Питер Блэк - Карманная вселенная [litres самиздат]

Ари и ее полчища роботов, к моему удивлению, оказались бессильны против появившихся в ее владениях мыши обыкновенной, которая, в свою очередь, кроме уничтожения запасов продовольствия, грызла провода, различные электронные устройства и являлась для нее источником бесчисленного количества неприятностей. Дабы предотвратить их нашествие, электронная барышня решила воссоздать одного из кошачьих, чтобы тот немедленно приступил к охоте.

Видимо, изначально у Ари что-то пошло не так, и вместо обычной домашней кошки на свет появился красавец Барс – снежный леопард с очень длинным и пушистым хвостом. Покрытый пепельно-дымчатой шерстью с черными кольцевыми пятнами, как у леопарда обыкновенного, он, в отличие от последнего, имел вполне себе кошачью привычку мяукать.

Он был изыскан, статен и красив и, кроме всего прочего, совершенно не приспособлен для охоты за мелкими вредителями. Барс физически не годился для поставленной ему задачи. Он очень быстро вымахал до размеров взрослого ирбиса, а это практически метр тела и метр хвоста, и уже не мог пролезть ни в один вентиляционный канал, где тем временем продолжали безнаказанно резвиться мыши.

Но Ари была не из тех, кто привык сдаваться! Она оказалась особой изобретательной, и первый свой промах компенсировала достаточно амбициозным апгрейдом. Электронная барышня модифицировала ирбису лапы, удлинив и сделав подвижными пальцы передних конечностей, вживила в мозг зверя чип стимуляции сознания, который позволял ему соображать не хуже человека и, ко всему прочему, изменила строение гортани, дабы воссоздать там совершенно человеческие голосовые связки. Не знаю в точности, как ей удалось пробудить искру сознания в недалёком кошачьем мозгу, но факт оставался фактом – Барс стал чертовски разумен!

После всех этих многочисленных улучшений Барс, не способный уже более действовать по-кошачьи, начал действовать вполне себе по-человечьи. Он начитался каких-то умных книг и принялся строить всевозможные мышеловки и ловушки против распоясавшихся на станции грызунов, попутно тренируя свои новые связки вокальными партиями из похабных песенок.

Вооруженный человеческой смекалкой, Барс достаточно быстро расправился с мышиным выводком и, лишившись понятной цели существования, заскучал. Не имея иного занятия, он стал день за днем поглощать всю ту гигантскую коллекцию человеческих фильмов, передач и книг, которую собрала Ари у себя в электронных хранилищах, накачивая свой, волею случая обретенный, человеческий разум так называемой «интеллектуальной пищей». Сам же он, в оправдание своего тунеядства, заявлял, что занимается этим в попытке наверстать миллионы лет разумной эволюции, которые их вид прозевал в лесах Гималаев.

***

Со временем я подметил одну интересную деталь. Несмотря на совместное проживание, Барс и Ари как бы не замечали друг друга. На счет их странного молчания у меня возникало сразу же несколько догадок.

Поначалу я считал, что эти два создания обмениваются информацией как-то телепатически. Мне казалось, что прозрачная барышня, обладающая практически неограниченными возможностями, вполне была способна и на такое общение.

С другой стороны, причиной загадочного молчания мог стать природный снобизм моей хозяйки. Изначально классифицировав Барса как низкоранговое создание, наподобие ее бесчисленных роботов и дронов, она впоследствии более не считала нужным снисходить до общения с ним.

Еще одна, наверно, самая правдоподобная догадка заключалась в древнем чувстве обиды, недопонимания или даже вражды, затаившемся между моими сожителями. Ари, как всегда, была слишком требовательна к своим подчиненным, а своенравная и независимая кошка ни в какую не соглашалась признавать полновластное превосходство местной хозяйки.

Несмотря на то, что Барс все же являлся продуктом ее генетического творчества, он никогда не выказывал строгой барышне должного уважения. Я обратил внимание на то, что даже сталкиваясь с ней в узких коридорах станции, он нисколько не сторонился ее. Животное равнодушно проходило сквозь полупрозрачную субстанцию, попутно возмущая ее мерцающее изображение. Девушка делала вид, что не замечает его присутствия, но я подмечал, как возмущенно ползли к верху ее тонкие дуги бровей, и как гордо подергивался ее веснушчатый нос.

Оставалось загадкой, что же на самом деле произошло между этими странными созданиями до моего появления на станции. Но я старался глубоко не вдаваться в подробности их межличностного конфликта, поскольку для меня, в первую очередь, было в равной степени важно поддерживать дружеские отношения и с тем, и с другим, и ни в коим случае не потерять столь странных, но все же единственных собеседников на этой Богом забытой станции. Ясным для меня в этой ситуации оставалось только одно: оба они – два сапога пара, до неприличия гордые и заносчивые типы и, обитая вместе с ними на станции, мне придется мириться с их прихотями и заморочками.

***

В данный момент, свернувшись клубком на кресле, Барс жадно созерцал очередную серию древнего ситкома, эволюционируя, как ему казалось, все быстрее и быстрее. Я все представлял, что в какой-то момент он разовьётся до такой степени, что совершенно по-человечески начнет сморкаться в платок и вытирать увлажнившиеся глаза, близко принимая переживания героев сериала к своему кошачьему сердцу.

– Барс, сделай по тише, – попросил я своего кошачьего сожителя убавить звук, но тот, по уже сложившейся древней традиции, проигнорировал мою просьбу.

Тогда я запустил в него подушкой и отправился в ванную, про себя повторяя: «Как же тяжело с ними! Люди, скорее уже заберите меня отсюда!»

***

Внутри ванной, светящиеся голубым струи холодного душа приглашали принять их бодрящую свежесть.

Мимоходом я заглянул в зеркало, а оттуда на меня уставился совершенно небритый лохматый мужик. Казалось, что ему давно за 30, так сильно он зарос за эти несколько месяцев, да и с похмелья он выглядел, мягко говоря, не очень.

Собравшись с силами, я начал приводить своего двойника в форму, и после несколько не слишком продолжительных манипуляций с расчёской и бритвой из зеркала на меня вновь посмотрел молодой человек лет двадцати пяти приятной наружности. После того как мне наконец удалось окончательно пригладить упрямо торчавшие на макушке темные волосы, я потянулся волосатой ногой под струю холодного душа.

– Прошу сделать воду теплее, – обратился я к Ари, отдернув ногу обратно.

– Холодная вода быстрее приведёт вас в порядок, – отозвалась та синтетическим голосом. – Также не забудьте принять лекарство от похмелья.

Хотя ее речь была все так же монотонна, для себя я научился визуализировать эмоции невидимого собеседника. Сейчас мне казалось, что где-то там, по другую сторону электронных микросхем, она ухмыльнулась. Спорить с ней не хотелось, поэтому, проглотив таблетку, я, поежившись, принял вызов.