету. Всё равно через несколько месяцев все будут знать.

Подружки загалдели,что, мол, никому, да ни за что.

– Ха-ха, как же, как же, прям никому, – ухмыльнулся опытный Дис, – теперь растреплете по всему замку. А у меня теперь будет, что написать в сегодняшнем отчёте господину барону.

И отчет Диса за этот день лёг в папку, помеченную грифом «Скворечник», сверху на другие подобные отчеты, накопившиеся за время отсутствия главы безопасности замка.

* * *

Граф со своим маленьким отрядом вернулся на десятый день поздно ночью. С ним вернулся и барон, который с завистью посмотрел на друга, широким шагом идущего к покоям Синты. Дирк имел право увидеть любимую жену сразу после разлуки. Ингер такое право видеть свою женщину в любое время суток ещё не приобрёл.

Конечно, буквально в первый же день их путешествия, ещё по дороге в отцовское поместье, Дирк вытряс из друга имя женщины, которую барон хотел сделать своей женой. Ингер кратко изложил ему логику своих мыслей, рисуя общую линию своих размышлений, приведших его к столь быстрому решению жениться. Барон постарался не погружаться в подробный пересказ всех событий этой недели и умолчал о тех, которые могли бросить тень на честь баронессы Эргет, к коим барон отнёс и совместное купание лошадей.

Конечно же, хозяин замка давно заметил изменившееся к нему отношение Аники, её влюблённые взгляды исчезли, но Осенний бал помешал ему заметить на кого именно обратила взор эта его ранее такая постоянная безмолвная поклонница теперь отвернувшаяся от него.

– Наверное, я просто старею, – грустно думал Дирк.

Стояло утро. Ингер сидел в кабинете графа и вместе с Дирком просматривал кучу накопившихся за их отсутствие бумаг: прошений, отчётов, донесений и записок. Отчет Диса лежал сверху в папке со слухами из скворечника. Сначала Ингер просто пробежал его глазами.

В первый момент его разум просто отказался понимать, что пишет в отчёте Дис. Потом он понял, перечитал ещё раз, побледнел как полотно, прикрыл глаза и непроизвольно тихо страдальчески застонал.

Дирк поднял глаза на этот странный звук от очередного прошения. Ингер сидел, прикрыв глаза и сжав зубы, с бледным лицом, а перед ним на столе лежал исписанный лист бумаги, который, видимо, он только что прочитал.

Дирк испугался.

– Ингер, что случилось?

Барон ничего не слышал, погрузившись в себя.

– Скажи, что случилось?

Ингер некоторое время сидел молча с застывшим лицом, потом внезапно резко встал, и, ничего не говоря, быстрыми шагами направился к выходу из кабинета.

– Ингер, стой!

Было поздно, друг уже вышел из кабинета.

Дирк метнулся за ним и увидел его спину в конце коридора. Времени что-то выяснять не было, и он быстрым шагом пошёл за бароном.

Граф осознал куда именно направляется большими злыми шагами его друг, только когда они свернули на лестницу, ведущую в покои Аники.

Он уже почти догнал Ингера, когда тот без стука распахнул дверь в её гостиную и шагнул внутрь. Дирк остался на пороге.

Аника была в гостиной одна. В этот момент она стояла спиной к двери, глядя в окно. Худенькая фигурка в тёмно-синем платье на фоне светлого окна.

Она повернулась на звук, улыбнулась, увидев Ингера, сделала несколько шагов по направлению к нему, потом взглянула на его застывшее выражение лица и встревоженно спросила:

– Что случилось?

Ингер буквально прыгнул к ней, схватил за плечи и прорычал, глядя ей в глаза:

– Кто?

– Что кто? – она не понимала.

– Кто. Отец. Ребёнка. – зло чеканя каждое слово произнёс он.

Граф у двери приглушённо охнул.

Аника нахмурила брови, словно не понимала вопроса и судорожно пыталась понять, о чём её спрашивают.

Однако потом лицо её прояснилось. Она поняла.

Аня смотрела в лицо этого мужчины, который ворвавшись к ней со своими подозрениями, уничтожил всё тёплое чувство, которое выросло в ней за это месяц. Он умудрился несколькими злыми словами растоптать всю её надежду на счастливую жизнь вместе с ним и на то, что у её ребёнка будет любящий отец. Всё светлое будущее, которое она очень осторожно рисовала в мечтах, рухнуло в одно мгновение. Волна обиды захлестнула её, превращаясь в океан неприязни к этому человеку, посмевшему оскорбить грязными инсинуациями.