Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Ну что ж, тогда не будем придавать этому значения. Я же не собираюсь сюда возвращаться. Не дай бог. Быстро, то и дело переходя на бег, я двигалась домой. У распахнутой, как всегда, настежь двери общежития курили две русские девицы и молодой узбек. Прошмыгнув мимо них, я миновала несколько ступенек лестницы и оказалась в коридоре первого этажа. Вот и моя дверь – предпоследняя с конца, почти рядом с входом и с грязным окном в торце коридора. А следующая, у самого окна – дверь Хозяйки. «От нее зависит, будет ли у меня дом этой ночью», – с неожиданным пафосом произнесла я про себя. Силы для пафоса давали три тысячные бумажки в кармане. Я постучалась. Ответа не последовало. Я приоткрыла дверь и сразу уткнулась взглядом в обтянутые голубым халатом живот и бюст. Выше – надо мной и над бюстом – помещалось недовольное лицо.

– Ээ… извините.

– А стучать не надо?! (буквально за секунду ее глаза успевают небывало расшириться, рискуя вылезти из орбит).

– Э-мм…

– Ты где ходишь вообще? – Глаза стягиваются до обычного размера, пик гнева миновал. – Я твои вещи хранить не намерена. – Полная рука с фиолетовыми ногтями махает куда-то вглубь комнаты, в сторону плазменного телевизора. – Скажи спасибо, что я их там не оставила. А то новые жильцы забрали бы, и все.

Всматриваюсь и замечаю свою черную сумку, скромно притулившуюся около стены. Сверху в нее небрежно засунут мой старенький нетбук.

– Я принесла…. деньги.

– Какие деньги?

– Ну, чтобы пожить еще.

Несмотря на то, что известие о деньгах явно вызвало ее заинтересованность, голос не стал ласковей. – Ты бы еще через год принесла. А раньше, что, нельзя предупредить было? И так сутки бесплатно торчала.

– Я заплачу-заплачу, – торопливо сказала я. – И за те сутки, и вообще. – Меня вдруг охватил жуткий страх, что мне больше некуда идти, кроме как сюда, в мою маленькую комнатку, которую за 1000 рублей в день сдает эта женщина в голубом халате. Неужели с комнаткой что-то не так? Ее уже заняли? Ведь я уходила совсем ненадолго… Странно, что мне не пришло в голову испугаться раньше. То есть я немного тревожилась, но далеко не так, как следовало! Например, вчера я с утра спокойно отправилась на пробежку, вместо того, чтобы впасть в ужас от грядущего выселения… Правда, именно благодаря этой пробежке я нашла ключи, благодаря которым сейчас я могу купить еду и дом хотя бы на пару дней (если дом, конечно, еще продается). Все это в один миг пронеслось в моей голове, и в конце я мысленно поблагодарила хозяев квартиры, которые не появились в нежелательный момент и невольно поделились со мной малой толикой своих запасов…

– Я сдала уже комнату. Ты ж ничего не говорила. – Ее тон стал почти сочувственным. А я почему-то сразу вспомнила узбека и двух русских девиц, которых встретила у входа. Хотя это могли быть и не они. В этой общаге почти половина комнат сдаются, причем многие – посуточно, поэтому лица все время меняются. А может, что весьма вероятно, комната еще не сдана, просто хозяйка в голубом халате решила отделаться от непредсказуемой жилицы.

– Что же мне делать? – растерянно спросила я. – А другой комнаты никто не сдает, вы не знаете?

Если Хозяйка не посылает грубо сразу, то это хороший знак. Значит, есть шанс. Она на секунду задумалась.

– Здесь – не знаю, а в 12-й может и сдадут.

– 12-я? А что это?

–Ты что, не знаешь? – Она явно очень удивилась. – Это соседняя общага, дои номер 12. – Она показала рукой направление. Ну да, здесь же три общаги стоят рядком.

– Не помню, какая там квартира… Вобщем, смотри: поднимаешься на второй этаж, и от входа … вход, как наш, с той же стороны… от входа раз-два-три… третья дверь. Хозяйку зовут Лариса. Может, у нее есть комнаты свободные.

