Роберта Вустерова - Куклы мадам Баттерфляй

Старуха задерживалась. Часы на городской башне уже давно пробили одиннадцать, а она все не появлялась. На нее это было не похоже. Неужели что-то случилось?

Сыщик прижал вспотевшие ладони к шортам. Если старуха через пять минут не выйдет, ему придется выбраться из своего укрытия и отправиться домой, а операцию перенести на целый месяц. Оставить все сейчас, когда он так близок к разгадке, – об этом не хотелось даже думать.

На нос села муха и поползла по переносице. В носу защекотало, жутко захотелось чихнуть. Китайская пытка, подумал сыщик, вонзая ногти в ладони. Ни прогонять муху, ни производить оглушительные звуки было нельзя. Любой шорох или подозрительное шевеление веток могут его выдать. Огромный куст, весь покрытый белыми, противно пахнувшими цветочками скрывал мальчика с головой. Но он знал, как осторожен объект его наблюдения, и, когда прятался внутри куста, старался реже дышать.

Тут, наконец, дверь домика скрипнула и отворилась. Даже не глядя в ту сторону, сыщик мог рассказать, что происходит. Он следил за женщиной третью неделю, и каждый четверг повторялось одно и то же. Ровно в одиннадцать она выходила на крыльцо, не меньше трех минут возилась с ключом и отправлялась на рынок. В прошлые «базарные дни» сыщик крался за ней по торговым рядам, прячась за спинами теток с кошелками. И сейчас хорошо представлял, что будет дальше. Больше часа бабка будет шататься по базару, щупать кабачки и груши, пробовать малину, торговаться из-за каждого рубля и обзывать продавцов вампирами, сосущими народную кровь. Домой вернется после двенадцати.

Муха улетела, однако нос чесался по-прежнему. Только не хватало чихнуть, когда она рядом. Чихнешь – и о засадах в жасмине придется забыть раз и навсегда. Вредная старушенция начнет проверять куст по нескольку раз в день, станет тыкать в ветки своей клюшкой, будто она скиф с копьем. Еще бинокль прикупит, чтобы из окон наблюдать. Сердце бухало где-то в горле. От резкого запаха цветов болела голова. Нет, месяц ждать нельзя. Если он сегодня не разберется, придется все рассказать мамусе.

Старуха уже заперла дверь на два оборота и теперь оглядывалась по сторонам, пристально всматриваясь в немногочисленных прохожих. Убедившись, что на нее никто не смотрит, она быстрым, почти незаметным движением сунула ключ в углубление за старинным дверным молотком в виде головы льва. А дальше произошло превращение, которому мальчик, сколько ни видел, не переставал удивляться. Тяжело оперевшись на клюшку, старуха чуть присела и согнулась в три погибели. И вот уже вместо высокой и крепкой, хотя и пожилой женщины с крыльца с трудом спускалась дряхлая согбенная бабка. Ее длинная черная юбка волочилась по земле.

Дождавшись, когда она скроется за поворотом, сыщик вылез из своего укрытия и несколько раз прошелся взад-вперед перед домом. Жаркое летнее солнце прогнало с улицы последних прохожих, лишь вдалеке какой-то бомж упоенно копался в мусорном ящике. Взбежав на крыльцо, сыщик быстро вытащил из-за льва ключ, открыл замок и вошел внутрь.

***

Как только подросток скрылся за дверью, из-за большого платана на другой стороне улицы вышел человек с биноклем в руках. Не сводя с дома глаз, он сунул бинокль в карман, потом пожал плечами и зашагал в том же направлении, в каком побрела пожилая женщина с тростью.

То, что мальчик за ней следит, еще ничего не доказывает, думал человек, поправляя на ходу тяжелый головной убор. Этот пацан не первую неделю ходит за леди по городу. Но вот то, что он полез в ее дом, вызывает подозрения. Хотя вряд ли он разузнал что-то новое. Наверное, просто заигрался в сыщика.

Владелец бинокля поморщился. Сколько ни бьется, концы с концами никак не сходятся. Что у него есть? Собственная ужасная история – раз. Загадочные события, которые произошли в этом городе прошлой осенью, – два. Фэнтези, сочиненное подростками с богатым, если не сказать необузданным, воображением – три. Странная женщина, за которой следит мальчик, – четыре. Второе и третье еще можно как-то связать. Осенние происшествия, несмотря на все попытки в них разобраться, так и остались тайной, покрытой мраком. Это же замечательная пища для фантазии любопытного мальчишки. Он такого навоображает – только держись.

Человек с биноклем промокнул платком вспотевший лоб. Зря он разгуливает в такой одежде. И жарко, и слишком в глаза бросается. Впрочем, как раз для этого он в город и приехал. Чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы о нем заговорили, чтобы знали, где живет. Но все равно не надо было в таком наряде приходить на Виноградную. Если он собирается навестить женщину, не стоит настораживать ее заранее.

Если бы ищейка дала ему еще хоть одну зацепку. Может, она ошиблась? Нет, он не сомневается, что составил задание правильно. И все-таки: копалась почти год и нарыла только это. Гадай теперь, какое отношение к его семье имеют местные жители.

Владелец бинокля свернул к центру и ускорил шаг.

За целый месяц он так и не достиг цели. Что делать дальше? Шататься за пожилой дамой, как этот мальчишка? Подростки могут играть в сыщиков сколь угодно долго. Он не может. Видимо, пора уезжать. Но перед отъездом он все-таки бросится головой в омут и явится к леди с вопросами. Не забыть прихватить с собой для нее какой-нибудь сувенир.

Женщина она, конечно, презабавная. Чего стоит один трюк с превращением в дряхлую старуху. Но ведь он не за тем тут торчит, чтобы восхищаться ее актерскими способностями.

Он специально не скрывался, выставлял себя напоказ, чтобы в этом городе о нем узнало как можно больше людей.

Чтобы тот, кто ему нужен, понял: человек приехал к нему договориться и ради этого готов на все.

***

– Он взрослый парень, – убежденно произнес папа Иванов. – Вполне дорос до того, чтобы поприглядывать за сестренкой те несколько часов, что мы будем в отъезде.

– Я и сама знаю, что он ответственный, что на него можно положиться, – ответила мама Иванова сомневающимся голосом. – Но все-таки мы еще никогда не оставляли их одних так надолго.

– Надолго – это с семи утра до десяти вечера, – уточнил папа. – Скорее всего, мы вернемся раньше. Не понимаю, что может случиться за какие-то пятнадцать часов.

– Зимой я бы не боялась, – задумчиво протянула мама. – Они не стали бы месить грязь. Сидели бы дома, занимались каждый своим делом. Но сейчас лето…

– Чего ты боишься? Чем лето страшнее?

– Ты хорошо знаешь, чего я боюсь. Сегодня День города. Большой праздник. Макс поведет ее в парк.

– Он и так часто водит ее в парк. Ничего же не случается. А в праздник всегда порядка больше, полиция старается.

– Ничего не случается, потому что я недалеко и мое присутствие ее защищает. Ну, или мне кажется, что защищает.