Сергей Скурихин - Копейка [litres самиздат]

На больничном я планировал продержаться две недели, а в дни приёмов вызывать врача на дом, ссылаясь на плохое самочувствие. Почему-то я посчитал, что две недели – это достаточный инкубационный период для заразы, носителем которой я возможно являюсь. И если в это время в моём организме произойдут какие-либо заметные изменения, то станет понятно, как действовать дальше. При этом я полностью отдавал себе отчёт в том, что не откажусь от «прыжков» на Траву. Эта странная логика просто зияла причинно-следственными нестыковками, но и другой у меня сейчас не было.

Дома я чувствовал себя совершенно разбитым, но одна лишь мысль о далёком противнике бодрила лучше всякого элеутерококка. И я не собирался без боя отдавать Мир Синего Солнца!

Я позвонил на работу. На том конце провода мне формально посочувствовали, посетовав на разгул несезонных инфекций, и озабоченно известили о проценте выполнения месячного плана. В ответ я заверил, что приложу все усилия для скорейшего выздоровления.

И говоря это, я действительно думал о своей физической форме, о своей готовности к противостоянию. А ведь я во всех смыслах не был борцом. Спорт от меня всегда был равноудалён. Карьерные потуги сослуживцев, стремящихся занять ячейку повыше в штатном расписании, никогда не вызывали во мне аналогичных желаний. А тут вдруг такие страсти! И из-за чего? Из-за куска каменистой земли с пожухлой травой на планете, которая имела несчастье образоваться в поле тяготения синего гиганта! Да, моя система ценностей за короткий срок изменилась кардинально!

А была ли эта система ценностей вообще? Дорожил ли я чем-нибудь раньше, так же как возможностью бывать на Траве? Строил ли я планы на свою земную жизнь, так же основательно как готовился перед каждым «прыжком»? Дважды нет!

Удивительно, но этот странный и пустой Мир позволил мне впервые испытать чувство полноты жизни. И я был благодарен ему за это, даже понимая, что плата за эту благодарность может оказаться слишком высокой.

Трава 27

От использования велосипеда я решил отказаться. Кроманьонцы на велосипедах не ездили! Они не ездили даже на лошадях, если верить современной исторической науке. Врага нужно будет встречать лицом к лицу, крепко стоя на ногах, с топором в правой руке. Конечно, у велосипеда было преимущество в скорости, но и недостатков виделось немало, особенно в случае быстрого и неожиданного нападения на меня из тумана. Во-первых, связаны руки и ноги: первые – на руле, вторые – на педалях, и их нельзя полноценно использовать для обороны и нападения. Во-вторых, плохой обзор сзади при езде. Двигаясь пешком, можно хотя бы периодически озираться. В-третьих, при падении набок, велосипед сам превращался в помеху, ведь из-под него нужно будет выбираться, а на это потребуется время.

Также пришлось отказаться от картографирования местности – одной рукой это делать было невозможно. К тому же нанесение отметок на карту требовало концентрации внимания, а мне, наоборот, нужно было все свои природные сенсоры максимально настроить на окружающее пространство.

Я спускался по склону позади машины по условной линии, разделяющей третий и четвёртый сегменты. Шёл я зигзагом от нароста к наросту: несколько шагов вперёд и вбок, потом полный оборот и снова вперёд со смещением в другую сторону, а затем снова полный оборот. Правая рука сжимала топор, а левой я ставил маркером размашистые кресты на редких каменистых буграх. Отмечая свой путь, я этим ещё и бросал вызов неизвестному противнику. Я заявлял свои права на эту территорию открыто и без страха!

Несмотря на сложную траекторию движения, продвигался я достаточно быстро. Плотность размещения каменистых наростов здесь была раза в три ниже, чем на противоположном склоне.

Зад «копейки» уже полностью скрылся в туманной дымке. С момента старта прошло сорок пять минут, значит, у меня оставалось ещё полчаса на движение вперёд, а затем нужно будет в таком же темпе возвращаться к машине.

Тем временем пологий склон стал резко набирать крутизну. Я остановился на краю какого-то углубления, оценить размеры которого не позволяла плохая видимость. Возможно, это был широкий овраг или ложбина. Я осторожно спустился в него и осмотрелся. Травы здесь росло гораздо больше, а вот каменистые наросты-бугры отсутствовали напрочь. По крайней мере, мне так показалось на первый взгляд. Но пройдя несколько метров по дну этой чаши, я удостоверился, что все каменистые выступы были здесь срезаны!

В густой траве повсеместно встречались проплешины каменных островков. Их поверхность была удивительно ровной, хоть и покрытой множеством трещин и выщербин. Проплешины эти различались друг от друга, но в целом их формы очень напоминали бугры выше по склону, как если бы на них смотреть сверху. У меня создалось впечатление, что твёрдый камень здесь был на уровне земли прорезан огромным ножом. Причём легко, как кусок сыра!

Отведённые полчаса закончились. Я перекрестил маркером несколько ближайших проплешин и повернул назад. Обратно я шёл уже прямолинейно по коридору между наростов, который только что наметил сам. После нескольких шагов, количество которых каждый раз было произвольным, я делал обзорный оборот на триста шестьдесят градусов.

К сожалению или к счастью, но на меня так никто и не напал. Лёгкое разочарование от несостоявшегося поединка быстро сменилось чувством облегчения, как только я сел в водительское кресло «копейки». Первое, что я сделал в салоне машины – большой, на треть бутылки, глоток воды. А вот есть мне совсем не хотелось. Меня переполняла первобытная радостная злость, словно дикаря, нашедшего подходящую пещеру. И если в этой пещере живёт медведь, то это и его проблемы тоже!

Земля 28

Я заметно осунулся, черты лица приобрели резкость, которую двухдневная щетина только подчёркивала. Я решил побриться. Станок оставлял после себя полосы бледной кожи, и после бритья лицо стало казаться ещё более худым. Освежившись лосьоном, я пошёл на кухню соображать на счёт завтрака.

Микроволновка за минуту справилась с расплавкой сыра на кусках хлеба и известила меня о готовности бутербродов. Их я, не спеша, и сжевал, запивая кофе. Торопиться мне было не куда.

Под механическое движение челюстей я думал о предстоящем контакте, который мне представлялся, конечно, в виде стычки. Впрочем, я не исключал и вариант мирного исхода. Но как бы там ни было, только после этой встречи я мог оценить перспективы дальнейшего освоения Травы и степень их безопасности.

Я даже заготовил карманную аптечку, куда собрал обеззараживающие и противовоспалительные препараты, которые смог найти дома. Складывая в неё пузырьки и таблетки, я живо представлял себе картину: я раненый ползу по пыльной траве, цепляясь окровавленными руками за каменистые наросты, и тороплюсь из последних сил, чтобы успеть добраться к «копейке» до восхода. Это героическое видение было очень реалистичным, и мне потребовалось некоторое внутреннее усилие, чтобы прогнать его. Честно говоря, меня не столько пугали раны и травмы, сколько возможность почувствовать себя мясным полуфабрикатом на горячей сковородке синего цвета.