Тревога снова начала спадать, как волна отлива. Сейчас, вот-вот сейчас я снова обрету маленькую уютную комнатку, закрою дверь, включу ноутбук, поставлю чайник… Как же это замечательно, что до меня не дошел весь ужас моего положения вчера! Наверное, тогда я не смогла бы хладнокровно провести «исследования», которые меня, как выясняется, спасли. Хотя бы на пару дней. Вероятно, это была спасительная самоблокировка психики или что-то в этом роде.

Хозяйка позволила мне под своим внимательным взглядом протиснуться в комнату и взять сумку. Молния была расстегнута. Я чуть приоткрыла отворот сумки: под белым нетбуком лежали скомканные провода – от мыши и питания, под ними – какие-то тряпки.

– Да все, все тут твое, – осекла Хозяйка, добавив в не очень цензурной форме заверение, что ей ничего из моего старого драного барахла не нужно. Отметив мельком край какой-то одежды, которую я помнила лежащей стопкой у себя на подоконнике, а также нечто в пакете, по форме напоминающее мой чайник, я сочла за лучшее с Хозяйкой согласиться. Тем более, что нужно было спешить – в так называемой «12-й» комнату тоже могли занять. Произносить дежурные прощания не потребовалось: стоило мне выйти вон, как дверь моментально захлопнулась.

Ну да, ну да, конечно. Как же это я забыла? Вот она, соседняя общага: точно такая же блочная пятиэтажка с грязными торцевыми окнами (они коридорные, и мыть их некому). Пространство между двумя зданиями заросло кустами и мусором, по которому пытаются гулять собачники. Здесь тоже два входа, с ближнего и дальнего торца. Я захожу в тот, что расположен дальше от улицы, как и наш. Двери, как и у нас, распахнуты настежь. Магнитные замки – это роскошь, доступная лишь квартирным домам. На первом этаже шумно: бегают азиатские дети, переминаются в шлепанцах на босу ногу, ведя нехитрую беседу, русские девицы. Вдали видны еще какие-то группы. Когда я проходила мимо, ближайшие персонажи равнодушно скользнули по мне взглядом, остановились на сумке, идентифицировали как типичного посуточного съемщика и забыли.

А второй этаж неожиданно оказался пустым. Разве что-то из-за какой-то двери доносилась громкая музыка. Я отсчитала третью дверь с торца и постучалась. Тишина. Ни звука за дверью. Страх снова выбрался из тайного закоулка и начал надвигаться, заполняя душу. Неужели ничего не получится?! Я постучала снова, и в этот момент заметила вдали женщину в халате: она вышла из одной комнаты и направилась в другую, напротив. Заметив меня, словно передумала и крикнула:

– Вам кого? Лару? – Она тоже задержалась взглядом на сумке. Похоже, большие сумки здесь отпирали сердца.

– Да я насчет комнаты спросить.

– Не знаю, где она. В магазин, может, ушла. – Все это было сказано с искренним равнодушием, но когда она повернулась, чтобы продолжить свой путь, равнодушие было уже деланным. – Если хочешь, жди ее. А то я тоже комнату сдаю.

Сдаваемая комната Хозяйки-2 (как и первой хозяйки, ее имени я так и не узнала; хотя вроде она называла, но я не расслышала) находилась этажом выше, на третьем, почти над ее собственной комнатой. Похоже, в наших общагах немало народу накупили себе вторых и даже третьих комнат под сдачу. Они были в лучшем положении по сравнению с теми хозяевами, кто сам жил в другом месте, так как могли постоянно присматривать за своей «коммерческой недвижимостью». Бизнес тут шел довольно бойко. Судя по всему, так называемые «комнаты-студии» (в смысле, комнаты с кухонным уголком и туалетом в предбаннике) в пятиэтажных хрущевках на окраине Невского района Санкт-Петербурга были самым экономичным предложением на рынке условно «отдельного» жилья. Поэтому здесь роилось огромное количество узбеков и таджиков – кто на сутки-двое, пока не найдет что-то еще, а кто и подольше. Подумав, я поняла, почему как арендатор вызвала интерес: белая, тихая, одинокая, без пятерых братьев с женами и детьми. И с таким лицом, что было ясно: я никого к себе водить не буду.