Алексей Мутовкин - Fохтаун

Когда все пассажиры заняли свои места на борту «Флинтерии», дверь закрылась, и на секунду всё вокруг поглотила тьма. Потом зажглось освещение. Из кабины пилота вышел командир экипажа. Он бодро поприветствовал всех, пошутив, что через несколько минут отправится пить чай, так как работать ему больше не надо: «Флинтерия» передвигается сама и не требует никаких действий от пилота. Весёлое настроение этого шутника сняло напряжение тех, кто тревожился перед полётом. А если у кого и остались ещё плохие мысли, то их развеяли мягкие кресла, приятный свет, еле слышная мягкая музыка и вежливые молодые стюардессы в забавных респираторах. Атмосфера располагала к спокойствию и безмятежности.

Перед каждым пассажиром открылся небольшой экран, где схематически показывали процессы, происходящие с летательным аппаратом. Первая фаза, длившаяся около пятнадцати минут, вызвала наибольшее волнение пассажиров. В это время «Флинтерию» подняли краны, а руки-роботы заковали её в иттриевую броню. Потом краны приподняли нос аппарата до нужного угла относительно горизонта. В этом положении аппарат простоял минут пять: компьютеры и люди перепроверяли данные. Затем на дисплее Киэй увидел, как из «носа» самолёта вперёд устремляется луч света. Раздался глухой хлопок, и, как показалось пассажирам, было небольшое встряхивание. В следующий миг Киэй заметил, что изображение на дисплее изменилось. Теперь задним фоном стало звёздное небо. Командир экипажа по громкоговорителю сообщил, что первая фаза полёта завершена: сейчас они находились на околоорбитальной станции, где требовалось изменить угол наклона «Флинтерии», чтобы приземлиться в Торонто. Необходимо это было потому, что аппарат передвигался только по прямой. Вначале луч света «чертил» летательному аппарату будущий путь, а потом совершался почти мгновенный прыжок по фотонному следу этого луча. Из-за изгиба Земли перелёт из Амстердама до Торонто по прямой линии невозможен. Поэтому вначале «Флинтерией» «выстреливали» на орбиту, а затем с орбиты ещё раз «стреляли» вниз, в точку приземления.

Киэй и другие пассажиры немедленно почувствовали лёгкость в теле. Появилась невесомость. Но каждый был надёжно пристёгнут к мягкому бежевому креслу из искусственной кожи. Только яркий платок Бендиды каким-то чудом развязался и полетел, причудливо перетекая в пространстве, изменяя свою форму. Он плавно двигался над головами людей, покоившимися на спинках высоких кресел. Некоторые пассажиры поднимали руки, чтобы поймать этот салатовый платок, но он каждый раз проплывал мимо, словно птица, которой невозможно завладеть по желанию. И всё время, пока аппарат менял угол наклона, платок Бендиды парил в воздухе. Эта яркая деталь приковала взгляд пассажиров и заставила всех забыть о том, что сейчас они в тысячах километров от земной поверхности.

Раздался ещё один глухой хлопок. Летательный аппарат заметно тряхнуло, а салатовый платок Бендиды медленно опустился в проход между сидениями. Минут через двадцать дверь в задней части «Флинтерии» открылась, и пассажиров пригласили на выход в аэропорту Торонто.

– Процесс телепортации завершён, – сообщил из динамиков голос стюардессы.

– Как вам такое, господин Киэй? – обратился к коллеге Атир, когда они выходили из «Флинтерии». – «Телепортация»! Не раздражает такое слово? Не лучше бы заменить на «перемещение»?

– Пойдёт и «телепортация», – отмахнулся Киэй, слишком встревоженный произошедшим.

– Эх, всего лишь один балл по «ШРЯК», – засмеялся Атир, но тут же смолк и принял серьёзный вид, заметив рядом Бендиду.

«Движение по световому следу! Это ли не предел прогресса и человеческой мысли?» – думал Киэй, спускаясь по трапу. Как и все остальные пассажиры, он не мог знать ответа. Но мысли о том, как далеко можно улететь с такой технологией, будоражили сознание каждого, кто приземлялся в Торонто на таких аппаратах. И всё же эти мысли – и о шутках Атира, о платке Бендиды, о невероятном фотонном следе – таяли при осознании того, что Киэй оказался здесь, в «Сотружестве», в обществе, которое ещё раз кидает истории вызов и пытается отойти от разделения людей на богатых и бедных. Новый социализм «Сотружества»! Вот он! Общество будущего, которое для Киэя всю сознательную жизнь казалось ушедшим в безвозвратное прошлое.

Музыка, которую никто не слышит. Она играет в памяти тех людей, которые когда-то давно застали нечто похожее на «Сотружество». Это подобно отражению в старом треснувшем зеркале. На той стороне мутного стекла, в глубине, за углом лежит страна прошлого, в которой и звучит неслышимая мелодия, забытая, печальная, до боли знакомая и родная – невозвратимая, растворённая в будущем.

Киэй не слышал эту мелодию, но чувствовал, как её отголоски вибрируют в воздухе, резонируя с теми незначительными вещами, которые не замечает обычный человек, занятый жизнью сейчас, сегодня. Который не рефлексирует о прошлом, не вызывает силой мысли бесполезную боль в сердце.

Мелодия отражалась от треснувшей резиновой накладки на ступеньке трапа. Слышалась в отогнувшемся уголке потёртой жестяной таблички «Made in Commonlabouria» на боку тележки для перевозки багажа пассажиров. Угадывались родные звуки и в незамысловатой форме работников международного аэропорта Торонто, в их светлых лицах, в улыбках. Нет, не в тех корпоративных, прописанных в трудовых договорах улыбках сотрудников сферы обслуживания, а в таких, в которых отражается солнечный свет, одеялом накрывающий всех, идущих в будущее не ради блага, свободы и процветания, а ради самого этого будущего.

– Вот это нафталин! – услышал Киэй голос Атира, когда они поднимались по трапу в здание международного аэропорта.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Киэй.

– Только гляньте на это? Какое здесь всё! Даже слова не подберу. Какое-то всё потрёпанное. У нас уже всё это роботы делают.

– Что именно? Улыбаются прибывающим?

– Да хотя бы! – брезгливо ответил Атир. – Здесь как будто всё застыло! Однако я не стану продолжать – для вас это ведь как возвращение домой. Храните, небось, много тёплых воспоминаний о тех временах, когда все ходили в одинаковых серых одеждах и боялись ляпнуть чего лишнего о власти. Гляньте, у них у всех мгновенный переводчик в ухе. Прямо как у вас.

Атира позабавили старомодные мгновенные переводчики в ушах работников. До недавнего времени такими и в Объединённой Евразии и Африке пользовались повсеместно, но из-за постепенного отмирания непосредственного межличностного общения и повального перехода в общение виртуальное мгновенные переводчики теряли популярность. Лишь такие, как Киэй, по старинке таскали в ухе не самый удобный в мире наушник.