Анна Фимина - Эффект бумеранга

– Вы считаете, что это был госзаказ?

– Вряд ли. Правительству нет до меня никакого дела. Я думаю, что это могли сделать конкуренты.

– Кто? Хопровы?

– Вы ведь никогда не подумаете на родителей, если в деле замешана дочь?

– Дет, конечно.

– Я был пару недель назад на одном мировом форуме нефтепрома. И видел Нину Ивановну. Она всегда начинает нервничать, когда замечает меня на подобных мероприятиях. Я сказал ей, чтобы она успокоилась, так как не собираюсь делиться своими научными достижениями. А еще напомнил ей о дочери, которая попалась в беду. Она ответила, что получила мои пригласительные в Партизаны и что уже отправила на помощью лучшего адвоката. Ведь ее присутствие в деревне вряд ли будет полезным, а она не привыкла впустую тратить свое время. Такие люди способны на многое. И генерал Хопров к тому же обладает большими военными ресурсами.

– Я вам расскажу свое видение дела, но не здесь. Мне бы хотелось попасть в «Пирамиду». Вы можете нам это устроить?

– Конечно, давайте дождемся вашей выписки.

Василиса кивнула. И уже после обеда она ехала вместе с Костиком в «Пирамиду». С ними увязалась и Дарья.

Все трое вошли в вестибюль.

– Неплохо, – хмыкнул парень, рассматривая мраморные полы и стены с футуристическими картинами.

– Тут ночью, наверное, просто офигенно, – согласилась Василиса, глядя на монолитный стеклянный потолок. – Здесь небо, кажется, ближе.

– Если учесть, что мы стоим на вершине горы, то – да.

– Интересно, на чем держится этот прозрачный свод? – задалась вопросом Дарья.

– Вот на этом, – указал Костик на многоярусную красивейшую люстру в центре.

Все трое тихо рассмеялись.

– По-моему, мы выглядим, как три придурка, – они опустили восторженные взгляды от потолка и огляделись: вокруг шла жизнь в своем особенном ритме бесконечных научных гипотез, поисков и открытий.

– Мне это больше напоминает какой-то универ в период переменки.

В холле находилась в основном молодежь: смеялась, обсуждала, спорила. Нет-нет, да промелькнет где-то седовласая голова ученого профессора. Гости подошли к ресепшену из слоновой кости.

– Здравствуйте, чем могу быть полезна? – спросила с улыбкой девушка за стойкой.

– Мы к господину Чернышеву, – тоже во весь рот заулыбался Костик. -У нас встреча с ним назначена.

– Ожидайте, господин Чернышев скоро прибудет.

И действительно, через несколько минут в холл вошел мальчик своей танцующей походкой. Никто не обращал особого внимания на него. Молодежь здоровалась с ним и снова возвращалась к своей беседе.

– Видишь, никто не считает его богом, – прошептал Костик Василисе. – Никто не падает ниц, не возносит к нему молитвы и стенания.

– Вижу я, вижу. Успокойся уже, – нетерпеливо перебила его Василиса.

Господин Чернышев подошел к ожидающим его гостям.

– Итак, – сразу приступил он к делу, – какова наша цель?

– Просто осмотреться, – ответила Василиса. – И получить ответы на вопросы.

– А именно?

– Институт изучения головного мозга. Чем занимается? Какие опыты ставит? Почему они проводили тестирование на Дарье, когда та сидела в Тайнике? И почему на седьмой этаж необходим дополнительный спецпропуск? Что там скрывают? – выпалила Василиса и замолчала.

Костик, молча, за спиной Чернышева показал девушке большой палец и кивнул в знак одобрения. Мальчик вежливо подождал некоторое время, не вспомнит ли девушка еще что-нибудь.

– Хорошо, – кивнул Илья и пригласил жестом в лифт. – С Института и начнем, – он нажал кнопку «7», и двери лифта закрылись. Коробка плавно тронулась и поплыла вниз. – Прошу, – кивнул мальчик, когда лифт вновь открылся.

Они оказались на небольшой возвышенной круглой площадке, вокруг которой шли различные модули.

– Этот этаж занимается сбором, обработкой и аналитикой данных задержки умственного развития у детей. Тут работают в тесном сотрудничестве с педагогами детских садов, школы, а также местной педиатрии.

– И что конкретно тут анализируется? Простыми словами?

– Например, воспитатель детского сада замечает отклонения в умениях и навыках или поведении ребенка. Сообщает об этом участковому педиатру. Тот назначает необходимые анализы в зависимости от проблемы. Затем пишет заключение и рекомендации. Все это отправляется сюда. Тут еще раз обрабатываются все полученные данные, и назначается необходимая коррекция. К каждому делу индивидуальный подход, свои специалисты, своя история развития.

– Звучит неплохо. Шизофрении, аутизм тоже изучаются тут? – поинтересовалась Василиса.

– Вы не поняли, здесь ничего не изучается. Работают с тем, что есть. И, кстати, аутизм и шизофрения – это не умственная отсталость. Мы понимаем, видим и слышим этот мир точно так же, как и нормотипичные люди. Просто воспринимаем это по-другому, иначе.

– Так зачем же нужен сюда спецпропуск? – удивилась Дарья.

– Для объективности анализа и конфиденциальности личных данных.

– Восьмой этаж чем занимается? – не отставала следователь.

– Восьмой этаж, – объявил мальчик, и они вновь оказались на такой же площадке, – пойдемте.

Все четверо шли мимо модулей под бесконечные научные термины, которыми сыпал Чернышев.

– А в этой секции занимаются конкретно моим случаем, – они вошли в закрытое помещение. – Мои ЭЭГ, МРТ, ДНК и моих родителей, моего младшего брата. Годы исследований моей мозговой активности в различных ситуациях.

– Что-нибудь нашли?– осторожно спросила Василиса.

– Много чего нашли. Проблем целая куча. Вот только ответа, как эффективно помочь мне, пока у нас нет. И какую линию коррекции мы бы не выстраивали, она всегда заканчивалась тупиком.

– Вы тут подопытный? – бухнул Костик.

– Люди с такими диагнозами кругом подопытные. Медицина в этой области прорыва не совершила.

– Ну, кому-то же помогает, – пыталась сгладить некорректность коллеги Василиса.

– Да. Но полностью излечиться невозможно.

– Это отстойно, – подытожила Дарья на своем языке.

– Ладно. Тут все понятно, почему допуск всякими зевакам сюда запрещен. Что у нас на девятом этаже?

– Лаборатория. В советские времена там ставили смертельные эксперименты над людьми. И находиться в этой зоне крайне опасно.

– И кто там работает?

– Никто там не работает. Я же говорю: лаборатория закрыта, законсервирована с 2004 года.

– Зачем тогда вы вернули на работу ученых, которые трудились тут раньше, в советское время?

– Они работают в небольшом секторе на двенадцатом этаже. С девятого по одиннадцатый этажи полностью запечатаны так, что даже лифт туда не ходит, – мальчик показал на клавиатуру, которая действительно заканчивалась на восьмой кнопке.