Сергей Скурихин - Копейка [litres самиздат]

И в подтверждение этой моей догадки раздался отдалённый звук – скрежет металла о камень. И усиливаясь, этот звук стал приближаться! Казалось, что кто-то идёт ко мне по длинному коридору и металлическим прутом ведёт по шершавой бетонной стене. Скрежет этот циркулярной пилой разрезал мне позвоночник, приближаясь по спинному мозгу к гудящей голове.

Меня вдруг пронзила вспышка гнева. Захотелось вырвать эту железяку и ей же бить, кромсать и калечить своего мучителя, кем бы он ни оказался! И поддавшись этой вспышке, я было дёрнулся, но тут же замер, отрезвлённый болью.

Непереносимый звук раздавался уже совсем близко. Мне даже показалось, что сквозь него слышны шаги и дыхание. Я уже не чувствовал боль – ужас, охвативший меня, стал наркозом. Широко раскрытыми глазами я смотрел на проём, который становился всё светлей и светлей на фоне мрака, сгущавшегося вокруг меня.

Внезапно звук оборвался, и в проёме возникла чёрная тень.

Бункер 31

Это был человек! Я смотрел на него снизу вверх, и он показался мне очень высоким. Он возвышался надо мной, постукивая длинной узкой палкой по боковой грани проёма. Из-за разницы в освещении – снаружи было заметно светлее, чем внутри – я не мог видеть его лица. Он стоял неподвижно, двигалась только его правая рука, мерно отстукивая какой-то ритм или счёт. Так продолжалось с минуту. Наконец, издав странное сипение, этот человек сделал два шага и ударил своей палкой меня по бедру. Удар был хоть и чувствительным, но не из тех, что ломают кость. Затем он снова занёс палку надо мной, и я рефлекторно сжался.

Но следующего удара не последовало. Видимо, он посчитал законченной процедуру по закреплению нашего текущего статус-кво: хищник и жертва. Поэтому, не церемонясь, он рывком посадил меня на пятую точку, а затем стал стаскивать мою куртку. От резкой боли я чуть не потерял сознание. Чтобы не упасть, я упёрся левой рукой в пол. Я морщился и ждал, пока он стянет мой правый рукав. И освободив половину куртки, он грубо повалил меня обратно, после чего снял её уже полностью.

Первым делом он обнюхал новый трофей, а потом стал исследовать карманы. Объёмные нижние карманы представляли для него особый интерес. Похоже, что он мысленно примерял их к каким-то своим пожиткам и остался этой примеркой доволен. Он скомкал куртку, засунул этот комок себе под левую подмышку и собрался было уходить.

Уже стоя в проёме, он обернулся на меня и замер. Потом вернулся в мою камеру и сделал рукой сложное спиралеобразное движение. И в этот же миг помещение наполнилось мягким зеленоватым светом. Словно вкрапления более яркой породы, засветились многочисленные точки на стенах, в полу и на потолке!

Теперь я мог разглядеть своего тюремщика. Он был худ, жилист и абсолютно гол. На его голове и теле не было ни единого волоска, а кожа была бледная с серовато-землистым оттенком. Смотреть на него было неприятно, так же как на лежалую ощипанную курицу. Можно было сказать, что внешность у него была типичной для жителя подземелья, если бы не его глаза. Они были тёмные, почти чёрные, и мне показалось, что я их где-то уже видел. И этими своими «угольками» он уставился под мой прижатый к груди подбородок. Что-то там притягивало его взор. Он подошёл и наклонился ко мне. Затем цепкими холодными пальцами вытащил из нагрудного кармана моей рубашки плоский прямоугольный предмет.

Я не сразу вспомнил про фотографию школьника, которую туда положил. Похоже, миссия по поиску его останков была мной окончательно провалена. Всё складывалось как на той самой дороге из русской народной сказки, где и сам пропадёшь, и всё потеряешь!

А пропадать мне совсем не хотелось. Обидно было от мысли, что и искать меня особо никто не будет. Сначала хватятся в поликлинике, потом сообщат на работу, а там уж и до полиции дело дойдёт. Только что толку? Сколько я тут пробыл, а главное – сколько я тут ещё пробуду? Как быстро этот Безволосый наиграется новой живой игрушкой? Вопросы были в никуда, вопросы были без ответа…

И пока я предавался упадническому настроению, Безволосый успел всяко-разно повертеть и обнюхать фотокарточку. Наконец, он её поставил в правильное положение – это я определил по надписи на тыльной стороне.

Безволосый буквально застыл, пожирая портретное изображение одними глазами. А потом по его бледному худому лицу прокатился какой-то мимический шторм! Руки его затряслись, а из груди стало вырываться сипение и глухое бульканье! Он выпустил свою палку из руки, и та с металлическим звоном ударилась об пол, откатившись прямо ко мне. Но Безволосый не обратил на это никакого внимания.

Он сел прямо на пол и стал раскачиваться, словно в трансе. В левой руке он держал фотографию, а правой, освободившейся от оружия, бил себя в грудь и… плакал. Да, это бульканье и сипение были плачем! Парадоксально, но минуя времена и пространства, копия из прошлого встретилась со своим будущим оригиналом.

«Всё-таки я нашёл тебя!» – почти беззвучно, одними губами, прошептал я.

Бункер 32

Разразившаяся истерика произвела в Безволосом разительные перемены: из сурового надзирателя тот превратился в гостеприимного хозяина. На некоторое время он отлучился, а когда вернулся, то в ладонях нёс какую-то коричневую желеобразную смесь. Её он аккуратно нанёс на мой затылок. Я почувствовал как ледяной холод, нарастая, пронизывает меня всего от макушки до ног. И не в силах больше терпеть эту заморозку живьём, я отключился.

Не знаю сколько прошло времени, пока я спал. Очнувшись, я не увидел изменений вокруг себя: то же мягкое зеленоватое свечение, те же стены, пол и потолок. Изменения произошли только во мне – из головы куда-то исчезла «пудовая гиря» и та боль, которую она причиняла.

Я смог сесть, а потом встать и сделать несколько шагов, но головокружение заставило меня схватиться за боковые грани проёма, чтобы не упасть. В обнимку со стенкой я простоял пару минут, пережидая, пока сердце разгонит кровь по всему телу.

Помещением, в котором я находился, заканчивался длинный прямой коридор. Коридор был тоже трапециевидного сечения, что и многочисленные боковые проёмы в нём. Я сделал несколько неуверенных шагов вперёд и наткнулся на Безволосого, вынырнувшего из ближайшего бокового отсека. Он уже был в моей походной куртке и выглядел приличнее, чем раньше, но всё равно несуразно. Металлического прута при нём не было. Знаками он показал мне следовать за ним.

Ширина коридора и проёмов в этом бункере была комфортной, но недостаточной, для того чтобы двум взрослым мужчинам идти рядом плечом к плечу. Я шёл за ним, считая входы в боковые помещения, которые располагались примерно через каждые десять шагов.