Сергей Скурихин - Копейка [litres самиздат]

Второй ключ от квартиры Жени всё это время был у меня, и уже через час я была у него дома. Женя сильно постарел и выглядел очень плохо. Он признался, что эти перемещения между Мирами отняли у него много здоровья и что ему не долго осталось. Не буду писать о том, сколько нами было сказано слов и выплакано слёз. Главное – мы простили друг друга. Мы проговорили весь день и добрую часть ночи. Как выяснилось, Женя до последнего не прекращал поиски, обойдя территорию радиусом в два километра от машины. Женя также рассказал, что обнаружил широкую ложбину, выровненную однозначно техническим способом. Но увы, ни останков Саши, ни свидетельств его присутствия он нигде не нашёл. И теперь поиски Саши предстояло продолжить мне!

За прошедшее с момента нашего разрыва время, Женя внёс существенные изменения в конструкцию автомобиля и устройства. Занимался он этим во внутреннем дворе своей ремонтной конторы, где продолжал подрабатывать в свободное время. Частые запуски «Блок-3» выявили недостаточность ёмкости штатной батареи. И Женя вынужден был значительно увеличить количество элементов питания, но для этого ему пришлось пожертвовать узлами автомобиля, чтобы освободить требуемое пространство. Увы, но его ВАЗ-2101 не являлась больше автомашиной в общепринятом понимании. Затем неизбежно встал вопрос по внешнему источнику энергии, который будет подзаряжать элементы питания «Блок-3». Раньше эту функцию выполнял автомобильный аккумулятор. Теперь же нужно было искать другое решение. И Женя снова его нашёл. Он вставил фотоэлементы в автомобильные фары, превратив их таким образом в солнечные батареи. Нашему северному солнцу требовалось несколько часов, чтобы батареям «Блок-3» набрать достаточный уровень заряда, зато синее светило справлялось с этой задачкой за считанные минуты. Закончив с усовершенствованиями, Женя нанял автоэвакуатор, на котором перевез машину к своему дому.

Решив вопрос с энергетической автономностью, Женя сделал ещё и защиту от скучающего дурака – человека, который захочет покататься на старой машинке забавы ради. Женя переделал электрическую схему машины, и теперь для запуска устройства требовалась ещё и сменная радиодеталь определенного типа. Радиодеталей этих у Жени было великое множество, поэтому он записал обозначение нужной на клочке бумаги, чтобы потом при утере не спутать её маркировку. А бумажку эту запрятал в брелок, который сплёл для него Саша. Впрочем, я опять рассказываю то, что Вам и так известно.

И поисками Саши занялась я одна. У меня с рождения слабое сердце, и Женя, конечно, про это знал. Он очень просил меня не частить и прислушиваться к своему самочувствию после каждого запуска. И с тех пор, валидол и прочие сердечные препараты стали постоянными спутниками моей жизни. Несколько раз я с трудом добиралась до дома, чтобы вызвать неотложку. Подниматься к Жене я не хотела. Не хотела, чтобы он видел как его изобретение теперь убивает и меня. Но и мои жертвы тоже были напрасны.

Признаюсь, особенно в последние месяцы жизни Жени мой научный атеизм дал первую трещину. Я стала задумываться о Боге. О том, что в той жизни я всё-таки смогу встретиться с сыном, и Женя тоже будет с нами. Но конечно, я постеснялась ему говорить об этом.

Знаете, сначала у Жени был очень хороший соцработник – пожилая женщина, много лет отработавшая в этой сфере. Но потом она то ли ушла на пенсию, то ли народились внуки, которые «съели» всё её время. Вместо неё направили молодую, хамоватую и очень необязательную девицу. Ходила та через раз и постоянно была всем недовольна. А меня как раз угораздило с сердцем попасть в больницу. Представляю, как Женя намучился за эти три недели. Вот тогда-то, после выписки, я и обратилась к этой Кислициной, его соседке. Я попросила её заходить к Жене каждый день и давать ему воду, необходимые лекарства и еду, хотя Женя последние дни практически ничего уже не ел. Взамен, согласовав это с Женей, я пообещала ей, что она сможет потом забрать себе что-нибудь из мебели или бытовой техники. Та поломалась для виду и согласилась. Я оставила ей ключ от квартиры и свой номер телефона. Надо сказать, что договорённости свои она более-менее исполняла. Женя подтвердил, что соседка заходит каждый день на десять-пятнадцать минут.

А когда я в следующий раз пришла к Жене, то застала в дверях Кислицину, которая вместе с каким-то мужчиной пытались вынести холодильник. Я конечно возмутилась, и холодильник был возвращён на место. Однако, в комнате не было ещё и телевизора, на что соседка заявила, что это аванс за её труды. Помню, Женя тогда махнул рукой, и я не стала поднимать бучу. Женя вообще жил небогато и никогда вещам не придавал большого значения, но эта соседка умудрилась поживиться даже на нём. Поначалу она спрашивала у Жени разрешения, а потом стала брать без спросу то, что приглянется: столовые приборы, красивые тарелки, оригинальные сувениры и прочие мелочи. Эта Кислицина не гнушалась ни чем.

А потом случилось то, что должно было случиться. Врач, наблюдавший Женю, сказал, что тому осталось не больше месяца. Потянулись тягучие дни ожидания. Женя уже ничего не говорил, только пил воду маленькими короткими глотками. К сожалению, сердце моё пошаливало, и я не могла тогда постоянно быть рядом с Женей, а приходила на день-два в неделю. В один из таких дней я забрала ключ у молодой соцработницы, когда та заявилась после недельного отсутствия. А потом я на несколько дней слегла у себя дома.

Подняться меня заставил звонок Кислициной. Женя ушёл от нас. Случилось это в середине недели. Я обзвонила всех наших старых друзей-товарищей по институту. Их пришло шесть человек. И мы сделали всё, что полагается в таких случаях.

Похороны были назначены на субботу, и всю пятницу я провела рядом с гробом Жени. А ночью я пошла к машине. Я хотела ещё раз посмотреть на тот Мир. Хотела, чтоб этот запуск окончательно добил меня, хотела быстрее воссоединиться с дорогими мне людьми. Но я не смогла повернуть ключ! Не хватило духу, да и сердце сдавило как тисками. Я даже толком не закрыла машину и кое-как поднялась в квартиру Жени. Я приняла лекарство, но отпустило меня только под утро, и лишь тогда я вернулась к машине, чтобы закрыть её.

А когда мы приехали с кладбища, то я обнаружила пропажу Жениного ключа от машины и ковра со стены. Да Бог с ним, с ковром! Но ключ! Конечно, у меня всё это время хранился второй экземпляр ключа и радиодеталь необходимая для запуска. Но ни при каких обстоятельствах ключ от машины не должен был попасть в чужие руки!

Естественно, я сразу подумала на соседку, но устраивать скандал в такой день, на поминках, я не могла. Я позвонила Кислициной на следующий день и потребовала вернуть оба ключа: от квартиры и от машины. Та в грубой форме ответила, что ключа от машины у неё нет, а на квартирный ключ у неё не меньше прав, чем у меня. Она даже заявила, что тоже была не чужим человеком для Евгения Петровича. Возмущению моему не было предела! Меня просто обескураживало то, как легко Кислицина стала распоряжаться не своим имуществом. Мы поговорили с ней на повышенных тонах, так ни до чего и не договорившись. Я не поверила ни единому её слову! Потом я набирала её ещё несколько раз, но слышала в ответ одно и то же. Эту базарную торговку голыми руками было не взять, но забрать у неё ключ от машины нужно было любой ценой!