Юлия Рыженкова - Реинкарнатор [litres]

– Ничего, – хмыкнул Данзар. – Такие мелочи не отбили моим родителям желание причинить мне добро.

В общем, сознание я потерял где-то на двадцатый день. Мать перепугалась и все-таки вызвала «скорую» помощь. В больнице медсестра догадалась спросить, что со мной произошло, и я как честный мальчик все ей рассказал. В общем, дальше уже другая история. Мать с отцом лишили родительских прав, меня отправили в детский дом для беспамятных. Через полгода родители развелись и, насколько мне известно, больше практически не общались.

– Детский дом для беспамятных? Есть и такие?!

Чай в сливнике остыл, но ни Костя, ни Данзар о нем так и не вспомнили.

– Лучше тебе о нем не знать. Это оказалось еще более кошмарным местом. Так что, когда мать через год добилась восстановления своих прав и предложила вернуться, я согласился не раздумывая. Благо до совершеннолетия мне оставался всего год.

– Ёккарганай, что же там творилось, в этом детском доме?..

– Эксперименты. Там опытным путем изучали, как работает наш мозг. Например, каждый день нас водили в хосписы, а по возвращении все воспитанники заполняли анкеты: за сколько времени почуяли смерть, на каком расстоянии, личные ощущения и тому подобное. Сравнивали, кто раньше, кто больше, «передовиков» хвалили и кормили дополнительным ужином. Умирающих через нас проходило не один-два человека, а десятки в день.

У Кости слова застряли в горле. Он, взрослый мужик, с трудом переносит десять смертей в сутки, и это одна смена, после которой один-два дня перерыв, когда накрывает отходняк и хочется удавиться. О том, какая это нагрузка на детскую психику, он даже не мог себе представить.

– Я сейчас через Орден пытаюсь потихоньку поднимать эту тему, вывожу ее на широкое обсуждение, ведь мало кто знает, что в этих детдомах происходит, но все очень сложно. Полностью закрытые учреждения, даже в тюрьму проще пробиться. Впрочем, мы уже ушли в сторону. Я все это тебе рассказал не для того, чтобы поплакаться, какая тяжелая у меня была юность, а чтобы ты понял, как косячат нормальные люди, те, кто помнит.

– Ты так и остался жить с матерью?

– Нет, в день, когда исполнилось восемнадцать, сбежал. Без вещей и почти без денег. Колесил по стране, подрабатывал где мог – на нормальную работу меня никто не брал, я ведь даже девять классов не окончил. В знак протеста начал есть мясо, рыбу, всякую ерунду типа шоколадок, печенек и прочего – в общем, перешел с саттвической пищи на самую грубую и примитивную. Начал пить алкоголь, курить, но сигареты быстро бросил, а вот мясо полюбил и до сих пор огребаю за это презрительные взгляды и насмешки. Ну ты знаешь, сам не веган. – Данзар хлебнул чаю, но тот, остывший, потерял почти весь свой вкус.

Костя кивнул. О, эти взгляды на тебя как на убийцу за то, что на твоей тарелке лежит свиная отбивная! Было дело, из-за мяса у него сорвалось свидание. Как звали ту рыженькую? Настя? Надя? Он пригласил ее в кафе, но сдуру попросил официанта принести стейк. Настино выражение лица он еще долго помнил: смесь ужаса и презрения. Рыженькая, надув губы и хлопая ресницами, молча поднялась и ушла. Впрочем, на фоне дальнейшего отношения к реинкарнаторам насмешки по поводу мяса стали казаться Косте полной чепухой и уже давно не трогали.

– М-да. А я считал, что это у меня сложные отношения с родителями! – Колесов грустно улыбнулся и осушил чашку, даже не заметив, что в ней.

– Вот и не придумывай проблем там, где их нет. Если, конечно, не стремишься следовать завету Будды Шакьямуни и исследовать истину страдания до конца. Ладно, тебе завтра вставать ни свет ни заря, так что я удаляюсь. Спасибо за чай, я оценил. И удачной поездки, инспектор.

Косте казалось, что после всех событий сегодняшнего вечера заснуть он не сможет, но отключился, стоило только забраться под одеяло. Через пять часов по звонку будильника он в полусне оделся и побрел на улицу. Холодный воздух взбодрил, но ненадолго: в духоте московского метро опять сморило. Зато при виде смешной шапки с ушками и ярко-зеленой куртки, выделявшейся на фоне черных и коричневых пальто, Костя моментально проснулся.

– Не выспался? – посочувствовала Аня.

– Ничего, я привык. – Он вновь ощутил себя подростком. Топтался и не знал, что сказать. Наконец вспомнил, что Аня еще не в курсе их окончательного плана и не знает, что с ними едет третий. И лучше бы его как-то представить.

– С нами будет еще мой коллега, специалист по средствам слежения. Я, правда, не знаю, как он выглядит, – мы не встречались. Знаю лишь, что зовут его Владек Витович Мазур. Похоже, поляк.

«И как его опознать?» – задумался Костя, поняв, что не спросил даже возраста безопасника.

Колесов закрутил головой в его поисках. Может, это вон тот парень в спортивных штанах, жующий хотток? Или сосредоточенный старик в длинном пальто и старомодном цилиндре? Или коренастый мужчина, похожий на работягу с вахты, что неуклюже тыкал большими пальцами в маленький телефон?

– Константин Юрьевич? – Безопаснику оказалось около сорока пяти; черное пальто, выправка, будто у военного, стриженные под машинку волосы, широкая шея, пухлые губы и высокомерный взгляд опытного сотрудника на новичка.

– Владек Витович?

Они пожали друг другу руки, и Костя представил ему Аню. Мазур дернулся, словно перед его носом помахали мышью на веревочке. Несколько секунд молчал, а затем выплюнул:

– Меня не предупредили, что ты будешь со своей бабой.

Костя почувствовал, как покрывается железной непробиваемой коркой, слова зазвенели металлом:

– Анна – мой помощник.

– У нас не принято брать на расследование своих личных помощниц.

– Она не личный помощник, а помощник в расследовании.

Костя представил, как бьет по этим пухлым губам, и безопасник вместо оскорблений выплевывает кровь и зубы. Но он понимал, что не ударит. Не сейчас. Это могло повредить делу. Лишь холодно отрезал:

– С командором согласовано.

– Ой ли? – хмыкнул Мазур. – Монах бабу согласовал?

– А ты позвони и спроси. – Костя резко протянул свой телефон.

Безопасник глянул ему в глаза, будто залез через них в душу и там все узнал, затем дернул губой, хмыкая. Демонстративно отошел в сторону и крутанул колесико зажигалки, прикуривая. Больше он не обращал внимания на обоих до самого Касимова.

Костя лишь после всей перепалки глянул на Аню. Та, кажется, даже не поняла, что произошло: стояла совершенно спокойно, не утратив хорошего расположения духа и легкой улыбки на лице. Конечно, она все слышала. Надеялась, что Костя разберется? Или же ее просто такие слова не цепляют? Он выяснять не стал: не сейчас и не тут. Но ситуация с безопасником напрягла. Взрывной характер – это не то слово! Мазур просто хам! А ведь им вместе работать несколько дней… и оба уже совсем не в восторге от этого. Кажется, Амгалан Тумэнович и Данзар не зря предупреждали.