Сергей Скурихин - Копейка [litres самиздат]

Земля 16

У меня никогда не было ни дачи, ни садового участка. Теперь же, разменяв четвёртый десяток лет, я получил доступ к неведомой земле, которая больше всего напоминала долину остывших гейзеров. В голову упорно лезли ассоциации с Гренландией или Исландией, хотя ни в той, ни в другой я никогда не был. Место, которое мне показала «копейка», я решил назвать просто – Трава.

Ай да Евгений Петрович! Сделать из автомобиля телепорт! Как это ему удалось? Какими техническими средствами? Но как изобретение такой значимости он смог сохранить в тайне столько лет? Жаль, что уже невозможно было, захватив в ближайшем магазине пакет с сушками, постучать в дверь с номером «54» и напроситься к нему на чай. А потом сидеть на малюсенькой кухне и слушать неторопливые стариковские рассказы.

Увы, тайны рождаются и умирают рядом с нами, часто растворяясь в обыденности без всякого следа. Так и эту мою «копейку» ждёт многотонный пресс на площадке для утилизации автомобилей. И я должен её спасти хотя бы ради удовлетворения собственного любопытства!

Отсутствовал я, судя по часам, минут сорок. Сумерки за это время стали на полтона светлее. Я зашёл в свою квартиру и присел на обувную тумбочку в прихожей. Тапочки на полу, трубка домофона в простенке, плафон коридорной лампы – всё эти привычные элементы моего быта ненавязчиво, как бы мимоходом, стали говорить мне о том, что ничего такого не было: ни машины, ни ключа с конденсатором, ни исландской травы. Реальность агрессивно отвоёвывала назад позиции, утраченные за последний час моей жизни

Я бесцельно прошёлся по квартире. Включил и выключил свет, зажёг и погасил газ. Ещё немного и я бы сам поверил, что ничего не было, что это был какой-то сон. Но на моей руке оставался пыльный след от пучка странной травы, а в моём кармане лежал ключ от «копейки».

Мне захотелось немедленно пойти к машине и повторить эксперимент. Я даже решил взять с собой видеокамеру и уже было полез за ней на полку, но увидел, что за окном почти рассвело. Наступило воскресное утро.

Спустя полчаса я в полудрёме лежал на кровати, подняв глаза к потолку. По его белой поверхности как по киноэкрану, сменяя друг друга, проходили «картинки» недавних событий моей жизни. Вот от меня удаляется серая спина лейтенанта. Трушин останавливается в проёме двери, оборачивается ко мне лицом, и я вижу, что он плачет. Вот мимо меня проносят труп Марии Семёновны, завёрнутый в тот самый ковёр. Вот кучка радиодеталей в пригоршне Семёна Вениаминовича, только у того вместо радужных оболочек глаз вставлены советские копейки. Вот человек, залитый светом так, что не разглядеть его лица. Но я понимаю, что это Евгений Петрович и что он зовёт меня к себе.

Несмотря на полусонное состояние, я параллельно с этими видениями обдумывал текущее положение дел. Я понимал, что следствие в ближайшее время точно не закончится. Не исключено, что доступ к «копейке» могут физически ограничить. Значит, исследование Травы откладывать нельзя, но делать это нужно будет с максимальной осторожностью и только по ночам. Терять будние дни не хотелось, а до отпуска по графику было еще далёко. Что ж придётся на недельку заболеть, благо с участковым терапевтом по этому вопросу у меня было полное взаимопонимание. Впрочем, я никогда такими вещами не злоупотреблял.

Следующей частью моих размышлений стало формирование «набора туриста» – перечня предметов, которые в обязательном порядке нужно брать с собой на Траву.

Набралось несколько пунктов: загранпаспорт для встречи с исландскими полицейскими, упаковка бутылок с питьевой водой, сухой паёк, непромокаемая куртка с капюшоном, мобильник с пополненным счетом и подключенным роумингом. И ещё нужно было средство для защиты – я не забыл про то чувство опасности, которое заставило меня ретироваться с Травы. Несколько лет назад коллеги по работе подарили мне отличный импортный топор. Преподнесли они мне его в шутку, предысторию которой я уже не помнил.

Я, потягиваясь, встал с кровати и вышел на балкон. Топор лежал на стеллажной полке, обёрнутый пакетом из магазина, в котором был куплен. Он был лёгкий и бритвенно-острый.

Трава 17

В этот раз было немного светлее. Туман рассеялся до состояния лёгкой дымки, а ветер почти не чувствовался. Воду с едой я оставил в машине и вышел, держа топор на изготовке.

Рельеф местности шёл с небольшим уклоном вниз. Я стал спускаться, поминутно озираясь по сторонам. На пару сотен метров вокруг была только трава и нечастые каменистые бугры. У подножия этих бугров пучки травы имели совсем безжизненный вид. От лёгкого прикосновения носка ботинка травинки здесь рассыпались в труху. И напротив, чем дальше росла трава от каменного нароста, тем прочнее она держалась корешками за песчаный грунт.

«Копейка», оставшаяся за моей спиной, стала едва различима, и я решил возвращаться. Обратный путь прошёл так же без приключений. Я открыл машину и достал бутылку воды – пить хотелось ужасно.

Утолив жажду, я двинулся со стороны задней части машины в направлении противоположном первоначальному. Тут тоже ощущался небольшой спуск, из чего я сделал вывод, что «копейка» остановилась на вершине пологого холма. Этот склон от того ничем не отличался, только каменные наросты встречались заметно реже и трава была совсем чахлой.

Я прошел метров двести, поднимая за собой облачка пыли. Уже собираясь поворачивать обратно, я заметил какое-то светлое пятно рядом с ближайшим ко мне каменным бугром. Пятно оказалось белым продолговатым предметом сантиметра в три длиной. Я сунул трофей в карман и направился обратно к «копейке».

В салоне я открыл пакет с бутербродами и с аппетитом перекусил. Запивал я свою нехитрую снедь водой из пластиковой бутылки. С удивлением я обнаружил, что за непродолжительное время нахождения здесь, на Траве, я выпил почти всю полуторалитровую бутыль. Виной тому была сильная сухость здешнего микроклимата: у меня быстро пересыхало во рту и начинало резать в глазах. Резь немного отступила, когда я остатками воды из бутылки смочил себе веки.

Подкрепившись, я достал из кармана свою находку. Белый обломок с одной стороны был идеально ровный, а другие его стороны образовались по линии слома. Ровная сторона содержала насечку из бороздок: четыре одинаковые, одна длинная, снова четыре одинаковые, снова одна длинная. Это чередование повторялось пять или шесть раз, и я не сразу в нём распознал миллиметровую шкалу. Увы, в моих руках был не загадочный артефакт, а обломок обычной ученической линейки. Я улыбнулся и бросил его на пассажирское сидение.

Тем временем стало меняться освещение того места, где я находился. Далеко впереди меня, там, где должен был быть горизонт, за серой завесой двигалось что-то очень большое. Нижние слои дымки стали темнеть, наливаясь синевой. И эта синева, поднимаясь от земли всё выше и выше, быстро превратилась в косматый полукруг, заполнивший собой всё лобовое стекло «копейки». Но на этом полукруг не остановился, а продолжил расти, пока не отпочковался от поверхности уже полноценным кругом. Наконец, огромное синее светило встало, залив траву и каменистые наросты ультрамариновыми лучами.