Юлия Рыженкова - Реинкарнатор [litres]

Вот фото со строительства завода по производству пластин в Касимове. Его возводили в рекордные сроки, рабочие приезжали со всей страны, жили в бараках, получали копейки, но все понимали – они создают независимость страны. После истории с картельным сговором производителей пластин, когда цена на них взлетела втрое, государство озаботилось безопасностью своих граждан. После постройки завод в Касимове снабжал пластинами все больницы и отделения Скорой реинкарнаторской помощи по государственным тарифам. Теперь Костя смотрел на это фото не с гордостью, как обычно, а с грустью, вспоминая, во что превратился город сейчас. Глобализация экономики привела к перекошенной конкуренции, завод лишился статуса стратегического предприятия, был приватизирован и теперь выпускал какие-то чайники.

А вот встреча Далай-ламы VII с тогдашними магистрами теркомов Ордена реинкарнаторов Дальнего Востока и Урала. Подумать только! Два века назад! Тогда только изобрели фотографию. Последняя официальная встреча магистров Ордена с религиозными деятелями прошла чуть меньше века назад, в Египте. Помимо местных в ней участвовал и магистр Европейского теркома Ордена. Затем деловые отношения с лидерами тхеравады и махаяны прекратились совсем, с Далай-ламой еще некоторое время Орден продолжал работать, но все меньше и меньше, пока протоколы о намерениях не превратились в пустышки.

Костя толкнул дверь в архив. На этот раз в центре зала крутилось трехмерное изображение горы Синай, точнее, ее подножия. Купол на вершине казался игрушечной ракетой. Видимо, аналитиков интересовал не он, а исследовательская станция или дорога, по которой доставлялись пластины с кармой. Архивариусы в своих креслах-трансформерах недовольно косились на посетителя: если к Данзару кто-то пришел, значит, сейчас будет шумно, а в архиве должна быть тишина! Но они ошиблись. Данзар, оказывается, умел разговаривать шепотом. По крайней мере, никто не услышал ни слова из их разговора.

– В Склифе разыскивают Аню Ступину. Она не появлялась на работе со дня смерти Леона.

Долгих две секунды Данзар осмысливал сказанное, а потом прорычал:

– Зачем она тебе врет?

Костя промолчал. Этот вопрос его сейчас интересовал даже больше, чем Данзара. На краю сознания что-то царапало. Всплыли слова: «Не обижайся. Скоро ты поймешь почему», но было и еще что-то… Аня настаивает на том, чтобы поехать в Касимов. Аня, не спрашивая, приезжает в Иваново. Разрозненные куски информации никак не собирались воедино, какой-то очевидный вывод напрашивался сам собой, но ускользал.

Видимо, у Данзара в голове происходило тоже нечто подобное, потому что внезапно его пальцы забегали по клавиатуре. Глаза вглядывались в строки, мелькающие на мониторе.

– Есть кое-что.

Пальцы архивариуса замерли.

– Все, кому Борецкий стер память, в один день вспомнили прошлые жизни. Это случилось на следующий день после того, как ты и Аня узнали о том, что он творит. Ты говорил, она ходила на экскурсию в монастырь Будды будущего. Уверен, что именно туда? А не, например, к Борецкому? – Шепот давался Данзару тяжело.

И тут пазл в голове у Кости сложился. Ну конечно! После ее приезда в Иваново Борецкий теряет свои способности, после ее приезда в Касимов Костя каким-то чудом с помощью зеркальца от ее пудреницы убивает Туманова. А еще ранее неизвестные прислали ему письмо об этом самом Туманове, к которому и направился Кучик. А еще ее дед – член тайного Ордена.

– Ты говорил ей, что я еду в Иваново расследовать дело?

– Нет, конечно! – возмутился Данзар. – Я думал, ты ее позвал…

– Она из Ордена анагаминов, – выдохнул Костя, и после того, как он озвучил страшный вывод, напряжение отпустило.

Несколько секунд оба сидели и ошарашенно пялились друг на друга, осознавая сказанное. Первым пришел в себя архивариус.

– Похоже на то. Туманов же объяснял, что анагамины тоже ищут Кучика, и фиг бы они тебе просто так его сдали. К тебе приставили соглядатая с железным алиби.

«Вот почему она упорно отвергала меня, уверяя, что я потом буду жалеть об этом. Действительно. Я бы очень жалел».

– Что делать будем? – убито пробасил Данзар, но, увидев, что коллеги рядом обернулись, испуганно прикрыл рот ладонью.

– Я не знаю… сказать ей, что мы все знаем?

– И спугнуть весь их Орден и окончательно упустить Кучика?!

– Но она в курсе нашего плана! Ёккарганай, да она его и придумывала! Наверняка рассчитывает перехватить прибор и смыться.

– Скорее всего. Но если сейчас дать понять, что мы все знаем, она просто исчезнет. И потом: а вдруг мы ошибаемся? Нет, надо брать ее с поличным! Мы просто подкорректируем план.

Костя смотрел на архивариуса, такого деятельного, видевшего в новой проблеме лишь интересную задачу, и ничего не ощущал. Его будто выпотрошили, как курицу, и кинули в суп. Не осталось ни мыслей, ни эмоций, ни сил. Девушка, казавшаяся идеалом, другом, лишь использовала его. Такой же растерянный и опустошенный он стоял, когда уходила Джун. Но тогда разум хотя бы понимал, что она делает правильно; больно, обидно, но правильно. Сейчас даже разум отказывался верить в предательство.

Данзар курочил их план, разрабатывая новый, и тот действительно оказался хорош. Даже если Аня переиграет их, что маловероятно, но всякое бывает, – она не сможет запустить прибор Леона. Крестики и стрелки, кто где стоит и кого ловит, появлялись на листе бумаги из-под пухлых пальцев Данзара, двигались и казались более живыми, чем Костя. Тот так и сидел с неестественно прямой спиной, боясь пошевелиться, даже не поворачивая голову, – ему казалось, что, двинься он с места, рассыплется на куски.

Но годы тренировок делали свое: он умел отключать эмоции не только почуяв запах, но в любой ситуации. Вот и сейчас через несколько минут он уже обсуждал новый план и даже дал несколько дельных советов. Потом долго стоял в туалете, сунув голову под холодную воду. Струйки попадали за шиворот, стекали по спине и груди, от чего тело покрылось мурашками. И это привело в чувство, прогнало отчаяние и обиду, заставило их спрятаться в чулан, к вороху таких же эмоций, в разное время отправленных туда же.

К Эльвире Рашидовне он пришел, ощущая себя уже почти как обычно: он снова был мрачным неразговорчивым циником, не ожидающим от мира ничего хорошего.

– Заходите, присаживайтесь. Вы ведь помните, что через десять дней у вас заканчивается испытательный срок? Вот об этом я и хотела поговорить.

«Ого, – подумал Костя. – Это уже почти три месяца пролетело». Он совершенно потерял счет времени. Оно то тянулось, как жвачка, то неслось вскачь, будто жеребец, увидавший кобылицу. Косте одновременно казалось, что Эльвира Рашидовна сидела в кабинете у Сергеича лишь вчера и что с тех пор прошел год.