Marty - Призраки белого мира

– А сейчас я хочу рассказать одну историю. Историю человека по имени…

На экранах появилось фото. Седой мужчина. Он смотрел на море. Его взгляда было не видно, но он точно был грустным. Его плечи были опущены, он казался угрюмым, но он продолжал вглядываться в бескрайнюю синеву.

– Семь лет назад он стал единственным, кто пережил крушение круизного лайнера. Вся его семья погибла в том крушении. С тех пор он не произнёс ни слова. И каждый раз, как он оказывался у моря, он плыл всё глубже. Его трижды спасали, пока не поместили под присмотр. Но он продолжал стремиться к морю, стремиться к своим близким…

Экраны показывали запись лечения. Мужчину подключали к оборудованию. Он закрывал глаза. Доктор Бартон ложился рядом.

– Его привезли к нам два месяца назад. Все опасались, ведь здесь повсюду океан. Но уже после двух сеансов…

На экране мужчина стоял возле моря. Он с надеждой смотрел вдаль. Спокойствие и умиротворение.

– Мне удалось добраться до его стремления. Он больше не рвётся в море. Он пережил смерть близких. Сейчас он проходит реабилитацию, и, думаю, в скором времени он сможет с нами заговорить.

Все аплодировали. Их ладони соприкасались. Все… почти все… Одна вознеслась над остальными. Человек стоял совсем рядом. Неизвестно, кем он был.

– Доктор Бартон, вы говорили о замене событий. Какое именно событие вы заменили?

Доктор Бартон поправил очки. Доктор Бартон делает так, когда заинтересован.

– Хороший вопрос. Но, к сожалению, мне нельзя разглашать личную информацию наших пациентов. Могу лишь сказать, что в том событии скрывалось стремление… покончить с собой. И это стремление было заменено волей к жизни…

– Благодарю за ответ, ― голос прозвучал надменно.

После окончания выступления они доктора Бартона…

***

– … не могли найти , ― мужчина замолчал, его взгляд стал пустым.

Левин сидел, опустив голову и прикрыв лицо руками.

Мужчина глухо хлопнул в ладоши.

– Нравится так делать, ― произнёс он.

– Да… ― протянул Левин и резко поднял взгляд. ― Что вы сказали?

– Хлопать. Нравится.

Левин смотрел на мужчину с нескрываемым удивлением. Минуту. Две. Ладони мужчины соприкасались с громким хлопком.

– Что ж, это хорошо, ― наконец сказал Левин и встал из-за стола. ― Большое спасибо, что поделились историей. Скоро вам принесут еду.

Левин вышел за дверь. Он снова улыбался.

– Сэр, ― перед ним возник Грегори с подносом. ― Я накрыл вам обед в каюте наблюдения. Подумал, вы захотите видеть, как они едят.

– Да, хорошая работа. Ты отнёс еду Тамаре?

– Так точно. Она никак не среагировала, сэр. Но это ведь в её характере?

– Что?

– Ну, доктор Фишер сказал, что она отстранённая.

– А, да, верно, ― Левин задумчиво посмотрел на дверь, за которой сидела женщина, и тихо добавил: ― Она такой была…

Командир поднялся в каюту наблюдения. Мониторы показывали три записи. Три человека. Три учёных. Три подноса с едой стояли на столах.

Женщина стучала пальцем по пластиковой тарелке, вздрагивая при каждом звуке. Мужчина тянулся к пластиковой вилке, но, лишь касаясь её, одёргивал руку. Старик разглядывал потолок.

– Он так и не поднимался на ноги, ― в каюту вошёл Грегори. ― Бартон. Он всё время лежит.

– Я поговорю с ним после обеда. Если не поест к тому времени – накормлю сам.

– А остальные? Они тоже не едят.

– Физиологически их тела не изменились. Хотя бы инстинктивно, они должны поесть.

– Быть может, не голодные?

Левин лишь усмехнулся. Его взгляд не отрывался от экранов.

Джозеф Бартон. Запись №1. 09/06/48

Старик рассматривал еду. Он не прикасался к ней, не пробовал на вкус. Он просто смотрел. Пластиковые тарелки, пластиковые столовые приборы, пластиковый стакан. В них не было ничего необычного.

Напротив сидел Левин. Он снимал кожицу с мандаринов. Он делал это уже довольно долго. Кроме своего имени, он ничего не сказал. Старик наблюдал за движениями рук. Они двигались так естественно, так обычно. Но вот его собственные руки…

Старик начал очищать мандарин.

Кожура снималась сама собой. Появлялся резкий цитрусовый запах. Это было странно.

– А теперь съешьте, ― сказал Левин, не поднимая взгляд на доктора Бартона.

Старик замер, рассматривая дольки мандарина в руках. Он не понимал.

– Вы знаете, о чём я вас прошу. Съешьте мандарин, доктор Бартон.

– Кто это… доктор Бартон?

– Неважно. Съешьте мандарин.

Старик осторожно поднёс дольку к губам. Он не чувствовал её в своих пальцах, но видел, как она стала ближе. А потом она исчезла. В глазах старика отразился ужас.

– Хорошо. Продолжайте. Нельзя, чтобы вы умерли от голода. По крайней мере, прежде, чем ответите на мои вопросы.

Взгляд старика был пустым. Его пальцы двигались сами собой. Он продолжал есть мандарины.

– Хорошо, ― Левин не ел, он наблюдал. ― А теперь скажите… Барри Уайт… Вам знаком этот человек?

– Барри… ― протянул старик. ― Барри ходит в чёрной рубашке. Почему-то в чёрной. Они носят белые. Такие, как Барри, тоже носят белые…

– А что Барри говорит?

– Барри… ― взгляд старика стал туманным, голос зазвучал монотонно. ― Барри говорит, что сознание человека, его личность, как башня…

***

– …башня, выстроенная из кирпичей. Каждый кирпич – событие. Важное для человека событие или простое, малозначимое. Из них складывается личность.

Барри сидел напротив и пил чай. Барри держал чашку не так, как все. Барри улыбался.

– Кирпичи разрушаются, а за ними разрушается личность. На сломанных кирпичах башня больше не выстраивается так, как от неё ожидаешь.

Улыбка была надменной. Такой не ожидают от человека, как Барри. Барри появился впервые, говорил впервые. Не было уважения. Это интересно.

– Сломанный кирпич необходимо заменить, так ведь? Вытащить и заменить другим. Иногда – похожим, с небольшими отличиями, которых и не заметишь на первый взгляд. А иногда – совершенно другим.

Надменный взгляд. Ухмылка. Чёрная рубашка. Чашка в левой руке. Барри интересный.

– Я вовсе не критикую ваш подход. Пусть я и считаю его бессмысленным, но… Мне лишь интересно узнать, как вы поняли, что он работает?

Барри интересовало что-то совсем другое. Что-то непонятное. Цели были неясны. Это заставляло нервничать.

– Только потому, что старик больше не стремится в море? Поэтому вы считаете, что дали ему будущее?.. Что именно вы заменили?

Вопрос пугал. Уверенность Барри пугала. Должно быть, Барри знал. Барри интересен. И у Барри закончился чай.

– Признателен. Три ложки сахара, если можно.

Ложка стучала по сахарнице. Звон точно заглушал другой стеклянный звук.

– Благодарю. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Барри держал чашку не так, как другие люди.